Вячеслав Бакулин - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)

Вот и чудно, вот и славно, кивает Дед, вовремя приметивший одного из Жучкиных корешей, Веньку Берца. Эй, уважаемый! Да, ты. Слыхал, что мой зять говорил? Передай всем, особенно Иван-Николаичу Жукову: этой ночью лучший сталкер Метро Иван Репин в последний раз на поверхность поднимается. Холостым. А через три дня всех на свадьбу ждем!

В общем все рады, все довольны. Только Алёнка словно почувствовала неладное. Напустилась на Деда: не посылай Илюшку в рейд! Отмени свое условие! Тот под дурачка косит, брови лохматые вверх тянет: да о чем ты, милая? Какие условия? Я ж просто предложил. Ну, может, и поспешил на радостях-то, не подумал, как следует. Только ты сама прикинь: как Илья людям-то в глаза смотреть будет, если сперва согласился, а потом на попятный пойдет? Все-таки не свинарь какой-нибудь твой ненаглядный, сталкер. Человек героической профессии. И слово его – кремень!

Поняла девушка, что ничего она тут не добьется, и к палатке любимого кинулась. Уж она и так, и эдак старалась его отговорить от выхода на поверхность – умоляла, плакала, ругалась. В сердцах пригрозила даже, что вместо него выйдет замуж за самого противного в округе мужика – за Жучку с Китай-города. «Переволновалась», – заключил счастливо улыбающийся Илья. Обнял невесту нежно, поцеловал раз сто и велел не тревожиться понапрасну, а лучше вещи собирать и к переезду в новый дом готовиться. Потом поправил на плече автомат и пошагал к герме, не оглядываясь.

С тех пор его больше в Метро не видели.

Жучка рад и счастлив. Ну до чего ж он хитрый и ловкий! Вон какую аферу провернул! Самого Деда Макарыча кинул, как лоха последнего. Ведь хоть и помер пахан, а ни о каком возврате средств, за лекарство заплаченных, базара не было. Если кто и жалел о патронах, ни за крысий хвост пропавших, то дальше перечисления, сколько ништяков на них прикупить можно бы было, дело не дошло. Только Жучка как рассудил: это для него, Ивана Жукова, и прочих нормальных пацанов наглость – второе счастье, а Дед ни в жисть не пойдет к братве права качать. Кишка у него тонка. Стало быть, дело верное. Но о таком фарте, чтоб и бабос нехилый поднять, и Алёнку заполучить, Иван даже мечтать не мог. Бабос, правда, выбить только предстоит, а за Репку пришлось Огородникам уже сейчас отбашлять, но оно того все равно стоит. Полюбасу конкурента мочить надо было. А Дед… да никуда он не денется, особенно теперь, когда с будущим зятем кровью повязан: братья-отморозки свое дело туго знают. И часа не прошло, как притопал к Жучке их старшой, Митяй, и отчитался: мол, все в ажуре, босс, задание выполнено. Репку мы твоего приняли грамотно, и пикнуть не успел. Там, метрах в ста от входа на Кузнецкий мост, на углу Пушечной и Рождественки, когда-то тошниловка была. На ее-то развалинах и получил сталкер Репин последнюю прописку. Прикинь, ржака: от самой тошниловки только груда кирпичей осталась, а с краю щит рекламный торчит, почти целый, только погнутый малёха. Аккурат под ним мы болезного и прикопали. Как ты и велел, забрали у него только стволы и патроны – ни шмот, ни снарягу не тронули, чтоб не засветиться ненароком. Хотя и жаль, снаряга у парня мировая была. Ну да что уж теперь. Да, чтоб ты не сомневался – вот! И с этими словами кладет Митяй перед Жучкой зажигалку. Репка покойный, хоть и не курил, эту хрень приметную – черненого металла, с накладкой в виде двух перекрещенных серебряных ножей на боку – всегда с собой таскал. За все Метро не скажу, но на пять станций в обе стороны от Кузнецкого моста зажигалку ту хорошо знали, а почему, отчего – о том речь еще впереди.

