Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка

Но что же он делает, этот малахольный?! Зачем он вскочил? Какого хрена понесся на открытую местность?!

– Не стреляйте, затаитесь! – крикнул выбежавший из леса разведчик. – Я должен отвлечь их на себя!

Согнувшись, Плюх пробежал пару десятков шагов вправо. Остановился, выпрямился и, резко выбросив перед собой на вытянутых руках бластер, выпустил луч в самую гущу свернувших к нему «камнелобых». Яркой свечой вспыхнуло сразу пять или шесть особей. Остальные сыпанули от горящих соратников в стороны, но назад, как рассчитывал сталкер, никто не побежал. Наоборот, очухавшись, они еще быстрее ломанулись к разведчику.

Шершень ждал, что Плюх выстрелит снова. Но тот пристроил бластер к бедру и помчался куда-то в сторону. «Хана заряду, – похолодело внутри у сталкера. – Ну и куда он в чисто поле-то безоружный поперся? Сейчас его, как куропатку положат, так-на…»

Еще Шершень успел заметить, что на голове у косморазведчика не было шлема. «Нашел время выпендриваться», – подумал он. И тут случилось такое, чего сталкер ожидал менее всего. Бегущие левее Плюха «камнелобые», стреляя на бегу, но, по счастью, пока что промахиваясь, внезапно один за другим стали замирать на месте в самых неожиданных позах – один даже застыл прямо в прыжке, да так и повалился на землю, с согнутой левой ногой и вытянутой правой.

«“Тормозилка”! – ахнул, быстро все поняв, сталкер. – Ай-да Плюх, ай-да холера в крапинку!»

«Камнелобые», видя, что происходит с их авангардом, стали замедлять бег и в нерешительности останавливаться. Но их все равно оставалось чересчур до хрена – около трех десятков, не меньше. Сейчас очухаются, вспомнят, что из леса по ним тоже стреляли, и развернутся…

О том же, видимо, подумал и косморазведчик.

– Сюда! – заорал он, размахивая обеими руками. – Бегите сюда! Скорее!

– Что он там еще удумал?.. – пробормотал Шершень, но, понимая, что оставаться на месте равносильно неминуемой смерти, решительно вскочил на ноги.

То же самое сделала уже и Забияка. Теперь она вытаскивала из-за камня трясущегося «кузнечика».

– Бежим! – крикнул ей сталкер. – Надеюсь, он придумал что-то дельное.

– Помоги! – позвала девчонка, держащая за одну ляпу Блямса. – Хватай его за вторую руку!

Пока они добежали до разведчика, «камнелобые» начали очухиваться. Вперед, видя своих застывших сородичей, они бежать больше не решились, мозгов на это хватило, но хватило ума и на то, чтобы обогнуть опасное место через лес, по следам своих преследуемых. Непонятно почему, не стали они и стрелять сквозь «тормозилку», что, наверное, и спасло в первую очередь Шершня со спутниками.

– И что теперь? – крикнул он Плюху. – Куда мы теперь-то, так-на?

– Туда, – ткнул пальцем разведчик на фиолетовую хренотень чужаков. – Другого пути нет.

Конечно, помирать было так и так, в этом сталкер даже не сомневался, и все же он бы предпочел сдохнуть от пули, а не наложив в штаны от сиреневого ужаса. Но разведчик, девчонка и «кузнечик» уже мчались туда со всех ног, так что расклад стал немного другим: отдать концы одному, в окружении злобных обезьяньих харь «камнелобых», или уйти в мир иной вместе с теми, кого он, говоря откровенно, был бы не прочь назвать друзьями, если, конечно, не собирался бы их предать… Ну да теперь-то уже не предаст, не успеет. Поэтому Шершень выбрал второй вариант кончины и тоже помчался к безумно-пурпурным строениям.

Спутники его ждали у пульсирующего мертвым сиреневым светом круглого, словно жадно распахнутый рот, входа в пурпурную, высотой с трехэтажный дом пирамиду. Вот интересно только: ждали, потому что переживали за него, или оттого, что самим было страшно в эту мерзкую глотку нырять? Ну да ладно, какая разница, – главное, что подождали. Правда, и теперь что-то не особо спешат внутрь лезть. Может, передумают все-таки?..

