Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия

– Марся, время! – рявкнул с трибуны Зимин, тем самым отвечая на мой вопрос.

А Марся, не поднимая рук, начал сближение с Чагадаевым. Чагадаев воссиял ликом и сделал замах рукой.

– Как ему сейчас будет больно! – сообщил за моей спиной Коваль.

Чагадаев ударил, целясь в голову. Однако его удар был встречен ударом Марселя. Марся выполнял свою «коронку». Он долго ее отрабатывал – годами. Смысл был прост: вместо блока ударить соперника в кулак, наносящий удар. С одной стороны – просто, а с другой – попробуй повтори!!! У меня из десяти попыток получалась одна. И это – в лучшем случае. Инструкторы в школе долго пытались выбить из Марси эту дурь, но потом плюнули, прониклись идеей и все шесть месяцев «ставили» ему этот прием. Получилось. От подобного «сюрприза» у противников ломались запястья, пальцы, суставы и кости кистей. Про мышцы никто не вспоминал. После двух сломанных морпеховских рук Комарницкий лично проверил на собственной шкуре этот прием и, запретив своим бойцам связываться с Марсей, ушел, матерясь, в медсанбат.

– Зовите доктора, – согласился я с Ковалем. А на ринге раздался еле слышный хруст и хорошо слышный вскрик. Однако бой продолжился. Судья не понял, что один из бойцов уже травмирован, а Марся не дал Чагадаеву просигнализировать об этом. Он схватил десантника за поврежденную руку и дернул на себя. Чагадаев попытался ударить свободной ле вой рукой, но был схвачен за запястье. Пользуясь тем, что он ниже десантника почти на голову, Марся прижался к нему, чуть выставил левое колено вперед и, удерживая захваты, поднял руки (и свои, и чужие) в стороны, перехватился ближе к локтевым сгибам и начал тянуть. Со стороны это было похоже на эле мент танца, однако гримаса боли на лице Чагадаева подтвердила мою догадку – Марся решил порвать десантника в прямом смысле этого слова. Сила рук у моего друга была феноменальной. Поэтому все, кто его знал, поняли, что сейчас у десантника будут порваны мышцы, связки и, возможно, повреждены суставы. До Чагадаева это уже тоже дошло, и он закричал от боли.

– Марсель, заканчивай, – проревел Зимин.

Он и закончил: ударил Чагадаева головой в челюсть и разжал руки. Десантник рухнул на ринг, и к нему тут же ринулся Ильдар.

– Можешь не считать, придурок, – огрызнулся он на рефери, открывшего счет, – он уже не встанет. Костян, – это команда медику Коваля, – бегом сюда.

На ринг, оттеснив офонаревшего рефери, высыпали медики трёх наших групп и, отпинывая всех кого можно, начали накладывать шины.

– И йоду ему в глаза закапайте, – посоветовал подошедший Зяма.

– Уйди, неверный! – усмехнулся Ильдар.

– Саша, глянь на генералов, – пробубнил позади меня Коваль. Я повернул голову.

Напротив генеральской трибуны с самой довольной рожей лица стоял Марсель. Рядом с ним, что-то нашептывая ему на ухо, Зимин, а Барон, сияя как медный таз, собирал с очень хмурых генералов свой выигрыш. На ринге Ильдар и компания закончили бинтовать Чагадаева и осторожно его вынесли. Борька вытащил в центр ринга ведущего и вручил ему микрофон.

– Микрофон полностью в твоей власти! Ведущий откашлялся и очень грустно возвестил:

– Во втором бою победу нокаутом одержал представитель спецгруппы «Урал» майор Сунгатов.

Наши парни встретили это известие радостными криками.

– Финальный счет поединков, – продолжал май ор, – два – ноль в пользу «Урала».

И опять дружный радостный ор. Тут на ринг выбрался неизвестный мне генерал-полковник.

– Это Юнусов, – сообщил Коваль.

Юнусов был чуть выше Барона, был черноволос и смугл кожей. Перемещаясь по рингу, он чуть прихрамывал. На его лице был большой шрам от ожога, по форме напоминающий пятиконечную звезду. Юнусов жестом потребовал у ведущего микрофон и хорошо поставленным голосом, очень похожим на голос Барона, обратился к присутствующим:

– Дорогие друзья! Я благодарен хозяевам за пре красное шоу, подготовленное ими. Особую благодарность я бы хотел высказать бойцам «Урала»! Так сильно я давно не смеялся, кроме того, я ещё не встречал такого уровня рукопашной подготовки у непрофессиональных солдат. У местных десантников есть при мер, на который необходимо равняться, а всем остальным можно радоваться тому, что в наших рядах воюют такие замечательные бойцы! Всем спасибо!!!

За Юнусовым потянулись другие генералы, которые несли подобную же мутотень. Потом было награждение почетными грамотами. На награждение Марся вышел в халате и с «чемпионским поясом», чем заслужил аплодисменты и очередной взрыв хохота. По окончании праздничного салюта, подготовленного саперами наших групп, Зимин оперативно вывез всех в расположение, приказав никуда не выходить и выставить усиленное охранение. А сам убыл.

Мы уже были готовы завалиться спать, когда нетрезвый Зимин привез ещё более нетрезвых Ивлева и Юнусова, а также неизвестного нам полковника. Коваль, как старший по званию, метнулся к Петровичу для рекогносцировки. В итоге в командирскую палатку были приглашены я, Марся, Коваль и Загребин. Выпив с командирами за красивую победу и выслушав массу комплиментов от Юнусова, мы, наконец, добрались до самого главного:

– Так, – возвестил он, – Коваль, сучара мелкий, меня уже послал, поэтому его спрашивать не буду. Загребин, твоя группа хоть и показала блестящие результаты в двух крайних операциях, но с тобой нет смысла общаться. Ты ещё недостаточно опытен и не пропитан кровью на нужном уровне. Стало быть, «уральцы». Как я понял из ваших сегодняшних боев, завалить этих напыщенных индюков вы смогли бы секунд за десять. Однако обошлись малой кровью, следовательно, умеете не только быстро убивать, но и прятать свое умение от других. Это говорит о том, что вы не только сильны, но и хитры. Что очень мне импонирует. Поэтому предлагаю прямым текстом – пройти обучение в моей спецшколе. После окончания школы вы получите подполковников и такую подготовку, что любой противник будет для вас вроде назойливой мухи. Если, конечно, останетесь в живых, – усмехнулся он.

Я посмотрел на Зимина и Ивлева. Петрович курил, улыбаясь чему-то своему, а Барон тихо кемарил. Скорее всего, делал вид. Поймав мой взгляд, Зимин чуть заметно кивнул головой. Поняв, что поддержка с его стороны нам обеспечена, я ответил:

– Товарищ генерал-полковник, прежде чем отправить вас по тому же маршруту, что и Коваль, я бы хотел кое-что, во-первых, пояснить, а во-вторых, спросить.

– Изволь, – как-то нехорошо хмыкнул Юнусов.

– И я, и мой друг непрофессиональные военные. Нас призвали на войну. И по её окончании мы планируем вернуться домой, к своим гражданским профессиям. Поступление в вашу школу – это билет в один конец. Ни меня, ни Марселя это не прельщает.