Евгений Связов - Торговец по найму

Гривз внимательно наблюдал за Яди, который должен был сообразить первым. Проводив взглядом стремительно улетающего Гривза, Яди опустил голову и пару секунд думал. Потом на его лице отразилось понимание, что от Гривза его отделяет не менее часа медленного полёта сквозь атмосферу.

Убедившись, что снимки сохранены в памяти нателькомпа, Гривз отключил трансляцию и вывел на мониторы данные Сицилийского счёта компании «Гривз со товарищи». Через несколько секунд счёт пополнился на пятьдесят миллионов. Набрав вызов, Гривз откинулся в кресле, сделал хитрое лицо и приготовился ждать.

Через несколько секунд с экрана на Гривза уставились сверкающие от смеха чёрные глаза. Остальное костистое лицо, исчерканное шрамами, оставалось спокойным.

– Гривз, можно я всё-таки вышлю Яди гонорар за участие в массовке? – вкрадчивым скрипучим голосом спросил человек.

Гривз широченной улыбкой продемонстрировал, что оценил шутку, а потом покачал головой.

– Не, Рамирес, его, боюсь, удар хватит. Лучше добавь премию силам орбитальной безопасности в добавление к тому, что я должен Ыздыку. И не забудь подписать у сеньоры Джулии разрешение на использование её лица.

Рамирес широченно улыбнулся. Шрамы, задвигавшись, превратили лицо в маску ужасающе уродливой весёлости.

– Ладно, – хохотнул Рамирес. Отсмеявшись и вернув лицо к нормальному состоянию, он вкрадчиво сказал: – Шикарно получилось. Я даже и не спрашиваю, во сколько тебе обошлось всё это организовать.

Гривз сжал улыбку до хитрой усмешки и тихо буркнул:

– Только между нами, партнёр?

Рамирес кивнул.

– Ыздык должен мне ящик коньяка за то, что я согласился сесть в «Презерватив», а не на Центральной.

Рамирес захохотал и отключил связь.

Гривз, нацелив алот на стыковочный шлюз Сицилии, вздохнул и развернулся в кресле к фигуре в скафандре, лежавшей у стенки.

– Наоко, – тихо позвал он.

Она не пошевелилась. Лицо Гривза окаменело.

Он медленно переместился к скафандру, склонился над забралом и всмотрелся в её лицо. Её глаза были закрыты. Через секунду её губы чуть вздрогнули и что-то пробормотали. Она спала.

Гривз вернулся обратно в кресло и убедился, что всё, происходящее в грузовом отсеке, записывается. Потом он некоторое время подумал, выбирая между лучшим электронщиком Флистенбурга [68]и лучшим электронщиком Киото. Сделав выбор, Гривз заложил полётный маршрут в алот и откинулся в кресле.

До Киото по кратчайшей было сто сорок часов.

Разбалансированный модуль управления наркоошейником обычно убивал мозги за двести.

Времени хватало с запасом.

– Родная, с тобой всё будет хорошо, – ласково прошептал Гривз, прерывая поцелуй. Отстранившись, он заглянул в её глаза. Тончайшая, ласковая, игривая нежность, заполнявшая её взгляд, заслоняла искры разума, таившиеся глубоко на дне океана нежности. Гривз посмотрел ей за плечо и кивнул. Две женщины в лабораторных комбинезонах мягко взяли её под руки, оторвали от Гривза и повели, не позволяя остановиться.

Она смотрела на него через плечо и беззвучно плакала.

Он ободряюще улыбался.

Дождавшись, пока за ней закроются двери ангара, за которыми уже ждал мини-катер, Гривз стёр с лица улыбку и мрачно покосился на капсулы с Наайн и Вапаспор, выплывающие из грузового трюма.

Один из пяти Драконов, наблюдавших за разгрузкой, повернулся и шагнул к Гривзу.

– Ну, теперь я понимаю, почему ты настоял пустить газ… Такого, что там внутри СЖБ, я ещё не видел. Будто десять лет шла непрерывная лесбийская лялямба, прерываемая на гладиаторские бои.

Гривз сморщился и буркнул:

– Туки, буду тебе очень обязан, если ты сменишь СЖБ на хрен.

Туки мгновенно отреагировал маской почтительного сочувствия, поклонился и вопросительно уставился на Гривза щелочками глаз, в которых сверкало любопытство.

– Ошибка, – буркнул Гривз. – Не надо сражаться с эмоциями, загоняя их в глаза. Это – приём утончённого общения с наблюдательным собеседником. Просто делаешь ещё одно лицо и полностью прячешь под ним то, которое смеётся.

– Да, учитель, – коротко поклонился Туки.

Гривз вздохнул и посмотрел на «Страйкнейл», запаркованный в сотне метров от «Гекатонхейра», Кроме них на шестой площадке второго медицинского дока Киото никого не было.

Пилот «Страйкнейла» терпеливо сидел на верхней ступеньке и с интересом осматривал огромный город, раскинувшийся на внутренней поверхности огромного булыжника. Зрелище небоскрёбов, рушащихся на голову с двадцатикилометровой высоты, новичков впечатляло всегда. Гривз глянул на Туки и открыл рот, собираясь спросить, не говорил ли что-нибудь Синджуки про то, что получится в результате. Потом поймал себя на том, что готов проявить слабость, и задал другой вопрос:

– Есть новости, о которых мне надо знать?

Туки помотал головой. Гривз кивнул и коротко бросил:

– Буду в баре. Охраняй троих.

Туки склонился в глубоком поклоне. Гривз ответил коротким кивком и пошёл к Хаммерхэду. Пилот, по лицу которого блуждала самодовольненькая усмешка, начал спускаться навстречу.

У подножия трапа они встретились.

– Интересное местечко, – хитро улыбнулся пилот, покачиваясь с носок на пятки. – Думаю, буду сюда наведываться.

– Вряд ли, – буркнул Гривз. – Всем, кто прилетел сюда без приглашения местных, стирают память.

На лице пилота появилось выражение легкой растерянности.

– Так я же по твоему… – ошарашенно протянул он.

– А я не местный. Так, хронически почётный гость, – безразлично протянул Гривз.

На лице пилота на миг мелькнуло выражение растерянности, быстро сменившееся мрачной решимостью.

– Ах ты… – угрожающе протянул он, шагая к Гривзу.

Гривз плавно шагнул назад и примирительно буркнул.

– Да ладно тебе, Хич. Я даже не буду сообщать вторую часть этой шутки.

Хич пропыхтел ругательство. Его лицо разгладилось.

– А какая вторая часть шутки? – хмуро спросил он.

– Ну, если кто-то начинает возражать, ему вытирают почти всю память и вшивают сексуальную манию пополам с воспоминаниями о гомосексуализме.

Хич пару секунд усваивал сказанное. Потом его передёрнуло.

– Ни хрена себе… – возмущенно начал он, вовремя заметил пристальный взгляд Гривза и, почти не сбившись, отформатировал фразу: – …Господа Кровавые Драконы шуточки придумали.

– И даже за это заявление тебя бы вызвали на дуэль, – с серьёзным лицом холодно сообщил Гривз. – Именно поэтому те, кто попадает на Киото, никому не рассказывают, где это. Или их скармливают кому-нибудь у ближайшего бара, или они становятся своими.

Хич посмотрел на Гривза, убедился, что на его лице нет ни следа улыбки, и помрачнел.