Юрий Корчевский - Сотник

Пленного перекинули через седло лошади и двинулись в обратный путь. Шли осторожно, потому медленно, и к своему войску подъехали уже в сумерках.

В новгородском лагере костров не разводили, ели всухомятку – рыбку сушеную и вяленую, лепешки подзасохшие, сало.

Пленный, как в лагерь въехали, в себя пришел, дергаться стал.

– Ты бы лежал тихо! – Алексей показал ему кулак. – Если не понял еще, так ты в плену у новгородцев. А немцев у нас не любят, побить крепко могут, а то и на суку повесить. Уяснил?

Алексей нашел сотника:

– Пленного взял. Полагаю – пока он толком не осознал, что с ним случилось. Допросить надо.

– Хвалю. Где он?

– На лошади. Похоже, гонец.

– Не помяли?

– Сам ударился оземь, как с лошади слетел.

– Чем же вы его? Камнем?

– Веревку поперек дороги натянули.

– Пусть твои к шатру князя отведут его.

Двое дружинников сняли кнехта с лошади, причем не очень бережно, чтобы прочувствовал – здесь не шутки шутить с ним будут, не в гости попал. Подхватив под руки, сначала повели, а потом понесли к шатру князя.

Шатер невелик, походный, на одной подводе помещался – шведский, трофейный. Но князю по статусу положено – совет провести, поговорить с кем-то приватно. Вокруг шатра – дружинники из личной сотни князя, для охраны, для поручений.

О чем говорил пленный, Алексей не слышал, а сам по дороге с кнехтом не говорил. Но, видимо, пленный, спасая свою жизнь, сообщил все, что знал, – наемники молчанием не отличались.

Долго находиться рядом с крепостью большому войску невозможно. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Увидят случайно местные жители, купцы – и гарнизон успеет подготовиться к штурму, послать гонцов за подкреплением. Поэтому князь медлить не стал, и уже следующим утром войско двинулось к крепости. Несколько десятков ополченцев из «охочих людей», как назывались добровольцы, обложили крепость со стороны оврагов и перебрались на другой берег реки Копорки. Гонца можно было послать, спустив его на веревке по крутому склону к реке или по оврагу, и князь блокировал такую возможность.

Миновали деревню, жители которой всполошились при виде новгородцев, поскольку предстоящая битва по соседству ничего хорошего им не сулила.

А войско все шло и шло, десятки и сотни дружинников выстраивались на лугу.

На флангах и в тылу стояли ополченцы. У них вооружение хуже, а подготовка воинская ниже. Вот чего у них было с избытком – так это желания изгнать иноверцев со своей земли. Ведь построив крепость, ливонцы тем самым заявляли свои права на эти земли, желая обустроиться тут всерьез и надолго. А терпеть рыцарей под боком – эту постоянную угрозу – никто не хотел.

В крепости поднялась тревога. Заревели трубы, над стенами замелькали шлемы кнехтов. Еще только новгородцы выходили на луг, а подъемный мост был уже поднят. Как только кто-то из немцев или наемников неосторожно высовывался из-за стены, лучники из ополчения пускали стрелы. Конницы у гарнизона было мало, и понятно было, что рыцари с военными слугами на открытый бой не решатся. Обороняться в крепости всегда надежнее, меньше потери. На одного убитого защитника всегда приходится три-четыре погибших штурмующих, так было при любой осаде.

Несколько десятков ополченцев были верхом на своих лошадях – они без команды подскакивали к крепости. Кто из лука стрелял, другие метали камни из пращи, причем довольно метко. Воины еще не приступили к штурму, а гарнизон уже начал нести потери.

Черное знамя князя склонилось вперед, подавая сигнал к атаке. Сотники тут же продублировали приказ:

– Вперед! За Святую Софию!

Всадники спрыгнули с лошадей. Кто брал сулицы, другие – фашины, но большинство – «кошки» с веревками, и Алексей понял – не все верили, что сулицы дадут больший эффект.

Кинулись на приступ. У ливонцев были арбалетчики, немного – десятка два, и они стали стрелять. Войско новгородцев понесло первые потери.

В нескольких местах ров с водой завалили мешками с землей и фашинами, и несколько десятков дружинников уже кидали в стены сулицы.

Ливонцы, незнакомые с могольской тактикой штурма деревянных крепостей, были сильно удивлены. Русские настолько ослабели, что не могут поразить метательным копьем кнехта на стене? Однако они увидели, что, перебежав ров по мешкам и фашинам, воины по торчащим из стен сулицам полезли вверх – ловко, как обезьяны. Немцам бы выставить на стены весь гарнизон, но они часть войска держали перед воротами, полагая, что новгородцы попытаются захватить мост и проломить ворота.

Рядом с Алексеем бежал к крепости здоровенный ополченец с секирой в руке – оружием, нетипичным для новгородцев, тяжелым и страшным в своей силе. Но и владелец его должен обладать силой недюжинной.

– Как звать тебя? – крикнул ополченцу Алексей.

– Гаврила Алексич!

– Удачи!

Дальше их пути разошлись.

Алексей первым из своего десятка полез по сулицам на стену. Со стороны командовать безопаснее, но какой же он десятник, если пример своим воинам не подаст? Иначе дружинники, если в открытую в трусости не обвинят, в душе все равно презирать будут.

Алексей успел взобраться на стену и уже ногу через бревно перекинул, но на площадку спрыгнуть не успел, так как рядом появился кнехт с алебардой – это оружие вроде короткого копья, имеющего маленькую секиру сбоку на древке. Он попытался нанести Алексею удар острием, но тот отбил выпад мечом. Однако кнехт не унимался и замахнулся на него боковым ударом, надеясь зарубить секирой. Алексей успел подставить меч, едва удержав его, – щит бы сейчас пригодился.

По шлему кнехта ударил камень пращника, раздался сильный металлический стук, на лицо Алексея попали каменные крошки. На секундочку кнехт застыл, но и ее хватило Алексею, чтобы спрыгнуть со стены – ведь по сулицам уже бежали воины его десятка.

Кнехт пришел в себя и перехватил древко для колющего удара. Но рядом с ним из-за стены показался незнакомый Алексею воин и ударил кнехта по руке мечом. Почти одновременно с ним Алексей рубанул клинком по левому плечу кнехта, и тот рухнул с площадки вниз, на землю.

А к взобравшимся уже бежали ливонцы. Многовато их было, площадка узкая, с метр, и воевать на ней мог только первый подбежавший.

Алексей вступил с ним в бой. Сзади раздавался звон мечей – это незнакомец прикрывал его с тыла.

А на площадку уже выбирались воины его десятка. Вот двое прыгнули вниз и схватились биться на мечах. А из-за стены прибывало подкрепление новгородцев.

Первый ливонец, с кем сразился Алексей, был не наемником, а военным слугой, потому как ругался на немецком и неплохо владел мечом.

Алексей оказался в невыгодном положении. Справа деревянная стена, которая мешает сделать замах мечом, и все удары приходится наносить сверху или от живота, слева направо, а это неудобно.