Хотел было Жучка зажигалку от греха в станционном сортире утопить, да передумал. Дед, небось, тоже доказательств захочет. Кстати, не пора ли навестить дорогого, хе-хе, тестя? Да и с Алёнкой самое время объясниться, пусть привыкает к скорой смене статуса. Башка, правда, второй день ноет, проклятая, а как резко двинешься, еще и кружится. Да и перед глазами будто мошки красненькие роятся. Как там батя покойный любил говорить? Пить надо меньше. Надо меньше пить…

С этими мыслями сунул Иван трофей в карман и вышел из палатки. Боец сопровождения, что с ним обычно таскался, вскочил привычно, но «бугор» махнул рукой: не нужен, мол, отдыхай. А если кто меня спрашивать будет, скажи, на Кузнецкий пошел, усек?

Усек, босс, кивает боец. Тока… не лучше ли того – отложить? Или хоть дрезину подожди. А то видок у тебя нынче исключительно… небоевой. Рожа, вон, красная, хоть прикуривай, и пот по ней течет. Не заболел ли?

Ничё, отвечает Жучка, шибко умным лосям, которые за базаром не следят, табло подправить силы найдутся. И не только на это. Так что сначала я на Кузнецкий, а потом… потом… на Третьяковку, во! Давно собирался кой с кем перетереть.

С тем он и отбыл. Но только в туннель углубился, как понял: прав был боец. Руки-ноги тяжелые, еле поднимаются, мышцы ломит, одежда от пота промокла, а в голове проклятущей кроме боли такие «вертолеты», что хоть за стены хватайся. По уму бы вернуться, пока отошел недалеко, но это ж по уму. Заела Ивана гордость. Мужик я, думает, или мокрица? Ведь нашим волкам только покажи слабину, враз обратно в Жучки разжалуют. Насчет Третьяковки, положим, я загнул, но уж до соседней-то станции сдохну, а дойду. Сам. Там у Деда дух переведу, а если не пройдет слабость, обратно и впрямь с последней дрезиной вернусь.

Долго ли, коротко ли шел Жучка, но рано или поздно заканчивается даже самый длинный и темный туннель. Вот и Кузнецкий мост, знакомые арки между грязно-рыжими колоннами, запах машинного масла и металла, лязг из мастерских… Дотопал Иван кое-как до «Универмага», глядь – на двери табличка: «Закрыто! Не беспокоить!». Жучка, понятное дело, на Дедовы запрещения чихать хотел. Тем более, раз на двери замка навесного нет, стало быть, хозяева внутри.

Вошел он в лавку и с порога услышал, что из глубин подсобки, где жилые апартаменты Дедовы, голоса доносятся, громкие да возбужденные. Судя по всему, ругаются Дед с Алёнкой, и ругаются не на шутку. Хотел было Жучка вмешаться, но как раз в этот момент…

ЧЕГО-ООО ты сделала?!! – рычит Дед, судя по голосу, успевший еще и за воротник залить.

Что слышал! – заходится Алёнка. – Да, это я, я у тебя из кармана бумажку с паролем от сейфа вытащила! Когда ты, пьяная скотина, избив меня, в отключке валялся!

Ах ты, дрянь! Тварь неблагодарная! А ну давай ее сюда! Слышишь? Немедленно давай сюда шифр, а то…

А то что?! – звенит торжествующий голосок девчонки. – Ну-ка руки! Руки, сказала, при себе держи! Не указ ты мне теперь! Вот Илья вернется, все ему расскажу! Он тебе…

Слышится звук смачной оплеухи, падения чего-то тяжелого и крик: Дура!!! Не вернется твой Илья! Его, поди, уже падальщики доедают!.. Куда?!

Звуки борьбы, сопение, а потом слышит Жучка, у которого от возмущения пополам с волнением дух захватило, как идиот Макарыч, явно севший на Алёнку верхом и зажавший ей рот, выдает… да практически все как было и выдает. То ли испугать строптивую внучку решил, то ли убедить, что ей теперь только одна дорога – смириться, а может, просто у старого козла от злости пополам с алкоголем мозг замкнуло. Да только эффект вышел прямо обратный.