Александр Афанасьев - Белорусский набат

– Ты только это. Рот на замок.

Я усмехаюсь:

– Могила. Только знаешь, что?

…

– Г…о этот ваш план. И знаешь почему? Потому что у нас власть народом рулит. А там – наоборот. Властью рулит народ в лице его лучших представителей. А лучшие представители – это те, у кого есть стволы. Если им что-то не понравится, они власть в мусорку посадят. Потом сделают то, что им нравится.

– Это ты Круглову и скажи.

Упомянув фамилию одного из кремлевских небожителей, Серега стухает. Смотрит на часы.

– Короче, заболтался я. Держи меня в курсе, – он внимательно смотрит на меня. – Поможешь, я в долгу не останусь. Серьезно, Вить…

Актер погорелого театра… сейчас расплачусь. Хотя меня этим не пронять – академию ФСБ в одном потоке кончали.

– Без базара…

Серый уходит, я и сам смотрю на часы. Вот такая вот… политика. Потому-то я Москву и не люблю.

Мне что делать? Ну, как говорится в одной пословице, делай то, что должен, случится то, что суждено. Серый мне друг. Без базара. И даже хороший человек – насколько хорошим может быть человек из Администрации Президента. Но есть и другой Серый. Бригадир луганчан, бывший опер луганской уголовки. Есть Децл, которому я ребра сломал за то, что пленного пристрелил, а у него мать правосеки на кол посадили.

И они не заслуживают предательства с моей стороны – и со стороны России тоже не заслуживают. Потому что Серега ставит на кон свою карьеру. А они всегда ставят на кон свои жизни.

Вот такая вот… энтропия.

Москва поразила его с самого начала.

Он какое-то время работал в Киеве… большом и очень красивом когда-то, но сейчас – тихо умирающем в корчах ненависти городе, в городе, где на каждом углу агитация, все выкрашено в цвета национального флага, но при этом ничего не строится, транспорт убитый наповал, по дорогам, в иную яму на которых слон ввалится, шкандыбают дорогущие джипы, и отовсюду, навязчивым рефреном, – пропаганда, пропаганда, пропаганда. Ще не вмерла Украина… он просто не мог это слышать больше. Будучи американцем, он слышал про коммунистическую пропаганду и теперь представлял ее как-то так, как увидел ее в Украине. Вроде и не коммунизм, но замени жовто-блакитный флаг на красный, а «Ще не вмерла» на «В победе бессмертных идей коммунизма…» – и вот тебе пропаганда. Она самая…

В Шереметьево, куда он прилетел рейсом «Аэрофлота» из Франкфурта-на-Майне, оглушал шум, разноязыкий гомон, очереди всюду – на таможню, с таможни. Не похоже было на страну, находящуюся под санкциями. У него был дипломатический паспорт, он прошел зеленым коридором и вывалился в зал. Решил поменять валюту… валюту меняли, но по паспорту, на его дипломатический посмотрели с подозрением, но поменяли двести долларов. В кофейне он купил чашку кофе, подивившись ценам – в Ла Гуардии дешевле в полтора раза.

Его никто не встречал – так было оговорено. Проталкиваясь через толпу, он пошел к станции аэроэкспресса, там подивился красным двухэтажным вагонам – как в Лондоне автобусы, даже оттенок цвета тот же…

Машина американского посольства встречала его не в аэропорту, а у остановки аэроэкспресса в городе. Машина была японская, «Тойота Камри» с обычными московскими номерами. Необычно – в американских посольствах обычно были только американские машины. Он нашел ее сразу – если посмотреть через очки, которые у него были, на капоте был нанесен знак маркером… это было еще с войны в Ираке, когда американские солдаты оставляли пометки на стенах для тех, кто пойдет за ними, специальными маркерами, как в свое время американские индейцы. За рулем оказался жизнерадостный… ну, как бы это сказать, человек с темным цветом кожи. Как раз такой, какой в Москве в толпе точно не затеряется…

С разведкой у США был полный швах, они прокалывались на самых элементарных вещах.

– Свободно?

Водитель показал на место рядом с собой:

– Прыгай…

Непрерывно сигналя, он встроился в плотный автомобильный поток.

– Меня зовут Джо, мистер Пасевич сказал помочь тебе. Я уже договорился по квартире, район приличный. Студия, сорок метров, тут это нормально. Если платить долларами и налом – сделают скидку.

– Здесь что, запрещено доллары покупать?

– Нет, просто есть сложности. На обмен валюты – налог десять процентов. Очень невыгодно. Потому наличные доллары здесь любят.

– А рубли?

– Ну, если есть, их тоже примут. Здесь неплохо живется, ты не думай. Купить можно практически все.

Они встали в пробке.

– Повеселиться можно славно. Особенно с моим цветом кожи. Таких, как я, здесь немного, а местные девочки любят экзотику. Это в Нью-Йорке нос воротят, а здесь такие парни, как я, нарасхват. До этого я служил в консульстве в Пешаваре – вот это была ж. а, мужик. Сраные бородатые открыли на нас охоту, на улицу нельзя было показаться – а по пять раз в день какой-то козел забирался на крышу неподалеку, доставал мегафон и начинал выть как гиена. Он специально это делал, понимаешь, чтобы жизни нам не давать. Один парень хотел снять его из винтовки, но сержант запретил.

Они снова попали в пробку… продвигались рывками.

– Парень, а ты кто… ты не похож на рыцаря плаща и кинжала.

– Кто я?! Я просто морской пехотинец, сэр. Живу в городе, здесь… ну, скажем, у меня культурная программа. Продвинутая. Кстати, может, завернем куда-то, пообедаем?

– Нет, давай в посольство.

– Как скажешь, мужик. Как скажешь.

Нет, все-таки полные идиоты. В их стране более пятисот национальностей, а они не могли подобрать для миссии в Россию человека с белым цветом кожи.

Рональд Пасевич – полуполяк, полуирландец, толстяк с короткой бородкой и очками в роговой оправе, начальник станции НТС в Москве – предложил садиться, налил кофе.

– Индия, – извиняющимся тоном сказал он. – Настоящей арабики нет уже две недели. Русские задержали груз… в порядке мелкой подлости.

– С русскими проблемы, сэр? – осведомился Шоу, отхлебывая необычный индийский кофе.

– С русскими всегда были проблемы. Мы не понимаем их, они не понимают нас. Главное – нет доверия. Ни на грамм. Есть десять процентов населения, которые любят Америку и готовы все для нас сделать, – и есть девяносто, которые нас ненавидят. Наши придурки в Вашингтоне почему-то думают, что можно привести первых к власти – и все будет ОК, хотя я убей не понимаю, как можно сделать так, чтобы десять процентов населения управляли оставшимися девяноста процентами и при этом сохранялась демократия. Я так понимаю, вы по нашему направлению скорее?

Шоу покачал головой:

– Не совсем, сэр. Скорее по линии Госдепа.

– ФБР. Странное прикрытие для Госдепа.

– Какое есть. Возможно, оно и эффективное, потому что странное.