Дмитрий Глуховский - Метро 2033 . Метро 2034

Встал вопрос — куда идти дальше. Пытаться двигаться наобум они не стали — в этом же перегоне могла находиться погранзастава Четвертого рейха. От Маяковской до Чеховской ходу, судя по карте, было всего — минут двадцать. Покопавшись в пакете со своими вещами, Артем нашел там окровавленную карту, которая ему досталась от Данилы, и по ней определили верное направление.

Не прошло и пяти минут, как они уже были на Маяковской. Усевшись на скамью, Ульман с облегченным вздохом снял с головы тяжелый шлем, вытер рукавом раскрасневшееся мокрое лицо и запустил пятерню в ежик своих русых волос. Несмотря на могучее телосложение и повадки матерого туннельного волка, лет Ульману, кажется, было ненамного больше, чем Артему, и уж точно никак не больше тридцати.

Пока искали, где купить еды, Артем успел осмотреть станцию. Сколько прошло времени с тех пор, как он ел в последний раз, Артем уже и сам не знал, но живот ему подвело нешуточно. Припасов у Ульмана с собой никаких не было — собирались они в спешке и брали только необходимое.

Маяковская обстановкой и духом напоминала Киевскую. От когда-то изящной и воздушной станции оставалась только мрачная тень. Станция была теперь наполовину разоренная, с ютящимися в драных палатках или прямо на платформе перепуганными людьми, покрытыми подтеками и разводами от просачивающейся воды стенами и потолком, с одним небольшим костерком на всю станцию — топить нечем. Обитатели Маяковской переговаривались между собой совсем тихо, как у постели умирающего.

Однако и на этой задыхающейся станции нашелся магазин — залатанная трехместная палатка с выставленным у входа раскладным столиком. Ассортимент удручал — ободранные крысиные тушки, засохшие и сморщившиеся грибы, доставленные сюда невесть когда, и даже нарезанный квадратиками мох. Рядом с каждым товаром гордо стоял ценник — придавленный гильзой обрывок газетной бумаги с ровными, каллиграфически прописанными цифрами.

Покупателей, кроме них, почти не было — только худосочная ссутуленная женщина, держащая за руку маленького мальчика. Ребенок потянулся к лежащей на прилавке крысе, но мать одернула его. — Не трожь! Мы на этой неделе мясо уже ели!

Мальчик послушался, но надолго забыть о тушке у него не вышло. Как только мать отвернулась, он снова попробовал добраться до дохлого зверька. — Колька! Я тебе что сказала? Будешь плохо себя вести — за тобой бесы из туннелей придут! Вот Сашка твой мамку свою не слушался — его и забрали! — забранила его женщина, в последний момент успев отдернуть сына.

Артем с Ульманом никак не могли решиться. Артему начало казаться, что он вполне может потерпеть до Проспекта Мира, где хотя бы грибы будут посвежее. — Может, крыску? Зажариваем в присутствии клиента, — с достоинством предложил плешивый хозяин магазина. — Сертификат качества! — загадочно добавил он. — Спасибо, я уже пообедал, — поспешил отказаться Ульман. — Артем, что ты там хотел? Только мох не бери, от него в кишечнике Четвертая мировая начинается.

Женщина осуждающе покосилась на него. В руке у нее было всего два патрона, которых, судя по ценникам, хватало как раз только на мох. Заметив, что Артем смотрит на ее скромный капитал, женщина спрятала кулак за спину. — Нечего здесь! — злобно огрызнулась она. — Сам покупать не собираешься, так и вали отсюда! Не все миллионеры! Чего пялишься?

Артем хотел было ответить, но засмотрелся на ее сына. Тот был очень похож на Олега — такие же бесцветные хрупкие волосы, красноватые глаза, вздернутый нос. Мальчик взял большой палец в рот и стеснительно улыбнулся Артему, глядя на него чуть исподлобья.

Тот почувствовал, как помимо его воли губы расползаются в улыбке, а глаза набухают слезами. Женщина перехватила его взгляд и взбеленилась. — Извращенцы лешие! — сверкая глазами, взвизгнула она. — Пойдем, Коленька, сынок, домой! — она потащила мальчика за руку. — Подождите! Постойте!

Артем выдавил из запасного рожка своего автомата несколько патронов и, догнав женщину, отдал их ей. — Вот… Это вам. Коле вашему. Та недоверчиво взглянула на него, потом ее рот презрительно скривился. — Что же ты думаешь, за пять патронов такое можно? Чтобы своего ребенка?!

Артем не сразу понял, что она имела в виду. Наконец до него дошло, и он раскрыл было рот, чтобы начать оправдываться, но так и не смог ничего выдавить, а просто стоял, хлопая глазами. Женщина, довольная произведенным эффектом, сменила гнев на милость. — Ладно уж! Двадцать патронов за полчаса.

Так и не сумев ничего выговорить, Артем потряс головой, развернулся и чуть ли не бегом бросился прочь. — Жлоб! Ладно, давай хотя бы пятнадцать! — прокричала ему вслед женщина. Ульман стоял все там же, беседуя о чем-то с продавцом. — Ну так, как насчет крыски, не надумали? — учтиво поинтересовался хозяин, завидев возвращающегося Артема.

Еще немного — и его вырвет, понял Артем. Потянув Ульмана за собой, он поспешил ретироваться со станции. — Отчего такая спешка? — спросил тот, когда они уже шагали по туннелю в направлении Белорусской.

Стараясь справиться с подступающим к горлу комком, Артем рассказал, что произошло. На Ульмана его история особого впечатления не произвела. — А что? Жить же как-то надо, — отозвался он. — Зачем такая жизнь вообще нужна? — Артема передернуло. — У тебя есть предложения? — Ульман пожал своими широкими плечами. — Да в чем смысл такой жизни? Цепляться за нее, терпеть всю эту грязь, унижения, детьми своими торговать, мох жрать, ради чего?!

Артем осекся, вспомнив Хантера — как тот говорил про инстинкт самосохранения, про то, что будет изо всех сил, по-звериному бороться за свою жизнь и за выживание остальных. Тогда, в самом начале его слова зажгли в Артеме надежду и желание бороться, стремления пытаться изменить мир, как та лягушка, которая своими лапками сбила молоко в крынке, превратив его в масло. Но сейчас почему-то более близкими казались слова, произнесенные отчимом. — Ради чего? — передразнил его Ульман. — Ты что же, парень, «ради чего» живешь?

Артем пожалел, что вообще ввязался в этот разговор. Бойцом Ульман, надо отдать ему должное, был отменным, но собеседником казался не очень интересным. И спорить с ним по поводу смысла жизни Артему казалось делом отчаянным и бесполезным. — Да, лично я — «ради чего», — угрюмо ответил он, не выдержав. — Ну и ради чего? — рассмеялся Ульман. — Ради спасения человечества? Брось, это все ерунда. Не ты спасешь — так кто-нибудь другой. Я, например, — он осветил фонарем свое лицо, так, чтобы Артему было его видно, и состроил героическую гримасу. Артем ревниво посмотрел на него, но одумался и ничего не сказал. — И потом, — продолжил боец, — не могут же все ради этого жить. — Ну и как тебе оно — жизнь без смысла? — Артем постарался задать этот вопрос иронично. — Как это без смысла? У меня он есть — тот же, что и у всех. И вообще, эти поиски смысла жизни обычно на период полового созревания приходятся. Это у тебя, кажется, что-то затянулось.