Владислав Выставной - Кремль 2222. Киев

– И как оно было у вас на Хуторе, в Волну-то? – спросил Зигфрид.

– Страшно было, – признался Назар. – Рев вокруг – будто все живое стремится себя убить. И даже у нас, за острыми стенами, – люди волком друг на друга поглядывать начали. Батя за вилы, помню, взялся, пообещал кума заколоть. А тот – за топор. До драки, правда, не дошло – в какой-то момент будто пелена с глаз спала. Но там дело другое – там сама земля людей бережет…

Путь им преградил широкий разлом, в котором плескалась темная вода. Можно было подумать, что старая набережная стала вдруг мала освободившейся реке – и треснула по швам. В воде медленно двигалось что-то крупное, живое.

– Я в воду не полезу! – заявил Книжник.

– Никто не полезет, – мрачно сказал Назар, для которого новая преграда тоже стала неожиданностью. – Не хотелось, да, видно, придется через Аскольдову могилу идти.

– Аскольдову? – переспросил Зигфрид, резко остановившись и впившись взглядом в Назара.

– Аскольдом звали их короля, – Книжник кивнул в сторону воина, – короля вестов.

– Вот как… – удивился Назар. – Но Аскольдом звали и нашего древнего князя. Какая здесь может быть связь?

– Думаю, может, – задумчиво озираясь, сказал Книжник. – Киевский Аскольд – варяг. Зигфрид – тоже потомок варягов, выходцев с Запада.

– Беда всегда приходит с Запада, – прошептал Назар.

– Чего? – не расслышал Книжник.

– Да так… А откуда ты про нашего Аскольда знаешь-то?

– Книги, – пожал плечами семинарист. – В книгах есть все. Это же наша общая история.

– Я хочу посмотреть на эту могилу, – неожиданно заявил Зигфрид.

– Зачем? – спросил Книжник.

– Это знак. Не часто боги подают нам знаки.

– Но там же дикое урочище! – возразил Назар. – Посмотри на заросли – наверняка хищники какие притаились!

– Я пойду туда – с вами или без вас, – упрямо сказал Зигфрид. Поглядел на заполненный водой разлом. – А вы можете плыть дальше.

Последний аргумент оказался самым весомым – нырять в воду никто не собирался. Все двинулись за вестом, неожиданно ставшим лидером группы. Перед мешаниной скрученных в узлы стволов, корней и ветвей остановились: казалось, что дальше пути нет.

– Ну вот, я же говорил… – с некоторым облегчением произнес Назар.

Однако радовался он преждевременно. Легким движением Зигфрид выхватил меч из заплечных ножен – и острая сталь вонзилась в растительную массу, прогрызая проход в сплошном переплетении деревьев. Книжник не раз уже видел, как это происходит, – когда закаленная в Поле Смерти сталь сносит на своем пути все преграды, но даже он вздрогнул, когда мрачный лес отозвался на удар глубокими и низким вздохом, невероятно похожим на вздох великана. Вся эта растительная масса зашевелилась со скрежетом трескающегося дерева – и леденящий душу вздох повторился.

– Аскольд! – опустив меч, проговорил Зигфрид. – Я иду к тебе!

С удивлением глядя на друга, Книжник увидел, с каким благоговением загорелись его глаза. Что происходит, черт возьми? Зигфрид никогда не отличался излишней суеверностью. Чуть повернув голову, семинарист снова увидел Волну, на вершине которой уже начало формироваться какое-то подобие гребня. Неужели это так действует на психику?

Зигфрид уже углубился в чащу, продолжая прорубать достаточно широкий проход, чтобы вслед за ним могли пройти остальные. В тени буйной растительности было прохладно и влажно. Пока никто не стремился на них напасть, и они просто продвигались по зеленому туннелю вслед за воином, взявшим на себя роль горнопроходческого щита. Обернувшись, Книжник увидел, как вслед за ними быстро затягивается «рана» в теле зеленого массива.

Путь шел в гору – это заметно замедляло продвижение, не говоря о корягах, пнях и узловатых корнях, путавшихся под ногами и еще более замедлявших путь. И когда путники уже выбились из сил, перед ними вдруг открылась широкая поляна, покрытая низкой стелющейся травой. Посреди поляны виднелись какие-то развалины, к которым, не оборачиваясь, направлялся Зигфрид. Машинально отправив меч в ножны, вест шел, будто ведомый неведомой силой, – словно его что-то манило к этим древним руинам.

Остальные устало брели следом. Кроме Тридцать Третьего и Егорки, разумеется, – искусственно созданные существа не знают усталости.

Приблизившись, удалось рассмотреть развалины. Похоже, когда-то это была церковь или часовня. Сейчас же центр ее был разворочен и в глубине образовавшейся «воронки» виднелся темно-серый каменный прямоугольник. «Саркофаг» – всплыло в голове Книжника полузабытое редкое слово.

Самое поразительное было то, что пространство вокруг саркофага было плотно истоптано. Более того – от развалин тропа уходила на северо-запад, в заросли.

– Кто-то продолжает поклоняться этой могиле, – немного удивленно сказал Книжник.

– Но ведь это – идолопоклонничество… – произнес один из иноков.

– И что? – пожал плечами Книжник. – Разве вы не знали, что здесь происходит?

– Праведным людям сюда путь заказан, – глухо сказал Степан.

Он впервые подал голос с момента своего «низложения». Его слова прозвучали особенно недобро на фоне действий Зигфрида, который первый спустился к саркофагу и тут же преклонил перед ним колени.

– Он что же, молится Аскольду? – изумленно спросил Назар.

– Скорее, отдает почести, – попытался смягчить ситуацию Книжник. – Наверное, решил, что нашел своего древнего предка…

Иноки неодобрительно покачали головами и осенили себя знаками. Назар в смятении отвернулся.

Не хватало только, чтобы в отряде возникла религиозная склока! И ведь Зигфриду бесполезно что-то объяснять – он все равно поступит так, как считает нужным. К тому же сейчас семинаристу казалось, что воин немного не в себе.

Книжник торопливо спустился к другу, осторожно встал рядом на одно колено. Склонив голову, воин шептал что-то непонятной скороговоркой. Наверное, молился. За все время, сколько семинарист знал этого воина народа вестов, он впервые видел, как тот молится. По крайней мере, всерьез и столь истово, будто от этой молитвы зависит его жизнь и судьба.

Неужто таково для Зигфрида значение древней могилы? Да и лежал ли здесь на самом деле этот древний Аскольд, покоритель Киева? Или был он всего лишь легендой, символом, вроде Ильи Муромца и прочих былинных богатырей? История – сложная штука. И важна в ней даже не достоверность зафиксированных в летописях фактов, а то, как древние события воздействуют на настоящее. И сейчас овеянные легендами древние могильные плиты могли оказать прямое влияние на судьбы вполне конкретных людей. По крайней мере, Зигфрид уже поддался обаянию мифического праха.

Взгляд зацепился за неприятного вида бурые пятна на плитах. Оглядевшись по сторонам, семинарист обмер: он увидел разбросанные всюду человеческие кости с остатками плоти. И понял. Это не просто саркофаг. Это алтарь, на котором приносят в жертву людей. Или человекоподобных мутантов – что почти не меняет дела. Так или иначе, это поганое место, и отсюда пора убираться – пока не пришли те, кто готов оросить жертвенной кровью мертвые камни.