Вадим Денисов - Антибункер. Погружение

– Не работает, поди… Да шучу я, шучу! – поднял ладонь Геннадий Фёдорович, увидев разом побледневшее лицо парня. – Господи, да успокойся ты!

Но тот трясущимися руками уже набивал магазин-пятёрку.

Они с дедом пошли стрелять, а я остался в рубке, успею ещё. Хорошее приобретение. А бывший-то – хитрован! Ввек не додумаешься там искать! Однако я бы и там не решился держать ствол. Почему не в сейфе, тем более что подходящий есть в капитанской каюте? Причина может быть такая: ствол левый, незаконный. Что не редкость для этих мест, у многих таковой имеется по заимкам да схронам. На реке свой мир, и ворон ворону глаз не выклюет, однако люди встречаются разные. Бывший капитан явно был авантюристом и с законами обращался вольно. Меня пробирал жгучий интерес: что же всё-таки с ним произошло?

Короткий магазин отщёлкался быстро, мужчины вернулись в рубку.

– Отлично садит! – широко улыбнулся следопыт. – Если честно, то хотелось бы чего-нибудь покрупнее…

– То, что надо! – сразу отрезал дед. – Утка, гусь, глухарь. Можно лису бить и даже оленя, если северней забраться.

– Ну да…

– Игорь, интересно, а как ты догадался сюда заглянуть и рассмотреть там тайник? – поинтересовался я.

– Упал! Споткнулся. Поднялся в рубку посмотреть на реку, начал разворачивался и ногу подвернул, вот и упал.

– Так ты ногу повредил? Надо осмотреть, давай к Кате срочно! – забеспокоилась Дашка.

– Успею… Самую малость, Даш, скоро пройдёт. Лежу я, блин, матерюсь тихонечко и вынужденно смотрю под стол. Сразу встать не смог, вот и разглядел. Честно говорю, сам не стал бы там лазить. Всё и так просматривается… Повезло мне, да? Лёшка, ну скажи!

– Всё равно молодец! – искренне похвалил я товарища.

– А то! Теперь у нас два карабина, можно грузиться и ехать торговать… Прикиньте, я уже собирался муку в трюме ворочать, думал, может, там найду.

– В муке? – рассмеялся дед. – Кто же будет так далеко оружие прятать!

Мука.

Я на какое-то время замер, прямо в прострацию впал.

– Алексей, что с тобой? – Закревская тронула меня за руку.

И тут меня прорубило! Мука! Чёртова мука на поддонах. Слова деда о том, что нужно глядеть в будущее на несколько лет вперёд. Предложение Даши не уходить от реки в принципе. Ибо кормит… Всё это собралось в кучу и выстрелило, наконец-то сформировав то, о чем я, наверное, подсознательно думал долгое время.

– Исаев! – с армейскими интонациями рявкнул дед.

– Здесь! Ребята, понял…

– Господи, ещё один сюрприз! – Шкипер болезненно поморщился.

– Мы должны оказаться нужными другим общинам! – выдохнул я горячо, не обращая внимания на удивлённые взгляды друзей. – Востребованы! И не поставкой остатков просроченной тушёнки и бакалеи, их на какое-то время и без нас хватит. Чем-то другим… Допустим, что на базе идеи плавмагазина мы займёмся товарной коммутацией, логистикой. На перспективу, для тех, кто понимает, что через год картина резко изменится! Найдём общины-кластеры, не желающие деградировать. Одни делают то, другие это… И всем нужна связь, обмен, новое разделение труда.

– Транспортная компания? – удивлённо сказал шкипер. – Это интересно. Только… А почему бы им самим не заняться этим делом?

