Виктор Лебедев - Летящий вдаль

– Хочу спросить, – после минутного молчания говорит Миша.

Я поднимаю голову – до этого разглядывал мыски своих грубых ботинок. Делаю жест, мол, продолжай, я слушаю.

Миша смотрит мне прямо в глаза:

– Что это за местность? Где мы?

Вопрос застает меня врасплох. Похоже, парень и правда не знает. Ага, значит, не местный.

– Волгодонск.

Название ни о чем не говорит Мише, и я пускаюсь в географические разъяснения. С огромным трудом удается примерно объяснить. Парень ни черта не понимает в географии, да и глобус вряд ли видел, как и карту мира.

– А далеко от Москвы?

Ну, хорошо хоть Москву знает. А то я думал совсем недалекий.

– Больше тысячи километров.

Парень тихонько присвистывает. По-моему, он не до конца уяснил, сколько это на открытой местности, но главное понял – в настоящих условиях это очень много.

Я внимательно смотрю на него.

– Мой черед задавать вопросы. Я уже понял, что ты не местный. Откуда ты? И как здесь очутился.

В его глазах я вижу вновь вспыхнувшее недоверие, которое за последние часы мне почти удалось изгнать из головы парня.

– Если не хочешь, не отвечай. Мне, в общем-то, все равно.

Миша явно борется с соблазном рассказать все начистоту. Он нервно кусает губы, ерошит волосы. Наконец, решается:

– Из Москвы.

Я киваю.

– А как же очутился здесь? По всему видно, что недавно. И зачем?

Эти вопросы Миша оставляет без ответа. Ну хорошо, слишком многого я хочу, надо подождать, потом сам все выложит, и просить особо не придется.

Я снова возвращаюсь в мыслях к лесу. Кроме шелеста листьев от слабого ветерка – ничего. Будто вымерло все вокруг. Это не сулит ничего хорошего. Значит, серьезная опасность, перед которой пасуют звери. Что же это за зверь такой, Кошмар, и с чем его едят? Ладно, будем сидеть в засаде и ждать, когда пожалует это неведомое чудо-юдо. Чучельник уверял, что Кошмар часто «отирается возле этого камня».

В естественном убежище из стволов, веток и листьев я чувствую, как меня наполняет чувство покоя. Глаза слипаются, ветерок нашептывает приятные мысли о сне на природе, ласкает и успокаивает. Измотанный Миша засыпает быстро. Но беспокоиться не о чем: зверь сюда незаметно не проникнет, радиации нет. К тому же, на всякий случай я натянул по периметру нашего временного укрытия веревку, на которую привесил несколько консервных банок, захваченных со свалки – если заденет кто, мы сразу услышим. Можно спокойно дрыхнуть.

Сон человека, практически ежедневно встречающегося лицом к лицу с опасностью, чуткий – годы тренировок в реальных условиях, тут поневоле научишься. Засыпаю я практически мгновенно, чуть только закрываю глаза. А ведь собирался быть начеку. И несутся пестрой круговертью сны, один сменяя другой – из тех, что при пробуждении напрочь вылетают из головы, оставляя после себя лишь туман, который не разогнать при всем желании.

Просыпаюсь внезапно. Сам не понимаю, почему. Прислушиваюсь к ночной тишине замершего леса – вроде бы без изменений. Но нет, вот какой-то звук. Напрягаю слух, приникая ближе к просветам в стене деревьев. Будто кто-то скребет по камню, тихонько так, еле слышно. Втягиваю носом воздух – к свежим запахам леса явно примешивается непонятная вонь.

Я расталкиваю Мишу, знаками показывая молчать и сидеть тихо, а сам осторожно высовываюсь из нашего укрытия. Всматриваюсь назад, откуда мы пришли, но ночная тьма не уступает мне, сопротивляется, размывает контуры. За каждым деревом чудятся жуткие страшилища, но я знаю, что это воображение играет со мной. Легкий ветерок снова доносит тихий скребущий звук. Неприятный – от него бегут мурашки по коже.

Какое-то время я сомневаюсь, потом все же решаюсь пройти вперед несколько метров, прежде чем вернуться к Мише. Следуя сюда, мы оставляли зарубки ножом на стволах деревьев, так что с пути мне не сбиться. Я шагаю по прелой листве, осторожно переставляя ноги и стараясь поменьше шуршать, но мне кажется, что я произвожу столько шума в этой тишине, что даже тугой на ухо давно бы меня услышал. Вонь с каждым пройденным шагом все усиливается. Может, вернуться за Мишей? Все-таки в два раза больше глаз и ушей, к тому же, я оставил парня одного. Если на него нападут? Справится ли? С виду паренек выглядит уверенно, наверняка побывал в передрягах, не новичок. Но все равно неспокойно на душе.

Я всегда знал, что когда начинаешь в чем-то сомневаться, это здорово отвлекает. Вот и теперь неожиданно спотыкаюсь о какую-то корягу и теряю равновесие. Как назло, больно ударяюсь головой о землю, в глазах вспыхивают искры. Следопыт хренов! Уровень маскировки – самый высший, ага.

Проходит пара минут, прежде чем я прихожу в себя и, кряхтя, принимаю сидячее положение, использовав как опору растущее рядом дерево. В этот момент луна выглядывает из-за облаков и освещает небольшую полянку передо мной с тем самым камнем. Оказывается, я свалился аккурат на границе поляны. Увиденное в лунном неверном свете заставляет биться мое сердце чаще: друг напротив друга стоят невообразимая тварь, по-видимому созданная больной фантазией какого-то ученого, и Миша. Откуда парень взялся здесь? Наверное, не послушался и шел за мной все это время. Кошмар скалит огромные зубы. Вспоминаю описания Чучельника – он явно был скуп на эпитеты в адрес этой твари. Ее уродливая голова подергивается, узкие глаза-щели неотрывно смотрят на Мишу, а язык словно пробует воздух на вкус. Неестественно выгнутая спина мутанта утыкана какими-то шипами или слишком жесткой щетиной, сквозь кожу проступают позвонки. Стоит Кошмар на двух ногах, протянув непривычно длинные руки-клешни к парню. Руки у него жилистые, узлы мышц перекатываются под синеватой кожей, длинные когти, будто зазубренные ножи, указывают на парня. Ноги же вывернуты, как у кузнечика – тварь присела, очевидно для броска. Приглядевшись внимательнее, я замечаю, что у мутанта две пасти, располагающиеся одна над другой. Жуткое зрелище. В дополнение, вонь почти невыносима, обжигает носоглотку и вызывает рвотные позывы.

Я поднимаюсь на ноги, заметно пошатываясь, явно не готовый к встрече с этой тварью. В этот момент Миша медленно, будто во сне, вытаскивает «ТТ». Секунды тянутся как жевательная резинка, и мне кажется, что паренек не успеет. Но он успевает, раздаются два выстрела в упор. Тело твари дергается, страшный рев сотрясает воздух, и тут же действие срывается с места, словно заскучавшая по просторам лошадь в стойле, несется галопом, обгоняя сознание. Мой обрез изрыгает огонь, отдача относит меня, еще не до конца пришедшего в себя, назад. Кошмар прыгает, но мой выстрел застает его в полете, и он врезается в дерево. Сверху осыпаются листья и сухие ветки.

– Беги!!! – кричу я Мише, видя, как ворочается под деревом тварь, отряхиваясь от мусора. Пуленепробиваемая она что ли?