Дмитрий Глуховский - Метро 2033 . Метро 2034

Сзади загромыхал пулемет. Артем схватился за оружие. — Это они для отстрастки, — успокоил его Сухой. — Самое страшное через пару часов начнется, я уже чувствую. Черные волнами идут, недавно только одну отбили. Ты не бойся, если что серьезное начнется, наши сирену заведут — общую тревогу объявят.

Артем задумался. Его сон с походом в туннель… Сейчас это было невозможно, да и реальная встреча с черными вряд ли закончилась бы так же безобидно. Чего уж и говорить о том, что Сухой никогда не позволит ему войти в туннель в одиночку. От безумной мысли пришлось отказаться. У него есть дела и поважнее. — А я ведь знал, что мы с тобой еще увидимся, что ты придешь, — уже в комнате начльства, наливая ему чай, сказал Сухой. — К нам где-то неделю назад приходил человек, тебя искал. — Какой человек? — насторожился Артем. — Он сказал, ты с ним знаком. Высокий такой, худой, с бородкой. Как-то его звали странно, на Хантера похоже. — Хан? — удивился Артем. — Точно. Сказал мне, что ты еще вернешься сюда, и так уверенно, что я сразу успокоился. И еще кое-что тебе передал.

Сухой достал бумажник, в котором у него хранились одному ему понятные записи и предметы, и извлек оттуда сложенный вчетверо листок. Развернув бумагу, Артем поднес ее к глазам. Это была короткая, всего в одно предложение записка. Написанные небрежным летящим почерком слова поставили его в тупик.

«Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света» — А больше он ничего не передавал? — недоуменно спросил Артем. — Нет, — ответил Сухой. — Я думал, это закодированное послание. Человек все-таки специально для этого шел сюда.

Артем пожал плечами. Приблизительно половина всего, что говорил и делал Хан, казалась ему полной бессмыслицей, зато другая заставляла по-другому взглянуть на мир. Как знать, к какой части относилась эта записка?

Они еще пили долго пили чай и беседовали. Артем не мог отделаться от чувства, что видит отчима в последний раз, и словно старался наговориться с ним на всю жизнь вперед. Потом пришло время уходить.

…Сухой дернул за рычаг, и тяжелый заслон со скрежетом приподнялся на метр. Снаружи хлынула застоявшаяся дождевая вода. Стоя по щиколотку в тине, Артем улыбнулся Сухому, хотя на глаза наворачивались слезы. Он уже собрался прощаться, но в последний момент вспомнил о самом главном. Достав из рюкзака детскую книгу, он отыскал страницу с заложенной фотографией, и протянул снимок отчиму. Сердце его тревожно заколотилось. — Что это? — удивился тот. — Узнаешь? — с надеждой спросил он. — Посмотри получше. Это не моя мать? Ты же видел ее, когда она меня тебе отдала. — Артем… — Сухой грустно улыбнулся. — Я и лица-то ее почти не видел. Там темно очень было, а я все на крыс смотрел. Не помню я ее совсем. Тебя хорошо запомнил, как ты тогда меня за руку схватил и совсем не плакал, а ее — нет. Извини. — Спасибо. Прощай, — Артем совсем было хотел сказать «папа», но в горле встал ком. — Может, еще встретимся…

Он натянул противогаз, нагнулся, проскользнул под занавесом, и побежал вверх по расшатанным ступеням эскалатора, бережно прижимая к груди помятую фотографию

Эскалатор казался просто бесконечным.

Ступать по нему приходилось медленно и очень осторожно, ступени скрипели и стучали под ногами, а в одном месте неожиданно подались вниз, так что Артем еле успел отдернуть ногу. Повсюду валялись замшелые обломки крупных веток и небольшие деревца, которые занесло сюда, наверное, еще тогда, может быть, взрывом. Стены поросли вьюнком и мхом, а сквозь дыры в пластиковом покрытии боковых барьеров виднелись заржавленные части механизма. Сверху дул ветер — Артем ощущал его прикосновение даже через защитный костюм.

Назад он ни разу не оглянулся.

Вверху все было черно. Ничего хорошего это не предвещало: павильон станции мог обвалиться, и неизвестно еще, сможет ли он пробраться сквозь завалы. Другим возможным объяснением была безлунная ночь. В этом тоже мало хорошего: при слабой видимости наводить огонь ракетной батареи было бы непросто.

Но чем меньше оставалось до конца эскалатора, тем лучше становились видны бледные блики на стенах и пробивающиеся сквозь щели тонкие лучики. Выход в наружный павильон был действительно перекрыт, но не камнями, а поваленными деревьями. Через несколько минут поисков Артем обнаружил среди них узкий лаз, через который он еле-еле смог протиснуться.

В крыше вестибюля зияла огромная, почти во весь потолок, пробоина, через которую внутрь падал бледный лунный свет. Пол был тоже завален сломанными ветвями и даже целыми деревьями, образовывавшими настоящий настил. У одной из стен Артем заметил несколько странных предметов — утопающих в хворосте больших, в человеческий рост кожистых темно-серых шаров. Выглядели они неприятно, и подходить к ним ближе Артем побоялся. На всякий случай выключив фонарь, он вышел на улицу.

Верхний вестибюль станции стоял посреди скопления развороченных остовов киосков и некогда изящных легких торговых павильонов. Впереди виднелось громадное здание странной вогнутой формы, одно из крыльев которого было наполовину снесено. Артем осмотрелся: Ульмана и его товарища нигде не видно, должно быть, они все еще были в пути. У него оставалось немного времени, чтобы изучить окрестности.

На секунду затаив дыхание, он прислушался, пытаясь уловить раздирающий душу вопль черных. Ботанический Сад находился не так далеко отсюда, и Артем не мог понять, почему эти твари до сих пор не добрались до их станции по поверхности.

Все было тихо. Где-то вдалеке подвывали собаки, но их вой звучал совсем по-другому — он был жалобный, безмозглый. Встречаться с ними Артем, правда, тоже не хотел: если им удалось выжить на поверхности все эти годы, что-то должно было их отличать от привычных собак, которых держали жители метро.

Отойдя чуть дальше от входа на станцию, он обнаружил еще одну странность: павильон опоясывала неглубокая, грубо прорытая канава. Ее заполняла странная темная жидкость, издававшая такой сильный и едкий запах, что Артем чувствовал его отголосок даже в противогазе. Перепрыгнув через канаву, он подошел к одному из киосков и заглянул внутрь.

Тот был совершенно пуст. На полу валялось битое бутылочное стекло, все остальное было собрано подчистую. Он обследовал еще несколько других ларьков, пока не нашел один, обещавший быть интереснее остальных. Внешне он напоминал крошечную крепость: это был куб, сваренный из толстых листов железа, с совсем крохотным окошком из зеркального стекла. Вывеска над окном гласила «Обмен валюты».

Дверь была заперта на необычный замок, который, видимо, отпирался не ключом, а правильной цифровой комбинацией. Подойдя к окошку, Артем попытался открыть его, но у него ничего не вышло. Зато он заметил, что на подоконнике было что-то написано. Укрепленный киоск заинтриговал его, и, забыв об осторожности, Артем зажег фонарь.