Александр Афанасьев - Белорусский набат

И такие могли быть у каждого русского солдата!

Еще в одном добровольческом батальоне ему показали «КамАЗ», тоже отжатый у сепаров… дизель триста шестьдесят сил, скрыто бронированная от 5,45 кабина, легкосъемная защита внутри кузова… на трассе этот «КамАЗ» даже с загрузкой легко поддерживал одну скорость с легковушками. И такие «КамАЗы» могли прийти из России десятками… сотнями, сколько надо будет, столько и придет. Он навсегда запомнил это острое чувство беспомощности… как перед надвигающейся снежной лавиной.

Оказалось… не того боялись.

– Что замолчали? Не помните.

– Помню.

Он решил играть от легенды. В конце концов, у русского тоже было прикрытие.

– Я встречался с представителем Росвооружения.

– Чего?

– Росвооружения.

Видимо, следователь не сразу осознал столь сложное слово.

– А зачем?

– Чтобы достичь договоренности о поставках.

– Поставках чего?

– Запчастей для военной техники.

В конце концов, это было правдой хотя бы отчасти. И в самом деле, лучшим выходом было обратиться непосредственно к России… она до сих пор имела на складах нужные запчасти, а «Муромтепловоз» производил ремонтные и модернизационные комплекты для старой советской бронетехники. По определенным причинам – русские не могли отказать в поставках.

Следователь достал блокнот, что-то написал в нем.

– Как звали москаля?

– Федорин Евгений Иванович.

– Звание?

– Он был гражданский.

– Это он так сказал?

– Да.

– Россия воевала с нами. Почему вы думали, что она поставит нам запчасти?

– Потому что она критически зависела от наших вертолетных двигателей. Без них они вынуждены были бы остановить производство вертолетов на два года. Мы хотели обменять поставки вертолетных двигателей на запчасти к бронетехнике и боеприпасы.

– Вы знали о том, что был наложен запрет на экспорт военной продукции в Россию?

– Да, знал.

– Ну вот. А почему же вы не признаете, что вы зрадник.

Почему-то он разозлился.

– Послушай, ты? Где ты был, козел, когда нас добивали на Донбассе, а? Если такой умный – пошел бы и сам поискал запчасти. Ты хоть представляешь, что такое – продажа военного снаряжения?

…

– Поди кроме фейерверка на рынке не покупал ничего больше.

– Нет! – снова резко сказал следователь, и снова конвоир остановил свою карающую руку.

– О чем вы говорили с москалем?

О чем они говорили с русским?

Они встретились в чужом городе – два русских человека, принадлежащие к разным странам и готовые стоять за свои страны до конца. На русском был пошитый на заказ здесь же костюм и шляпа, он заказал каву с типично польским прононсом…

То, что они были русскими, было их трагедией, потому что они были на разных сторонах баррикад и не имели возможности встретиться и обняться посередине. Русские – странный народ, государственность у них в крови. Государство – первое, что начинает строить любой русский, без государства и его защиты русский чувствует себя как голый. Верность своему государству для русского превыше всего, и если у русского в кармане будет паспорт Украины, он встанет за Украину и будет сражаться с такими же русскими, повинуясь одному из правил, которые составляют код нации. Как бы мы ни жили, но вас сюда не звали. С этими словами русские вышибли из своей земли татар, рыцарей-крестоносцев, французов, немцев, англичан… кто только не приходил в Россию… чьи кости только не оставались лежать под промозглыми осенними дождями как страшная память о многочисленных попытках всего цивилизованного мира сделать что-то с этой страной. Говорят, что Наполеон, отступая из Москвы, говорил, что вовсе не хотел ничего плохого русским, что он дал бы им намного лучшее правление, нежели отсталые азиатские цари, да только русские не хотели слушать… Империя Наполеона – первый проект единой Европы после Рима – кончилась там, на разоренной Смоленской дороге. Тем же самым кончились и все другие попытки учить жить русских. А теперь словно сама судьба решила зло пошутить, столкнув в трагическом противостоянии русских и… русских.

Конечно, он имел какие-то полномочия. Они пытались хоть как-то наладить мосты… через разверзшуюся пропасть, оба понимали, что дальнейшее противостояние не принесет пользы ни одной из сторон. Но оба понимали и то, что ни один из них не примет сторону другого.

Потому что оба они – были русскими.

Прощаясь, русский сказал ему: «Россия стоит больше тысячи лет. Украине – двадцать три года…»

Ответить на это он не сумел.

Заключить сделку они все же смогли. Двигатели продавали и без этого… продавали все, что только могло быть продано и приносило доход в те страшные, с уже поддавливающим морозцем дни. Так они получали деньги – а за это они получили больше сотни двигателей в сборе, коробки передач. Потом они наладили постоянные поставки через Беларусь, канал этот оборвался. Но он помнил о нем.

– О поставках.

– И только?

Нет, не только.

– У меня была только эта задача. Я ее выполнил.

– Брехня!

Следователь достал небольшой диктофон.

– Слушайте.

– Вы сами должны понимать, возможности маневра у нас ограниченны. У вас их значительно больше.

– У нас их не больше, чем у вас. Даже меньше. Если мы перекроем границу – нас просто не поймут.

– У вас не поймут – означает срач в Интернете. У нас – это означает, что нас всех сожгут живьем в своих кабинетах.

– Ошибаетесь. У нас ситуация далеко не так стабильна, как вам хотелось бы. Если мы резко сдадим назад – националисты сметут нас. Вам это надо?

Следователь нажал «Стоп».

– Дальше можно не продолжать, думаю.

– А вы продолжите.

Следователь кивнул – и конвоир снова залепил ему в ухо…

В свою камеру его не вернули. Подвесили в свободном помещении на вывернутых назад руках. Это когда на крюк вешаются руки в наручниках, длина крюка регулируется так, чтобы человек мог стоять, поднявшись на цыпочки. Если опускаешься на всю ступню, боль в руках – и так дикая – усиливается.

Через полчаса он потерял сознание… у него было плохо с сердцем, пришлось вызывать врача. Потом его поставили на выстойку, и там он простоял еще тридцать часов. Пенал размером как раз с взрослого человека – там можно только стоять, гадить под себя. Проходящий охранник время от времени пинает в дверь, не дает спать…

С выстойки его без сознания отволокли в камеру…

Следователь явился через два дня, бодрый и довольный. Доставая папки и ноутбук из портфеля, похвастался:

– Жена родила. Три восемьсот. Пятьдесят два сантиметра. Хлопец! Не девка!

Не девка…

В свое время, читая книги про голодомор, изучая преступления сталинского НКВД на Украине, он задавался вопросом: кто были люди, которые все это делали? Кто?! Ведь грозные НКВД, СМЕРШ… все они были не более чем совокупностью людей. Людей, которые в каждый конкретный момент принимали решение делать или не делать то-то, и, скорее всего, осознавали, что они делают… не все же избиения, убийства, расстрелы совершались в пьяном виде. Было бы упрощением думать так.