Виктор Лебедев - Летящий вдаль

– Уже близко.

Смотрю в хмурое неприветливое небо, сквозь которое прорываются солнечные лучи, и задумываюсь о ближайшем будущем. Я и прежде долго размышлял, стоит ли мне возвращаться в Москву, где на меня объявлена охота, но понял одно: мне надоело бегать. Если придется – встречусь с врагами лицом к лицу. Данилову, опять же, помощь не помешает. А там посмотрим. Если доберемся в целости до Конфедерации Печатников, то меня ждет неплохая награда за бумажки, спрятанные в багажнике байка. Что потом? Наверняка найдутся и другие заказы. Обычно клиенты как-то сами меня находили, особенно если светит работенка, о которую можно замарать руки. А может, рвануть прочь из Москвы? На север, скажем? До меня доходили слухи, что где-то там есть настоящий город Полярные Зори, живущий и процветающий, а вот радиации уже нет и в помине. Есть и другие еще неосвоенные направления. Зима надвигается? Плевать, как-нибудь протяну. Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда дружище байк со мной?

– Поехали? – спрашивает меня Данилов.

Вскоре мы видим на обочине ржавый указатель с еще различимой надписью: «Видное». Был я тут несколько раз проездом, Москва уже совсем близко. Но при въезде в город вдруг возникает препятствие – огромная воронка прямо там, где должно лежать асфальтовое полотно. Поле по бокам от воронки сплошь в ухабах, этак мы будем до вечера по ним скакать, даром, что на вездеходе. Да и местечко подозрительное больно, вон на дне что-то шевелится – обжилась в яме какая-то гадость.

– Я видел метрах в пятистах сзади съезд на другое шоссе, давай попробуем объехать? Через южную часть города, – предлагаю я Данилову. – Рисковать не хочется.

Иван кивает, ему самому неохота скакать по колдобинам. Лучше потратить чуть больше времени, но по ровной дорожке. Сверяемся с картой – по Белокаменному шоссе можно выскочить на Каширку. Когда я покидал Москву, то воспользовался как раз Каширским шоссе – дорога там более-менее сносная.

– Тем более бывал я в Видном проездом. Ничего опасного там нет, кроме диких собак и прочей живности, – добавляю я.

– «Прочая живность» иногда бывает ого-го, – усмехается в ответ Данилов.

– Знаю, но здесь особой жути не замечал. Конечно, день на день не приходится, вдруг мне просто везло. Зато есть крайне любопытные жильцы, я в их дела не лез, просто со стороны понаблюдал, сделал выводы. Мне кажется, им здесь совсем неплохо живется.

– Это ты сейчас о ком?

– На краю города в одной психушке бывшие пациенты так и живут. И сложилось у меня ощущение, что для них конец света так и не настал. Забавные такие ребята, улыбчивые. Не зря в народе говорили: «Дураку жить легче».

– Ну, не знаю… Я бы, пожалуй, не хотел с дурачками встречаться. Ведь совершенно непредсказуемый народ.

Я внимательно смотрю на Данилова.

– Ты считаешь тех, кто обитает в метро, умными людьми? Или тех, кого мы встретили совсем недавно, в Калуге? Да, они не слабоумные, но ведут себя как идиоты. Так чем они лучше идиотов? У тех хотя бы оправдание имеется!

Мы возвращаемся и перед лесопарком, густо поросшим деревьями, сворачиваем на проспект Ленинского Комсомола, который и выводит нас на Белокаменное шоссе. Проезжаем мимо хмурых многоэтажек без стекол, во дворах тревожно кричат проснувшиеся с первыми лучами солнца птицы, шмыгают вдоль стен домов грызуны.

– А где эта психушка? – не унимается Иван.

– Хочешь заскочить? – улыбаюсь я. – Видишь слева здания? Это больница и роддом. А если идти дальше, через лесок, то недалеко будет и психиатрическая лечебница.

– И как они умудрились выжить? – задумчиво спрашивает Данилов.

