Виктор Лебедев - Летящий вдаль

Мы выходим к остаткам Жуковского шоссе, ведущего прямиком к заводу «Атоммаш». Гудят ночные насекомые, шуршат шаровары казаков, выстроившихся цепочкой, а на все это сверху глядит кривая желтолицая луна.

– Ну, бывайте! – Григорий усмехается в усы, глядя на нас. – Дорогу-то знаете?

– Тут по прямой, не промахнемся, – отвечаю я, поправляя топор на поясе и кобуру с «Грачом», любезно подаренные атаманом. Григорий предлагал еще шашку, но я отказался – опыта в обращении нет. А вот нож взял – всяко пригодится. Данилову тоже презентовали пистолет – потертый старенький «макаров». Теперь можно смело выдвигаться – отпор, если надо, дадим и недругу, и зверю.

– Да пребудет с вами Аксинья, – говорит напоследок Григорий.

– Что?! – я круто разворачиваюсь на пятках и смотрю в невозмутимое лицо атамана. – Она-то тут при чем?!

Шилов явно озадачен.

– Ну, как же. Любимая фраза джедаев. Погоди, неужели ты «Звездные войны» не смотрел? Ну, деревня!

– Ты же вроде сказал «Аксинья»?

– Нет. Сила, – атаман внимательно смотрит на меня, будто даже с неким подозрением. – Какая еще Аксинья?

– Ладно, забудь, – машу я рукой, мы разворачиваемся к востоку, туда, где торчат трубы ТЭЦ и стоят корпуса «Атоммаша». – Нам пора.

За спинами щелкают затворы. Похоже, живыми нас отпускать атаман передумал. «Неужели из-за одного упоминания…» По позвоночнику бежит холодок, и я уже готовлюсь бросаться со всей дури в сторону, сбивая Данилова с ног, как вдруг слышу тихий голос Шилова:

– Нехай идут. Дюже хлопцы хорошие.

И мы ныряем в темноту ночи.

Община атоммашевцев

Насупленный Степаненко нервно потирает руки и пристально смотрит на нас. Невдомек ему, как это мы избежали смерти и в Республике, и у казаков, и особенно при встрече с многочисленными мутантами. Да и наше внезапное исчезновение и столь же внезапное появление вопросов добавило. Вот и сидит сейчас, морщит лоб и кусает губы.

– А вы не мыслите своими категориями. Слыхали поговорку: «По себе людей не судят», – отвечаю я на его невысказанный вопрос.

– Это в каком же смысле?

– В самом прямом. Если вы планируете использовать диверсантов, то это совсем не значит, что нас к вам заслали, и кругом одни шпионы отираются. И вообще, к людям надо помягче, а на вопросы смотреть ширше, – я издевательски копирую интонации героя «Операции “Ы”».

Моя наглость главе «Атоммаша» определенно не нравится, но мне, в принципе, фиолетово. Этого упрямого и подозрительного болвана не разубедить, он все равно останется при своем мнении. Вот только нуждается он в нас. Ну ладно, может, не совсем в нас – в Данилове. Этот разговор с самого начала бесполезен и затеян зря. В голове у меня только одна мысль: как не допустить большой войны? Кажется, выход только один – лишить атоммашевцев главной боевой единицы на данный момент, то есть дирижабля.

– Ох и наглый ты, Ямаха, – качает головой Степаненко. – Ох и борзый! Неужто совсем с головой не дружишь?

– Со своей головой, товарищ начальник, я как-нибудь сам разберусь. Без помощников.

Григорий Викторович недовольно кривится и машет рукой:

– Свободен! А ты, Иван, задержись ненадолго, поговорить с тобой хочу.

В комнате я бросаюсь на скрипучий матрас и зарываюсь с головой в подушку. Внезапно наваливается усталость – слишком много испытаний выпало на нашу долю в последние дни. А противный голосок внутри опять нашептывает, что слишком стар я стал для таких приключений. Нужны ли мне чужие проблемы? После потери близких и до недавних событий я жил исключительно сегодняшним днем и заботился только о себе, а на других мне было плевать. Да и не нужен мне был никто. Когда ты один, и за плечами нет груза ответственности, ничто и никто не стесняет тебя в действиях. Но разве сейчас что-то изменилось? Ведь главная моя цель – вырваться на волю. А проклятая Аксинья держит меня здесь, заблокировала в родном городе, воздвигла невидимую стену, которую не преодолеть. В мистику я не особо верю, так, может, просто едет крыша?

Постепенно вяло-тягучие мысли уступают место пустоте, невеселые думы выветриваются. Слишком много событий за последние дни, слишком много…

Проснувшись, обнаруживаю в помещении Данилова. Хмурый Иван сидит у стены, положив под голову валик из скатанного байкового одеяла.

– Что тебе сказал Степаненко? – я поднимаюсь и тоже усаживаюсь у стены напротив.

– У них все готово. Ходил я к дирижаблю, они там хитрую выдвижную конструкцию закрепили для сбрасывания бомб. Даже дверь расширили для этого дела. Водород уже закачали, болтается сейчас у мачты, готовенький, хоть сейчас лети. Осталось только бомбы загрузить.

– Ваня, этого нельзя допустить.

Данилов поднимает глаза – взгляд тяжелый, с вызовом.

– Есть другие дельные предложения? Мне нужно отсюда выбираться.

– По ту сторону залива такие же люди живут, – говорю, а сам недоумеваю: чего я о них так пекусь? Тут же вспоминаю о том, как республиканцы поступают с больными, немощными, слабыми и стариками, обрекая на голодное, нищее существование, рабство у степных и неминуемую смерть.

Данилов словно читает мои мысли:

– Да плевали они на нас. Думаешь, в Республике кто-нибудь заплакал бы, если бы нас с тобой туристы сожрали?

– А ты думаешь, мы Степаненко нужны? Только пока есть от нас польза. Точнее, от тебя. Я ему вообще как бельмо на глазу.

– Мы вырвемся, – убежденно говорит Иван. – Вот перебросим группу на тот берег, и улетим отсюда.

Мрачно хмыкаю и интересуюсь:

– Ты сам-то в это веришь?

И тут я вдруг замечаю в руках Данилова очень знакомую мне вещицу – бензиновую зажигалку с изображенным на ней поблекшим орденом Красной Звезды. Вижу и характерные царапины и помятости на ней. Совпадение?

– Откуда это? – показываю на зажигалку.

– Копался в вещах… сына, – эти слова даются Данилову с трудом, – вот и нашел. Талисман Миши. Он рассказывал, что выторговал его на одной станции.

– Можно?

Беру зажигалку и внимательно рассматриваю. Сомнений быть не может – та самая! Вспоминаю, как был на мели, почти закончилось топливо в баках мотоцикла, и вдруг встретил одного торговца, у которого были запасы, а расплатился с ним этой самой зажигалкой за неимением ничего другого. И именно эта зажигалка оказалась у Миши, а теперь перешла к Данилову.

А Иван продолжает:

– Ты знаешь, однажды эта зажигалка нас здорово выручила. Если бы не она… – Данилов замолкает, морщится, а потом рассказывает историю про то, как они застряли на крыше казармы в войсковой части в Бирюлево, окруженные зверюшками, почти отчаялись, но нашли канистры с соляркой и подожгли этих тварей. Возвращаю вещицу Ивану.