Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки

– Что надо? – не слишком дружелюбно, не открывая глаз, буркнул в трубку он.

– Это Глухарь.

– Ладно. Что надо, Глухарь?

– Как тебе Вера?

– Я за веру, но против любых религий.

– Ты сможешь вести «Лис»?

– Смогу, а что?

– Если хочешь увидеть нечто, тащи свой зад в танковые боксы отца Александра. Ты спрашивал, где конкретика? Я тебе ее покажу. Подробности – если придешь.

Антон помассировал лицо ладонью.

– Ладно, – сказал он почти обреченно, – я уже иду. Только в туалет заскочу.

«Лисы» были нужны, чтобы быстро покинуть зону действия охранных систем Лагуна-Сити. Оба танка были без боекомплекта, что, соответственно, увеличило их скорость. Вообще оказалось непривычно и сложно вести быструю и юркую машину, которая стремилась лягушкой подпрыгнуть на любой, самой мало-мальской возвышенности. Поэтому Антону пришлось полностью сконцентрироваться на управлении машиной.

Они соблюдали радиомолчание. Само собой, Центр настойчиво пытался их вызвать, а когда стало ясно, что отвечать танкисты не намерены, Лисы облучили радарами наведения. Перед выездом Глухарь сказал, что стрелять в них не будут. И что на Луне стреляют во все, что не понимают, только нубы с Земли и беспредельщики «Селеннафтагаза». Причем последние наверняка тоже с чьей-то подачи, а не потому, что так им хочется.

Антон держался за Глухарем, повторяя каждый его маневр. Похоже, что Глухарь отменно знал дорогу: он ловко лавировал между похожими на пеньки гнилых зубов скалами, находил надежные тропы на склонах кратеров, объезжал трещины и провалы. Наверняка ездил здесь не раз. И быть может, позывной получил за то, что игнорировал вызовы Центра.

Почти сорок минут они шли на крейсерской скорости по лунному бездорожью. Потом из-за близкого – протяни руку и достанешь – горизонта вынырнули приземистые строения времен первой волны освоения Луны. Антон решил, что эти конструкции частично демонтированы: разобрали все, что только могло пригодиться, оставили только бетонные цоколи, несущие стены и перемычки. Все было покрыто свежей метеоритной эрозией, словно сыр – дырками. Глядя на эти руины, Антон почувствовал дежавю. «Лис» Глухаря юркнул в нору технического тоннеля, давно освобожденного от кабелей и трубопроводов. Антон включил визор на режим ночного видения и повторил этот маневр. Оказавшись в ребристой кишке тоннеля, он включил рацию на условленной заранее частоте.

– Глухарь, это Лева.

– Слышу отчетливо, Лева.

– Что это за место?

– Старая арена для «Арены смерти», локация под названием «Мясорубка». На самом деле – одно из первых поселений в Океане Бурь, полностью передислоцировано в полость Леонова-Бина в начале девяностых.

– Из-за чего?

– Говорят, вроде в полости практически нет метеоритной и радиационной опасности. А здесь аванпост был как на ладони.

– Удобная штука все-таки – полость.

– Да. Кармашек с секретом.

«Лис» Глухаря вынырнул на арену: узкий котлован с бетонными склонами, на которых дыры, оставленные метеоритами, чередовались с пробоинами от снарядов «Рельсотронов» и «Шарки». Котлован накрывала густая тень, холодно горели звезды, виднелось размытое пятно пролетающей мимо Марса кометы, но Антон представлял яркий свет прожекторов, освещающих танковую дуэль, и назойливое мерцание неоновых реклам. Представлял зрителей, наблюдающих за сражением из специальных кабинок и из собственных планетоходов и танков. Блуждающие звезды беспилотников, вооруженных камерами с высоким разрешением.

– Уже почти на месте, сбавь газ!

Холодный голос Глухаря вернул Антона в реальность. Из-за груды бетонных обломков выехали три ветхих «Тирана» без опознавательных знаков. Два были вооружены «Магмами», один – «Рельсотроном».

– Нелегалы, чтоб мне сдохнуть… – пробурчал Антон, прикидывая, как быстрее слинять, если «Тираны» атакуют.

– Рассла-а-абься, – протянул Глухарь. – Это свои. Корпорации уверены, что контролируют всю Луну, но чем сильнее они сжимают кулаки, тем больше территорий высыпается сквозь пальцы.

– Хватает поживиться стервятникам помельче?

– Не борзей, юноша. Поменяй частоту.

Антон коснулся сенсорной панели. В наушниках зазвучал незнакомый голос. У нелегала был сильный восточный акцент, почти такой же, как у марокканца Верблюда.

– Знаешь Чупачупса?

– Нет, – ответил Антон и открыл банку «Пепси» – гонка на чужом танке его утомила.

– Чубакку?

– Слышал по телику, как он комментирует. – Антон откинул забрало шлема и принялся пить.

– Тогда зачем приехал?

– Потому что пригласили.

В разговор вмешался Глухарь:

– Его знает Вера.

В наушниках Антона раздался новый голос: второй нелегал говорил чисто, без всякого акцента. В его речи слышались ноты усталости и разочарования.

– Мы спросили Веру, она сказала, что не уверена, можно ли доверять ему.

– Его знаю я, – сказал тогда Глухарь. – К тому же и вам известно, чей он внук.

Антон едва не подавился «Пепси».

– А при чем тут мой старпер? – не понял он.

Но его реплику проигнорировали.

– Ладно. Примем в клуб с испытательным сроком, – сказал «марокканец».

– Лева, – обратился к Антону Глухарь. – Сейчас проедемся чуток за этими дружелюбными ребятами.

Ехать оказалось совсем недалеко. За очередным бетонным монолитом прятался новострой: неказистое строение, сложенное косо-криво из блоков. Один из «Тиранов» подъехал к сваренным из танковой брони воротам, подцепил крюк на створке и потянул. Ворота открылись. В глубине строения зажглись, словно глаза затаившегося во тьме зверя, фары.

– А вот тебе, Лева, настоящий чужак! – Глухарь проговорил так горячо и убежденно, что Антона прошибла дрожь, а большой палец сам лег на гашетку, хотя стрелять было нечем.

Оно осторожно выехало из темницы – в том, что это сооружение использовалось вместо тюрьмы, Антон уже не сомневался. На низких траках, почти плоское, Антон оценил едва поднимающийся над грунтом силуэт: наверняка в плененную машину было тяжело попасть. Башня «чужака» имела странный вид: ствол орудия отсутствовал, вместо него выдавались двузубой вилкой два агрегата. Не то – непонятный излучатель, не то – устройство, к которому что-то должно было монтироваться.

«Чужак» медленно ехал между «Тиранами», и его траки скользили живой черной лентой, а броня неприятно напоминала экзоскелет насекомого. Он был ниже и легче, но не менее опасен: так говорила Антону его верная чуйка. Внезапно понимание переросло в наплыв иррационального ужаса. Антону показалось, что корпус его «Лиса» стремительно истончается, рассыпается пылью, а черный борт «чужака», словно магнитом, притягивает эту металлическую пыль, залатывает ею микроскопические трещины, заравнивает сколы и вмятины, затем – наращивает толщину своего бронирования, небыстро – по миллиметру, – но неуклонно.