Вадим Денисов - Антибункер. Погружение

Конечно, мне хотелось рвануть и успеть добраться до цели за сутки. Увышечки, это несбыточные мечты: сухогруз, по сравнению с «каэской», еле плетётся, дай бог добраться за двое суток. Дело в том, что ночью мы будем отстаиваться – нет надёжности в работе приборов, нет опыта и грамотных штурманов… Учимся.

Ночью судоводителю помогали светящиеся бакены. За ними следила специальная служба, работники которой курсировали по участкам на судах-обстановщиках. По осени, перед ледоставом, бакены убирали – иначе их непременно сорвёт или раздавит льдом, а по весне знаки водной обстановки ставятся на якорь заново. Хотя судоходство на Енисее частенько не прекращалось даже после того, как навигационные знаки убирали, – некоторые хитрецы, если не наглецы, старались наверстать упущенное время.

Энергию для работы этих приборов даёт аккумулятор. Зелёные или красные огни загораются с наступлением сумерек, когда срабатывает встроенный фотоэлемент – как в уличных фонарях, и гаснут после наступления рассвета. Обслуживали и меняли аккумуляторы электромеханики службы.

Вообще-то, бардака здесь всегда хватало, я ведь неспроста вспомнил тему, есть личный опыт. Как-то пришлось мне на моторке ниже Туруханска по темняку идти; на воде – хоть глаз выколи – на почти финишном отрезке пути огни на воде не горели. Мне казалось, что я знал все бакены участка, так часто приходилось шастать от посёлка к заимке, но, зараза, хоть и очень старался, поймал отмель на разделителе с Нижней Тунгуской. И только тогда заметил тёмный бакен! Мало того, что без огня, так он, как диверсант, ещё и стоял как-то необычно, в стороне. Винт смял, двигатель сломал…

Думаете, такое творится лишь в верховьях, с их необъятными просторами, свирепыми штормами и непредсказуемой погодой? Ничуть. Дед рассказывал, что несколько лет назад теплоход «Ангара-30» с паромом сел на мель в тридцати пяти километрах от устья Ангары. Теплоход доставлял паром к месту зимней стоянки на базу флота. После удара в одном из жилых кубриков образовалась пробоина. Именно тогда пресса забила тревогу, расценивая аварию как первый признак грядущей череды катастроф во время судоходства на Енисее и Ангаре.

Наибольшие опасения вызывала сама разметка фарватера. Если раньше даже в северных районах Красноярского края воды Енисея были щедро иллюминированы светящимися бакенами, позволяя судам идти по реке в темное время суток, то со временем этот признак цивилизации окончательно ушел в прошлое. Как показала проверка, большинство бакенов мало того, что не горели – их место постепенно занимали обычные вешки, которые и днём нужно постараться разглядеть… В последние годы ночная навигация в северной части Енисея и на Ангаре вообще исчезла.

Еще одна немаловажная причина – русло Енисея и Ангары, из-за сбросов ГЭС, постоянно трансформировалось, как следствие, отмели меняли место. А красноярские речники давно не чистили донные отложения, у службы просто не было на это денег, кадров, современных судов и оборудования.

Вывод для нас неутешителен: скоро вырубится вообще всё, за знаками следить некому, с каждой навигацией риск судоходства будет увеличиваться.

А какие были мечты у речников, особенно у молодых! Наиболее продвинутые вопрошали: в обозримом будущем на водном транспорте нужны ли будут физические навигационные знаки вообще, плавучие и береговые? Современные электронные карты, в связи с системами GPS-ГЛОНАСС, позиционируют объект достаточно точно. Что, если применить виртуальные бакены и створные знаки? Ориентироваться на них, отслеживая трек на мониторе, гораздо проще и дешевле, чем выставлять и ремонтировать реальные навигационные. Конечно, старательно обгаженные чайками бакены и красивые белые щиты посреди деревьев как-то привычней… И всё же? Виртуальные игрушки хороши, но ведь главное в судовождении – чувство взаимодействия судна с водным потоком! И это не заменить игрушкой. Кроме того, электроника в любой момент может выйти из строя. Поэтому на реках глазомерный способ управления судном всегда будет самым главным. И очень хорошо, что осталось хоть что-нибудь. Иначе бы нам было туго…

…Рокотал дизель, по обе стороны форштевня шипели, опадая, белые усы бурунов. Катер шёл на средней скорости, в экономичном режиме, в караване общая скорость равна скорости самого медленного судна. Зло берёт. Эх, я бы вжарил!

Пейзаж, погода, шум воды, запахи: как всё узнаваемо! Но сейчас я не ощущал привычного в поездках по енисейским захолустьям эмоционального подъема, чувства романтического путешествия. Насыщенные множеством ситуаций – драматических, а порой и трагических, – события двух трудных недель напрочь выветрили из башки наивную романтику, уступив место какой-то спортивной злости и азарту. И парадоксальному спокойствию одновременно.

Я сильно изменился. Не мог не измениться – столько всего произошло. Поймал себя на мысли, что Алексей Исаев, неплохой вояка, сейчас меньше всего думает о драке, тут мы категорически не сходимся с Игорем. Есть дела поважней.

Уже через пару часов пути почувствовал, что скоро вымотаюсь. Тяжело одному. Ни в туалет на корму, ни на диванчик – спинку разгрузить. Даже чай не нальёшь, страшновато выпускать штурвал из рук. Я ведь не профессионал, только учусь быть таким! Дело в том, что у речного судна курсовая устойчивость отсутствует напрочь. У теплохода или катера нету, знаете ли, схода-развала, сам он на прямой курс не вернётся, приходится постоянно подрабатывать штурвалом. Наверное, у современных морских кораблей есть какие-то электронные системы курсовой устойчивости; мне же приходится всё делать руками.

Нет уж, с такими навыками и оборудованием рисковать никак нельзя, придётся загодя искать удобное место и вставать на ночь.

Впереди, у одного из многочисленных островков, так щедро разбросанных по всей реке, стоял, воткнувшись в берег ржавым носом, допотопный буксир. Я протянул руку назад и взял бинокль. Видно было, что его уже успели пограбить, можно не останавливаться.

Да тут ещё и жильё есть! Слева по борту на берегу вдали показалась очередная группа домишек: два жилых и пара сараев. Дымов нет, людей и лодок не видно. Опять брошенное жильё. Где карта? Так, вот этот остров… Что за село? Ну, так и знал, что не обозначено.

Пш-ш…

– «Самоед» вызывает «Ангар».

– В канале «Ангар», – раздался голос Петлякова. – Как дела?

– Нормально, только заманался я что-то так плестись. Видишь строения на берегу?

– Чё ж не видеть-то, вижу, не слепой.

– На карте не нахожу.

– И пёс с ней, раз нет, значит, нет. Картографическая эвтаназия случилась.

В динамике послышался стук, мне показалось, ещё и чей-то смешок. Что не так? Ёлки, да на пароходе музыка играет! Вот паразиты! Я, значится, иду под аккомпанемент двигателя, руки и спина задеревенели, а у них танцы! Где взяли-то? Магнитофона в рубке я не видел, уж такое ретро обязательно бросилось бы в глаза… Херцы-берцы, они Дашкин планшет врубили! И – через громкую связь! Будь на палубе, услышал бы.