– Слушай, – решил «помочь» в этом Плюху сталкер, – давай не будем, а?

– Чего не будем? – сердито зыркнул на него косморазведчик. – Жить?

– Да жить-то мы, думаю, по-любому не будем уже… – опустил глаза Шершень.

– Не каркай! – сердито притопнула Забияка.

– Погоди, – остановил девчонку Плюх. – Пусть скажет, почему он нас хоронить собрался. Меня, помнится, один раз и так уже чуть не закопал, только я до сих пор что-то бегаю.

– В тот раз я ошибся, признаю, – сказал сталкер. – Только теперь-то на хрена себя надеждами питать? У вас что, глаз нет? Да вы разуйте их хорошенько! Куда вы лезть собрались? Это же пасть самая натуральная, так-на, только что без зубов. Вон и внутри все розовое, как в глотке… Схарчит нас, переварит и высрет четырьмя мелкими кучками. Или одной большой. То-то повоняем на славу!

– Это лишь твои больные фантазии, не более того, – процедил косморазведчик. – А вот если мы туда не полезем, то нас однозначно пристрелят, и тогда мы уже стопроцентно будем вонять четырьмя разлагающимися кучками. А если нас какие-нибудь падальщики сожрут – то множеством мелких.

– «Камнелобые» и сожрут, – буркнул Шершень. – С хрена ли им еще нападать было.

– Вот видишь! В общем, так… Насильно я никого за собой не тяну. Я пойду первым. Остальные – по желанию.

Плюх повернулся к сиреневой «пасти».

– Погоди, – сказал ему в спину сталкер. – Что с твоим бластером, разрядился? И почему ты без шлема?

– Разрядился, – не оборачиваясь ответил косморазведчик. – И бластер, и скафандр.

– Холера в крапинку! – прокомментировал Шершень. – Тогда вообще зашибись.

Плюх, ничего не сказав на это, шагнул в розовое нутро пирамиды. За ним, почти без задержки, последовали Забияка и Блямс. Сталкер же продолжал топтаться у входа. Неизвестно, как долго это бы еще продолжалось, но «камнелобые» снова открыли пальбу. Близко они подходить откровенно боялись, но и с расстояния в триста-четыреста метров попасть из нескольких пулеметов в неподвижную мишень было лишь делом времени. Причем наверняка весьма недолгого. Уточнять, как быстро это произойдет, Шершень не стал: набрал в легкие воздуха, будто собираясь нырять в воду, и ступил «за порог» зловещей сиреневой «пасти».

Неожиданности, а точнее – ожидаемые неприятности, начались сразу же. Первым делом сразу же за сталкером сомкнулось отверстие входа. «Ну все, точняк проглотила, – похолодел Шершень. – Теперь жевать начнет». Он начал озираться в поисках зубов, которых не было видно снаружи, но не обнаружил ничего похожего и внутри. Как ни странно, несмотря на отсутствие каких-либо источников света, в розовой «глотке» было светло. Правда, взволнованный и перепуганный сталкер на это поначалу не обратил внимания, вернее – не задумался, за счет чего он видит окружающие его «красоты». Его внимание в первую очередь привлекли стены «туннеля», в котором он сейчас находился. Ярко-розовые, с неприятным влажным блеском, они и впрямь походили на внутреннюю оболочку то ли горла, то ли пищевода, то ли и вовсе какой-нибудь кишки – в анатомии Шершень был не силен, но разыгравшееся воображение подбрасывало ему одну ассоциацию за другой. Хорошо еще, что диаметр «трубы» оказался не слишком маленьким – где-то под два с половиной метра, – так что касаться стенок руками или головой не приходилось. Ноги же, к счастью, были обуты в ботинки, но даже сквозь толстые подошвы ощущалась упругая податливость розовой оболочки. Обрадовало сталкера и то, что внутри «кишки» ничем не пахло – во всяком случае, ничем тошнотворным, что было бы связано с процессом пищеварения. Это, вкупе с отсутствием в «глотке» зубов, подарило ему небольшую надежду. Во всяком случае на то, что съеден он если и будет, то не в самом ближайшем будущем.