Сергей Антонов - Метро 2033. Московские туннели (сборник)

– Сам погибай, а товарища выручай, – Желтый скорчил гримасу, которая, должно быть, выражала сочувствие. – Коля Носов так и поступил. А каким будет твой выбор?

– Я не могу спасти Вездехода. Это выше человеческих сил!

– Человеческих – да. Но не забывай, что сейчас ты разговариваешь со своей лучшей половиной, которая, при всем должном уважении, не человек. Модификатор позволяет использовать скрытую энергию организма. Ты можешь спасти Вездехода, но лишь прибегнув к моей помощи.

– Что просишь взамен?

– Слияния. Альянса. Только я и ты. Никого из посторонних. От тебя потребуется самая малость: не сопротивляйся мне. Позволь руководить прирожденному лидеру, и вместе мы свернем горы.

– Делай что хочешь, только не дай Вездеходу погибнуть!

– Кричать незачем. Все успеется, ведь время теперь в нашей власти…

Желтый дружески хлопнул Томского по плечу. От этого хлопка Толик потерял равновесие, кувыркаясь, покатился вниз и рухнул на рельсы.

Поднятое обвалом облако пыли медленно оседало. Томский увидел спину Шамана. Тот сидел на корточках и рассматривал что-то у своих ног. Рядом вертелась обеспокоенная Шестера. Морщась от боли в правой руке, Томский сел. «Что-то» оказалось Вездеходом. Пока Толик пытался встать, к Шаману подбежал прапор.

– Живой?!

– Живой-живой. Только если сейчас кровь не остановим, он долго не протянет.

В руке Шамана появился перочинный нож. Он распорол мокрую от крови штанину брюк карлика, оторвал от нее полоску, ловко наложил чуть ниже колена жгут.

Толик подошел к распростертому между рельсов Вездеходу. Сейчас тот выглядел особенно маленьким. И очень беззащитным. Как могло умещаться в этом тщедушном тельце столько любви, преданности и целеустремленности? Наверное, Вездеход стоял в очереди за этими высокими чувствами и не поспел вовремя к раздаче тел.

Бледное лицо Носова скривила судорога боли, потом ресницы его затрепетали, и карлик открыл глаза.

– Спасибо, Толян… Я этого никогда не забуду.

– За что спасибо? Чего не забудешь?

Вездеход не ответил и закрыл глаза. Скорее всего, потерял сознание. Томский в замешательстве посмотрел на Аршинова.

– Он бредит?

– Это ты бредишь, если не в курсе того, что минуту назад спас Вездеходу жизнь. Знал я, Томский, что ты не из хлюпиков, но чтобы оттолкнуть такой камешек, нечеловеческая силища нужна… Сам-то хоть цел, прыгун?

Анатолий, наконец, сообразил, о чем идет речь. Глыба, едва не раздавившая Вездехода, лежала у стены, расколотая на две половины.

Так-так. Значит, договор, заключенный с желтомордым Хайдом, вступил в силу.

«Все яснее ясного. Ушибленная рука. Она пострадала, когда ты спасал Носова. Маленькое уточнение. Не ты-Томский, а ты-Желтый. Это сделала твоя темная половина, и теперь ты перед ней в долгу».

Шаман встал. Порывшись в кармане, вытащил ключ.

– Парня надо перенести ко мне.

Толик и Аршинов хоть и могли поднять карлика каждый в одиночку, подхватили его вдвоем и бережно отнесли к решетчатой двери. Отпирая ее, Шаман что-то бурчал себе под нос. Ему, как видно, очень не хотелось впускать в свою кладовую посторонних. Он даже не стал зажигать свет, несмотря на то, что в углу коридора стояла посудина с машинным маслом. Открыв стальную дверь, Шаман дождался, пока Вездехода внесут внутрь.

– Кладите на пол и… уходите. Оба.

Томский пытался протестовать. Ему не только хотелось остаться рядом с раненым, но и рассмотреть помещение, где сейчас было слишком темно.

– Слушай, Шаман…

– Ничего не хочу слушать. Если я не займусь им прямо сейчас, можешь забыть о походе в Академлаг.

– Но…

– Мы теряем драгоценное время – кровь не сворачивается. Вон!

Томский сдался и потянул прапор за рукав. Едва они вышли за порог, как дверь с лязгом захлопнулась.

– Во дает! – восхищенно присвистнул Аршинов. – Я сам нахал, но этот Шаман понаглее будет. Видел, что он у костра со мной проделал?

– Ну… Что-то такое, вроде…

– Ничего не вроде! Он шерстью коричневой обрастать начал. В медведя превращаться! Тьфу ты, связались на свою голову…

Толик не стал говорить о прозрачных щупальцах. По всей видимости, гипноз или что-то другое, чем Шаман владел в совершенстве, оказывало на разных людей свое воздействие. Ну и пусть. Только бы многогранные таланты Шамана смогли помочь Вездеходу!

– Как думаешь, Лёх, вылечит он Колю?

Прапор задумчиво посопел.

– Стоял, Толян, я как-то дежурным по части. Ночь. Скукотища. От нечего делать стал шарить по ящикам стола. Думал, хоть газетенку с кроссвордом отыскать. Попалась только книжка. Такая, знаешь, без обложки, затрепанная. Ни названия, ни первых глав. Про Григория Ефимыча Распутина. Был такой мужик-сибиряк из Тобольского уезда. При последнем русском царе все вертелся: предсказания делал, больному гемофилией царевичу крепко помогал – умел внутреннее кровотечение останавливать. По-разному к Гришке относились. Одни святым считали, другие – чертом. Но зацепило меня не это. Распутин, когда еще в селе своем жил, одному пареньку помог. Тот косой ногу порезал. Кровь никак не могли остановить, а Ефимыч пошептал, какой-то травки приложил и… Рана затянулась. А это, брат, тебе не гемофилия. Механическое повреждение. Тут на фу-фу не пролезешь. Вот я и кумекаю: если наш Шаман как Распутин, то за Коляна можно не беспокоиться.

– А ты, я вижу, его зауважал.

– Нехай пока так и думает. А при случае я ему такого медведя покажу… Эх, ну я пошел. Надо делом заниматься.

Томский смотрел, как Аршинов вертится у завала. Сует руки в щели между камнями и почесывает затылок. Прапор явно что-то задумал, и Толику казалось, что он догадывается о затее Аршинова.

– Что, Лёха, давненько шашек в руку не брал?

– Мысли мои читаешь, Томский. Думаю я разворотить эту горку к ихонной матушке. На хрена нам сдались новые телесные повреждения?

– Кинься, Аршинов. Нового обвала хочешь?

– Я тебе не дилетант какой-нибудь. Если бы не знал я подрывного дела, где бы мы сейчас с тобой были, а?

Томскому осталось лишь развести руками: прапор действительно знал толк в направленных взрывах.

Аршинов потратил на свои исследования не меньше получаса. Судя по хитрой ухмылке, он остался ими доволен.

– Одного заряда хватит. Эх, кабы с самого начала это сделать, с Коляном все в ажуре было бы!

– Ну, а если все-таки обвал?

– Все предусмотрено, Толян. И потом, хуже, чем есть, Партизанской уже не будет.

– А нам?

– И нам ничего не сделается. Отсидимся в логове Шамана, как у Христа за пазухой.

Аршинов принялся колдовать над содержимым своего вещмешка, а Толику осталось лишь с тревогой поглядывать на стальную дверь, за которой в эти мгновения решалась судьба Вездехода. Как он там? Ведь зацепило парня основательно. Томский видел рану только мельком, но впечатлений получил на полную катушку. Чем и как будет лечить его Шаман?