– Люди. Всем будет тупо не хватать людей. Тут уж надо выбирать: картошку и пшеницу сажать в промышленных объёмах или по рекам ходить. Допустим, в сельхозобщине всего пятнадцать человек, согласитесь, это немного. Не отправишь троих мужиков на судне по реке, это сильно ослабит потенциал…

– Стоп! – решил старик, резко обрывая поток моих слов. – Отставить лекции не ко времени! Так не годится. Давайте закончим работу, а уж вечерком поговорим спокойно. Договорились?

Я кивнул.

Всё правильно, надо ещё подумать. Подровнять края.

Утро было как утро, день как день, не хуже и не лучше прошлых. Можно было смело назвать его опостылевшим… Просыпаешься, умываешься, зубья полируешь, и точно знаешь, что будет происходить через два часа, через шесть и через двенадцать. Одно и то же, каждый шаг известен заранее, как ходы в надоевшей компьютерной игре.

До кромки матёрого леса двести десять шагов, до колодца целых шестьдесят три, а до скамейки на обрывистом берегу пятьдесят четыре или сорок восемь, смотря как идти… Обалденное разнообразие. Хотите, с нулевой погрешностью угадаю меню на сегодня? Понимаете, о чём я говорю?

Единственная настоящая переменная: очередная лекция Закревской по истории освоения североенисейских земель и культуре населяющих эту территорию народов. Культпросвет идёт на «ура», замена кинотеатру и телевизору. На этом фоне в общине стремительно развивается пассивное привыкание к ситуации. Менять что-либо в устоявшемся образе жизни никто не хочет, хотя прямо об этом не говорит. Люди подобрались умные, все понимают, что менять и меняться придётся, но шагов к тому никаких. Колодец – скамья – двор… Характерно, что мы не ходим в лес. Не знаю, по причине неосознанного страха или просто действительно нет такой необходимости? Хочется верить во второе. К собственному ужасу, я заметил, что и сам не хочу ничего менять! Языком болтать готов, а отрубить и броситься в омут – нет.

Случилось самое худшее, что только могло произойти, – началось добровольное капсулирование кластера, так вот научно охарактеризовала ситуацию Даша.

Мы – капсуляторы; бляха с якорем, дожили.

Вчера мы с дедом наконец-то закончили возню с КС-100 и даже успели сделать большой испытательный круг по реке. Всё работает как часы. Осталось набить рундуки, проверить комплектность мелочовки, залить дизельным топливом две серые бочки на корме, которые пока пусты, и можно мчаться в векторе грядущих исканий.

Беда в одном: нет ни вектора, ни стремления к тем самым исканиям, – кроме громких деклараций вообще ничего нет.

Закончатся консервы? Не беда, уже приноровились бить уток и ставить заячьи силки.

К осени начнём охотиться на глухаря, Фёдорович уверяет, что набить можно много. Может, ещё один дурной лось высунет башку из чащобы.

Брусника пойдет, орехи, грибы. Будем мариновать, варить и сушить, провались они в самый ад – уже прошлогодние сушёные надоели!..

Похоже, что в Разбойном не было коров, я не уточнял – что толку, теперь уже не появятся. Неудачное тут для них место, слишком мала полянка, лугов поблизости нет. Коровам в среднем и северном течении Енисея всегда жилось несладко. Девять месяцев животные томятся в тёмном хлеву, а в короткое лето на выпасах им не было житья от бесчисленных полчищ комаров и мошки. Из огромных коровьих глаз весь летний сезон лились слёзы боли и обиды. Но это не самое страшное, нашествие комаров и оводов можно пережить, отгоняя стадо на продуваемые места. А вот нападение медведя, «специализирующегося» на убое домашней скотины, – нет. Таких мишек местные называют скотниками. Летом эти звери, атакуя несчастных бурёнок с края леса, задирали в каждой большой деревне не менее десятка коров, а в отдельные, особо голодные для хозяина тайги годы – в два раза больше. Медведь – самый страшный хищник для домашнего скота, поэтому раньше его тут били нещадно и в любое время года, за отстрел косолапого, так же, как за волка, государством выплачивалось хорошее вознаграждение.