– Подозреваю, что они и не догадываются до сих пор, что случилось что-то. Их мир остался прежним.

И в этот момент из оврага справа на дорогу выбирается мужик. Данилов резко тормозит, «Мурашка» останавливается в каких-то сантиметрах от человека. С виду тот выглядит любопытно: он тащит на плече топор с длинным древком – такие обычно используют лесорубы, чтобы валить лес. Мне кажется, что лезвие испачкано чем-то красным. Седовласая голова мужика слегка покачивается, когда он, прищурившись, смотрит на нас. Похоже, этот дровосек ни капли нас не боится и глядит едва ли не с вызовом. Куцая бородка колышком топорщится, на скулах ходят желваки. Наконец, мужик сплевывает себе под ноги и идет дальше, скрываясь в зарослях на другом конце дороги.

– Это что еще за перец? – удивляется Данилов.

– Видать, один из них, – пожимаю я плечами. – Да сдался он тебе. Поехали!

Скоро «Мурашка», миновав заболоченный пруд и продравшись через замусоренную промышленную зону города, сворачивает на Каширское шоссе. Впереди по нашему курсу – Совхоз имени Ленина, а за ним – Москва. Мы почти добрались.

В казематах Конфедерации Печатников

Пробуждение отзывается болью во всем теле. Так не хочется выныривать из спасительного мрака и забытья, но действительность особо не церемонится со мной – светит сквозь веки сорокаваттной лампочкой под потолком, пульсирует в голове и ребрах. Открыть глаза получается не сразу, они плохо слушаются своего хозяина. Половина лица припухла и болит, губы разбиты.

Напротив, на грязном кафельном полу, сидит Данилов, прислонившись к серой с пятнами стене. Смотрит на меня и ухмыляется.

– Ну, ты и красавчик!

Я оглядываю его мятое лицо с многочисленными кровоподтеками:

– От красавчика и слышу!

Память понемногу возвращается. Я вспоминаю, что произошло с нами за последние часы…

Москва встретила нас осенним дождем. Тем лучше – когда льет с неба, не каждый мутант нос наружу высунет. Осень полностью захватила поверхность, за пеленой дождя угадываются уцелевшие многоэтажки с выбитыми стеклами, мрачные скверы и темные подворотни, откуда на нас зыркают хищники. А нашей «Мурашке» все нипочем: месит грязь, преодолевает лужи, разбрызгивая жижу, рвется вперед, мощным носом сдвигая с дороги останки легковушек. До станции Печатники добрались без приключений, только запруженные хламом улицы пришлось объезжать – не везде протиснешься на такой махине. Оставили за спиной жутковатый парк «Люблино», облюбованный крыланами, и Люблинские пруды, в которых плескались, принимая водные процедуры, поблескивающие боками рептилии, пересекли железнодорожные пути и выехали на улицу Гурьянова, откуда до Печатников рукой подать. «Мурашку» загнали на крытую стоянку, забросали сверху сухими ветками, ветошью, загородили арматурой, чтобы не привлекала внимание. Байк я отвел в «ракушку», где уже прятал его ранее, захватил из багажника пакет документов для Веденеева, и мы вместе с Даниловым спустились к гермоворотам. А дальше началось непредсказуемое. Совсем не такой прием мы ожидали на станции. Андрей Павлович при виде Данилова заметно испугался, даже побледнел, и эта реакция показалась мне очень подозрительной – не так должны встречать героя, преодолевшего по заданию руководства многие сотни километров по воздуху и земле. Веденеев быстро проводил нас к себе в кабинет, не дав Ивану даже поздороваться с людьми, так что наше появление осталось незамеченным. А спустя мгновение в комнату ворвались вооруженные люди, не чета тому охраннику на входе в подсобные помещения, просиживающему все дни на деревянном ящике и разучившемуся даже правильно держать автомат. Эти бойцы были опытными и умелыми. Мы с Даниловым отчаянно сопротивлялись, но силы оказались слишком неравны. Очень скоро нас скрутили и ткнули лицом в пол. Попались.