Максим Кисляков - Раскаленная броня. Танкисты 1941 года

Капитан повернулся к старику, махнул ему рукой. Тот кивнул, выждал короткую паузу и прошмыгнул к дальним полуразрушенным строениям. За ними идет крутой поворот. Оттуда как ни в чем не бывало и вынырнул Степан Захарович, раскачивающейся походкой направился к широким тротуарам, что ведут к центру города, руки деловито заложил в карманы, во рту дымит цигарка.

– Кажется, удалось, – с облегчением выдохнул капитан, он вновь приложился к биноклю. – Патрули его не заметили. Значит… Значит, все идет по плану. Это хорошо!

Игорь тоже видит, как обычный мужичок, каких сотни в этом городишке, проходит мимо немецких солдат, клонит голову в приветствии. Игорь недовольно поморщился, но тут же встрепенулся – его легонько толкнул капитан.

– Внимание, лейтенант! Впереди наш человек. Будьте готовы, если что.

Капитан отложил бинокль, осторожно передернул затвор ППШ, осторожно отложил в кусты рядышком и вновь прильнул к окулярам бинокля.

Игорь спешно ищет взглядом «своего человека», однако натыкается взглядом лишь на ленивых патрулей и постовых.

– Не вижу, товарищ капитан.

– Справа, возле водонапорной башни.

Наконец лейтенант приметил этого нужного человека. Им оказалась… хрупкая девушка лет двадцати. Она стоит одинокой фигурой у водонапорной башни, ветерок слегка колышет клетчатую юбку, из-под воротника белой кофточки проглядывают накрахмаленные треугольники рубашки.

– Ничего себе связной, – удивленно произнес Игорь. – Я думал, там как минимум мужик в пальто и в шляпе. А тут…

– Ты, лейтенант, сказок начитался.

– Может, и начитался… – недовольно буркнул Игорь.

Тем временем Степан Захарыч пересек дорогу и прямиком направился к водонапорной башне, он насвистывает какую-то старую простую мелодию под нос. Вдруг перед ним вырос патруль: два немца с овчаркой. Впереди стоящий немец с железным полукругом на груди выставил руку, требует на страшно ломаном русском документы. Захарыч недовольно крякнул, но повиновался – полез во внутренний карман пиджака, достал две бумажные корочки, рука, облаченная в черные кожаные перчатки, нетерпеливо выхватила документы. Старший патрульный принялся с интересом изучать их. Степан Захарыч же совершенно отрешенно смотрит по сторонам, руки заложил за спину, раскачивается на одной ноге, насвистывает ту же простенькую мелодию.

– Хорошо держится, спокойно, натурально, – произнес Игорь.

Капитан ухмыльнулся.

– Он в деле уже не первый раз. Почитай, каждый день ходит через посты и КПП – и ничего. Мужик он хладнокровный.

Знал бы ты, как он хладнокровно таскает у вас припасы, подумал Игорь и зло сплюнул. Точно в деле не первый раз.

Немецкий жандарм нехотя протянул документы старику. Тот принял их и небрежно сунул в карман.

– Битте, – кивнул Захарыч немцу.

Тот ухмыльнулся, несильно толкнул его в плечо, крякнул: «Дафай! Иди, иди!»

Захарыч вновь направился к водонапорной башне. Жандармы тоже зашагали прочь, лишь овчарка упирается, скалит зубы вслед старику. Офицер с силой одернул четвероногого, тот подчинился.

Старик наконец подошел к девушке, та уже заметно нервничала. Увидела Захарыча, нетерпеливо шагнула к нему. Старик взял ее руку и заботливо приложился к нежной коже губами.

– Франт, мать твою итить! – то ли смеясь, то ли ругаясь, произнес капитан. – Еще бы и на руки взял.

Девушка и Захарыч сразу направились в город. Она взяла старика под руку, тот неспешно ей что-то рассказывает, она кивает. Игорь хмыкнул. Вскоре они скрылись за домами. Остались лишь местные, да неспешно, будто на прогулке, с видом явных хозяев ходят патрульные. Солдаты в кузове грузовика все так же спят.

– Все. Первая часть, можно сказать, удалась, – произнес капитан, отрываясь от окуляров бинокля. – Теперь задача номер два.

– А что нам ждать от второй? – произнес Игорь.

– Цветов и оваций, лейтенант! – с издевкой бросил капитан. – Значит, так: сейчас выдвигаемся и окольным путем подбираемся к городу с другой стороны. Только тихо!

Отряд вновь считает животами метры. На этот раз получалось ползти быстрее и тише. Капитан решил сделать крюк побольше и подобраться к городу с правой стороны – там, где хозпостройки вплотную подходят к высокой траве.

Крюк заложили с километр, и теперь бойцы, стиснув зубы, вынуждены безмолвно утюжить землю. Местами совершенно сухая, потрескавшаяся на летнем солнце земля впивается острыми комочками в кожу.

Игорь с силой удерживает дыхание в ритме, в горле совершенно пересохло, каждое сглатывание отзывается болью, губы пошли трещинами, язык кажется шершавым телом, будто наждачная бумага. Во фляжке плескается прохладная вода, но пить капитан не дает, подгоняет, торопит.

– Если не успеем до темноты – все пропало!

Наконец отряд остановился. Сразу за кустами идет покосившийся забор. Дальше – полуразрушенное здание, на козырьке обугленная с краев вывеска с еще различимой надписью «Бакалея».

Капитан приказал рассредоточиться и держать оружие наготове. Вечереет. Жара постепенно начинает спадать. Раскаленный солнечный диск уже цепляется за крыши домов, путается в кронах деревьев. Тени заметно удлиняются. Пограничник все чаще смотрит на часы.

Вдруг зябкой прохладой потянуло с севера. Небо мгновенно накрыло черными тучами, прохладные крупные капли забарабанили по листве.

– Дождь это хорошо, – довольно произнес шепотом капитан. – Если что, в дождь всегда проще уйти. Или прийти.

Внезапно совсем рядом послышались чьи-то шаги. Их сменило рычание. Танкисты и пограничник вжались в землю. Собачий рык приближается. У Игоря внутри все похолодело – прямо к ним спешно направляется немецкий солдат, в руке дергается поводок. Овчарка буквально рвет, тянет его вперед. Немец выкрикивает трескучие команды, пытается остепенить вдруг взбунтовавшееся животное.

Все пропало, подумал капитан и тихо передернул затвор своего ППШ. Протасов тоже подтянул ближе свой пистолет-пулемет, но перезарядить не решился. Сейчас ему страшно даже дышать – метрах в пяти едва не клацает зубами натасканная на людей псина.

Вдруг немец остановился у самого края покосившегося забора, в несколько оборотов затянул поводок. Пес дергается, рычит и скалит зубы, несколько раз гавкнул, но тут же осекся, заскулил – тяжелый кованый сапог немца смачно вдарил в собачий зад.

Игорь буквально распластался по земле, каждый нерв натянут как струна, прохладный оружейный металл впивается в кожу, указательный палец замер на спусковом крючке.

Краем глаза капитан-пограничник наблюдает за немцем. Тот, насвистывая какую-то мелодию, расстегнул ширинку, пошире расставил ноги, послышался звук падающей на землю струи. Немец облегченно вздохнул. Капитан закрыл глаза. Пес продолжает скалиться и порыкивать в их сторону.