Евгений Щепетнов - Имперский колдун

– И то, если уровень мага соответствует повреждениям, нанесенным этим самым ядом, – закончила Анара, присаживаясь за стол рядом с Иларом. – Моего уровня не хватило. Органы поражены, ткани разлагаются. Ее будто разъедает изнутри. Я как могла укрепила организм, поддержала, но насколько его хватит – не знаю. Яд находится в теле и продолжает ее убивать. Раны не зарастают. Я не смогла помочь.

– Это что получается? – убитым голосом спросил Даран. – Устамочка умрет?

Вопрос повис в воздухе, страшный, пахнущий бальзамом для покойников и погребальными свечами. Все молчали, потом Анара тихо сказала:

– Наверное, да. Не думаю, что здесь, в городе, есть маг, способный справиться с такой бедой. Яд растительный. По-моему, это сок кациса. Какой же негодяй намазал им меч? Зачем?

– Бывает, – нахмурился Биргаз, – у преступников, наемных убийц. Если сразу не убьют – яд довершит дело. А разве ваши племена не применяют яды для убийства, Легана? Короко славятся своими ядами.

– Применяют. Но только против захватчиков, работорговцев. Или для охоты. И не такие, как этот, – наши яды парализуют, но не разлагают мясо. Ана, что делать? Будем искать мага в городе?

– Хмм… я так понимаю, что ты на что-то намекаешь? – Илар задумчиво посмотрел на шаманку. – Это то, о чем я подумал?

– Больше никто не сможет, – кивнула Легана, – никто. И даже они, возможно, не смогут. Бедная Устама! Она только начала жить, радостная такая, большой ребенок… я не прощу себе, если не попытаюсь ее спасти. Ана?

– Да, нужно везти ее к нам, – мрачно кивнула Анара, – к моим родителям. Они могут все. Кроме оживления мертвых. Родители ее вылечат. Если успеем довезти. Я погрузила Устаму в сон, она не проснется, пока я не захочу. В этом состоянии процессы в ее теле замедленны. Однако – идут. И притом я не могу вечно держать ее во сне – она умрет без еды и воды.

– Как далеко нам ехать? – Илар сцепил руки в замок и положил их на стол.

– Две недели на юг, – бесстрастно ответила Анара, глядя в пространство. – Фургон не пройдет. Будем пробираться лесными тропами. Устаму придется привязать к лошади. Выходить надо как можно быстрее, иначе не успеем. Возможно, уже поздно, не знаю, проживет ли она три дня.

– Ана… – нерешительно начала Легана, пристально следя за девушкой. – Ты уверена, что ваш народ нас примет?

– Ты о чем? – не понял Илар. – Что, могут и не принять?

– Могут, – так же бесстрастно пояснила Анара. – Я преступница.

– Вот это новости! Это еще что такое? – У Илара от удивления едва не отвисла челюсть. – В чем ты виновата? В чем твое преступление?

Анара молчала, и молчание затягивалось. Тогда вмешалась Легана:

– Аночка, это связано с вашим Запретом?

Анара медленно кивнула и закусила губу. Еще помолчала и добавила:

– Не только с ним.

– Что, что за запрет? – подпрыгнул на месте Даран. – Ну что вы все намеками да загадками! Нехорошо так! Мне Устама не чужая, я тоже хочу знать! Почему мы не можем поехать к родне Аночки?! Я всегда хотел побывать у древней расы в гостях! Посмотреть на них!

– Посмотреть, говоришь? – усмехнулась Легана. – И остаться в лесу навсегда?

– Чего это остаться-то? Я не хочу оставаться в лесу! – не понял Даран, потом вытаращил глаза и неверяще помотал головой. – Что, правда? Почему? За что?

– Запрет, – обыденно пояснила Анара. – Тот, кто узнает, где живет мой народ, должен умереть или навсегда остаться в лесу. Это Запрет.

– И что, они убивают тех, кто случайно попал в ваш лес? – ужаснулся Даран. – Но это же плохо! Я думал, ваш народ такой… такой… ну, как ты! Добрые, светлые, хорошие! А вы убиваете?! Тетя Легана, ты знала?

– Знала, – грустно кивнула шаманка, – все знала. Я общалась с древней расой, когда была еще молодой. Они сами пришли к нам, когда мы сражались с работорговцами. И помогли нам. А когда я предложила их главному дружить племенами, они сказали, что, если кто-то из нас появится в их племени… в общем – Запрет. А помогли нам потому, что мы случайно оказались рядом и… в общем – прихоть главного. Ана, какое еще преступление? Ты и преступление – слышится странно!

– Я связала свою жизнь с черным колдуном. Вышла за него замуж. Черное колдовство у нас запрещено, и каждый черный колдун, что появится в окрестностях нашего города, будет убит. Без суда. Наши волшебники умеют определить – колдун этот человек или нет. И какой колдун.

– Почему ты молчала? – растерянно спросил Илар. – Что еще ты от меня скрыла? Как ты могла?

– Прости… я люблю тебя… вначале боялась, не хотела говорить. А потом решила – скажу! Но… тогда бы ты не женился на мне. Наверное. А я не хочу тебя потерять. Что касается преступления… С точки зрения моих родичей, я совершеннейшая преступница – мало того, что я вышла замуж за черного колдуна, так еще и обучила его нашему колдовству! Понимаешь? Я передала тебе часть наших знаний, сохраняемых из поколения в поколение! Что может быть преступнее?!

– Подожди… ты говорила, что вы имеете контакты с людьми, что вы общаетесь с ними, – это правда? Откуда ты знаешь язык людей?

– Заклинание… я могу выучить язык за один день. Перед тем как заболеть, я выучила язык, вытянув знания из памяти первой встречной женщины. И потом, наверное, заработала болезнь, лихорадку – видимо, от нее получила… Те, кто с людьми не общался, могут умереть от человеческих болезней. Я выжила. И я… правда видела тебя во сне, потому и пришла. Я искала тебя. И нашла. Милый, прости, что я тебе сразу все не рассказала.

– Что творится! – выдохнул Биргаз, про которого как-то все забыли. – Древняя раса, колдуны, волшебники… у меня слов нет! Подожди, скажи вот что – если вы отправитесь к вашему народу с больной кухаркой, как воспримут вас твои соплеменники? Ну вот представь, вы приехали. Здравствуй, папа! Здравствуй дочка! Вот – полечить надо! Полечить? И… что он ответит?

– Что ответит? – Анара подняла взгляд на стражника. В ее глазах плескались боль и страх. Девушка знала, что ничем хорошим это не закончится, – Биргаз это понял сразу.

– Мы что-то можем им предложить? Купить их услуги? – Илар сидел полуприкрыв глаза и лихорадочно думал, думал, думал…

– Нет. Им ничего не надо. Деньги не в ходу – наше племя не торгует с людьми. Предложить что-то ценное мы не можем. Можем только просить.

– Мать? Мать тоже придерживается Запрета? Остальные соплеменники?

– Кто-то истово соблюдает Запрет, как мой отец, кто-то давно уже против, считает, что нужно налаживать контакт с людьми молодой расы. Но они молчат. Всем уже все равно. Наша раса стара и умирает – я тебе уже об этом говорила. Почти не рождается детей, и тех, кто умирает от старости или погибает от несчастных случаев, заместить некому. За последние триста лет родилась только я. И то потому, что поговаривали – в моей матери частичка крови молодой расы.