Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь

Книжник не считал себя чересчур набожным, но слова Грина его несколько покоробили. Конструктор это заметил, усмехнулся:

– Что, не одобряешь? Ну так что поделать, если я ни в каких богов не верю?

– Во что же ты веришь?

– В науку. В металл. В свои руки, – он бросил весла и продемонстрировал крепкие мозолистые ладони. – Вот видишь – этими руками я делаю то, что начинает работать, двигаться, жить. Что же получается, я – бог?

– Какие-то странные у тебя представления, – проговорил Книжник. – Люди же неспроста во что-то верят…

Грин рассмеялся, снова налег на весла:

– Да ты не бойся, я чужую веру уважаю. Только для себя уже все решил. Видишь ли, мне молиться некогда – дел по горло. Говорят, что боги хотят, чтобы люди добро делали. Так я это добро ежедневно делаю. Тут у каждого в поселке есть вещи из моей мастерской, и каждый хоть раз, да приходил ко мне за помощью. А теперь вот и ты пришел. Такие дела!

Книжник не нашел, что возразить. Да и не было в этом смысла. Они пристали к берегу и стали подниматься по крутому склону. Снова ударил колокол – теперь уже совсем близко, казалось, прямо над головой. Впереди показались костры – множество костров, осветивших древние руины.

Сердце Книжника екнуло. Из мрака выплыли тонкие светлые колонны – неосязаемо-воздушные, словно в каком-то удивительном сне. Показалось, что он уже видел эти силуэты – в книгах, на гравюрах или репродукциях, – уже невозможно вспомнить. Но он ощутил, что будто уже бывал здесь когда-то – словно эта картина являлась частью какой-то необъяснимой генетической памяти.

Но еще поразительнее, чем руины древнего города, были тонкие силуэты в легких белых одеждах. Можно было даже подумать, что это мифические древние божества, какие-нибудь нимфы или сирены. Но семинарист твердо знал, что никаких нимф не существует, а стало быть – это девушки из плоти и крови, совершающие какой-то незнакомый ритуал в отблесках костров и свете полыхающих масляных чаш. Но больше всего Книжника поразило то, что находилось в центре этого странного танца.

На плоской каменной плите, окуренное дурманящими ароматными дымами, лежало неподвижное человеческое тело, едва прикрытое легкой тканью. И в нем Книжник узнал Славу. В голове мелькнула дикая мысль: уж не приносят ли в этом «райском уголке» человеческие жертвы?! В каком-то порыве он сделал шаг вперед – то ли спасти, то ли помочь, то ли просто вмешаться в это пугающее кружение «нимф»…

– Куда! – на плечо легла тяжелая ладонь. – Не мешай им!

Это Зигфрид. А рядом с ним – Кэт с раскрасневшимися, будто заплаканными глазами.

– Что они делают? – спросил Книжник.

– Не видишь – оживить хотят, – хмуро сказал Зигфрид.

– Оживить?! – Книжник запнулся, обмер. – Он что же…

– Да. Ночью дышать перестал, – сказал Зигфрид. Кивнул в сторону бесконечного кружения. – Честно говоря, я в это все не верю. Мертвый – он и есть мертвый, – уж я-то мертвецов в своей жизни повидал порядочно.

– Это что же, обряд какой-то? – севшим голосом спросил Книжник.

– Ну да. Что-то, вроде реанимации. Ведьмочка настояла.

– Кто?

– Внучка хозяина – она здесь фигура известная. Говорит, можно его спасти, мол, древние боги поделятся с ним своей силой… – воин пожал плечами.

Книжника потянуло поглядеть в сторону. Только сейчас он заметил, что на него пристально смотрит эта молчаливая девушка, которую Зигфрид назвал ведьмой, смотрит так, словно слышит, что разговор о ней идет. Стало немного неуютно. Девушка глядела неотрывно, словно видела то, о чем парень даже не подозревал. Затем вдруг сорвалась с места и направилась прямиком к плите, на которой замерло остывающее тело Вячеслава.

Целительница прошла сквозь ряд кружащих вокруг девушек – и кружение стихло. Все они смотрели теперь на нее, ожидая чего-то важного. Кэт рядом с Зигфридом подалась в сторону происходящего, да и Зигфрид смотрел с мрачным любопытством. Но никто не ожидал того, что произойдет следом.

Целительница приблизилась к плите, склонилась – и вдруг отвесила лежавшему хлесткую пощечину. Книжник молча переглянулся с Зигфридом, рядом цинично усмехнулся Грин. Избиение покойника могло бы показаться кощунством.

Если бы вдруг Слава не закашлял и не задышал часто и шумно. После чего сел на плите, поморгал, как спросонья, и отчетливо проговорил:

– Что-то я совсем расслабился, а времени мало. Когда выдвигаемся?

– Это все ведьмины штучки, – рассуждал Грин, шагая впереди группы. – Оживить покойника – это, конечно, еще тот номер, но больше пыли в глаза, чем какого-то там «колдовства». А вот как они погодой управляют – ума не приложу!

– Погодой? – не поверил Книжник. – Это же невозможно.

– А что в Камышах свой собственный климат, и растет то, чего больше нигде в округе не найти, – как ты объяснишь? Я сам видел, как они своими обрядами дождь вызывают или, когда надо, облака рассеивают. И, хоть убей, не пойму, как они это делают. Я ведь сам погодный аппарат пять лет уже сделать пытаюсь – ни черта не выходит…

Они медленно продвигались через руины мертвых кварталов, и Книжник поражался, как они сумели пройти здесь ночью? Хотя, возможно, ночной маршрут был проще – сейчас Грин вел их более скрытными путями.

…Не успел Слава прийти в себя после своей странной комы, как Книжник вывалил на него свою идею, немного отдававшую безумием.

– План такой, – сказал он, – грузимся в батискаф Грина – и идем прямиком к Балаклаве. Большую часть пути идем под водой – так что никто остановить нас не сможет. Как вам такое, а?

Вопреки ожиданиям, Слава не выказал особого восторга по поводу этого предложения.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – медленно говорил он, все еще окончательно не придя в себя после «возвращения с того света». – Даже если эта посудина не утонет через пару кабельтовых – прости, друг, – он похлопал по плечу вмиг надувшегося Грина. – Так вот, даже если мы не пойдем камнем на дно, то все равно остается главное препятствие – море. Открытое море – это вам не бухта. Поверьте, я знаю. Там все другое, там даже вода – не совсем вода. А пройти нужно немало – и шансов у нас мизер.

– Он прав, – вынужденно согласился Грин. – Я не проводил испытаний в открытом море. Но если туда не выйти – не испытаешь и корабль! Поверьте, я все предусмотрел – двойную надежность, дублирование систем и так далее. Аппарат выдюжит!

– Предусмотрел все? – усмехнулся Слава. – Мой род кормится морем, но ни разу, выходя на погружение, никто не говорил, что предусмотрел все.

– А что, у нас есть другой план? – невозмутимо спросил Зигфрид. – Чтобы добраться до Балаклавы быстро и безопасно?

Слава покачал головой:

– Путь по суше – еще опаснее. Я-то готов рискнуть. Но я имел дело с морем, а вы…