Михаил Кликин - Чистилище. Турист

Здесь вполне могли разместиться десять человек. На длинных лавках, стоящих около стен, можно было спать. В углу находилось подобие закрытого очага, оборудованного вытяжкой, – там, судя по столу и большому количеству консервных банок, была кухня. Еще один стол расположился около отвесной лестницы; на нем стояла шахматная доска с фигурами – кто-то не успел доиграть партию, оставил на потом. Большая этажерка с книгами делила землянку на две половины. В меньшей части стояли два кресла, снятые с автомобиля. На одном лежала колода карт. На другом – бухта кабеля. Между кресел расположился внушительный агрегат, состоящий из куска велосипедной рамы с педалями и цепной передачей, двух аккумуляторов, электронной платы, гирлянды светодиодов и прочего барахла.

– Это Борька у нас мастерит, – сообщил Юра, заметив интерес Коли. – Крутишь генератор, заряжаешь аккумуляторы. Удобно.

Он установил лампадку в очаг под вытяжку; над огнем, используя проволочную конструкцию, разместил жестяную банку с консервированной кашей, чуть больше выдвинул плоский фитиль.

– Мне сидеть некогда, – предупредил Коля. – Мне надо моих как-то от Гусака спасать.

– На меня даже не рассчитывай, – тут же заявил Юра. – Я теперь от гусаковских за километр держаться буду. Хорошо, что они на тот берег решили перебраться.

– А что там? – насторожился Коля.

– Каменка, – сказал паренек. – Гусаку в ней больше понравилось. Вообще, не понимаю, чего он к нам приперся. И люди его не понимают. Я с охранниками разговаривал, многим не нравится, что они все бросили и уехали сюда. Говорят, чуть ли не половину отряда потеряли. Кто-то отстал, кого-то обращенные сожрали. А в Архангельске они с военными поцапались, теперь туда не суются, говорят, там одни обращенные…

– Значит, в Мезени Гусак так ничего и не нашел? – спросил Коля.

– Говорю же: нет тут у нас ничего! Он, когда лютовать начал, местных пытал, особенно стариков. Все про бункеры спрашивал. Якобы у нас тут подземная база должна быть… Ага! – Юра хихикнул. – Вот же она – подземная база! – Он обвел руками землянку. Потом снял с огня банку и принялся за еду.

– Видишь ли, в чем дело, – сказал ему Коля. – Мой брат велел нам ехать сюда, в Мезень. Сказал, что первого октября мы должны быть здесь.

– Так это уже скоро. Сегодня какое? Двадцать седьмое? Или двадцать восьмое? Не слежу я за календарем!

– Скоро… – Коля кивнул. – Я уверен, что брат ничего просто так не делал. И если он велел прибыть сюда, значит, здесь есть нечто, ради чего нам нужно было преодолеть полторы тысячи километров… Как думаешь, что это может быть?

– Ну… – Юра задумался, ковыряя кашу гнутой алюминиевой вилкой. – Может, он решил тут с вами встретиться?

– Допустим, – сказал Коля. – Но можно было и поближе место найти.

– А он на самолете летать умеет?

– Нет вроде бы.

– А то, может, сюда на полосу приземлится.

– Возможно…

Они помолчали. Коля уже смирился с мыслью, что все разрешится непосредственно первого октября. Раз уж Гусак ничего не узнал за те две недели, что здесь был, значит, и ему сейчас не понять, какая конечная цель у их путешествия.

А вот Машу с детьми из плена надо вытаскивать как можно скорей. Вряд ли Гусак будет с ними так же любезен, как в прошлый раз.

– Ты долго работал на базовских? – спросил Коля. – Ну, на гусаковских то есть.

– Неделю, – сказал Юра. – А сбежал позавчера.

– Можешь рассказать, где они поселились, сколько их осталось, какие у них слабые места?

– Ну, не знаю. Я не так много видел. Но ты спрашивай поконкретней, а я попробую ответить…

К Гусаку Машу повели уже поздним вечером – весь день он, судя по словам надзирателей, провел на объектах. Маша и дети это время провели в избе, в небольшой холодной комнатушке с двумя окнами, забитыми досками крест-накрест изнутри и снаружи. В окна было мало что видно: какой-то широкий луг, за которым едва проглядывала большая вода – то ли озеро, то ли река.

Встреча состоялась в этой же избе, только в другой ее части – похоже, здесь у базовских находился штаб. Две просторные, но провонявшие дешевыми сигаретами комнаты освещались электричеством; топилась огромная печь. На стене против печи была развернута карта района, вся утыканная булавками. В широком коридоре на лавках спали люди, не обращая внимания на постоянное хлопанье дверей и хождение.

Сидевший за столом Гусак выглядел страшно усталым – он словно постарел лет на пятнадцать. Здороваться он не стал.

– Садись, – велел он Маше и толкнул ногой табурет.

Она опустилась на самый краешек.

Конвоир, что доставил ее сюда, направился к двери, но Гусак жестом велел ему задержаться.

– Вот и свиделись, – сказал он Маше. – Не рада старым знакомым?

Она решила пока ни на что не отвечать.

– Расскажешь мне, зачем в Мезень пришла, или опять наврешь?.. Хочешь молчать? Твое право… – Гусак помахал рукой, привлекая внимание конвоира. Приказал ему привести детей. Тот кивнул и ушел, оставив после себя неуютное чувство пустоты за спиной.

– Расклад такой, – сказал Гусак. – Или ты все рассказываешь и я оставляю тебя жить. Или я по одному режу твоих детей, пока ты не заговоришь. Начну с младшенького.

– Не надо, – сказала Маша, понимая бессмысленность этой просьбы.

– Хорошо, – удовлетворенно произнес Гусак. – Говорить по-человечески ты не разучилась. Теперь проверим твою память. Ну-ка припомни, что ты мне в прошлую нашу встречу наврала? Зачем в Мезень ехала?

– Я не знаю, – вздохнула Маша. – Честно, не знаю. Муж умер. Он, возможно, знал. А ему брат велел сюда ехать. Он военный. Успел позвонить, пока связь работала.

– Верно, – сказал Гусак. – Не забыла. Только нет в этой Мезени ни-че-го. Я тут все обшарил. Пусто! Забытая богом дыра на краю света… Говори, зачем сюда ехали!

– Я правду сказала, – Маша развела руками. – Правду! Могу чем угодно поклясться…

Громыхая тяжелыми ботинками, вернулся конвоир, впустил детей в комнату. Костя вошел первый, увидел маму, сразу бросился к ней. Маша подхватила его, усадила на колени, обняла крепко-крепко. Анжела и Андрей в комнату входили как в клетку к тигру, держались за руки.

– Допустим, я готов в это поверить, – сказал Гусак и, открыв ящик стола, вытащил из него большой складной нож. – Но мне нужно нечто большее, чем твои голословные утверждения.

Он медленно раскрыл нож и положил его перед собой на столешницу. Улыбнулся Косте, поманил его пальцем:

– Хочешь конфетку, малыш? Иди ко мне.

Мальчик посмотрел на маму, нахмурился. Она погладила его по голове. Сказала:

– Оставь их в покое, Алексей. Ты же, кажется, неплохой человек был. И во что превратился?

Он поморщился:

– Вот только морали мне не читай. Я в пятом классе дворовую жучку веревкой задавил за то, что она мне колесо велика обоссала. Не был я никогда хорошим и не стремился им стать. А уж после того, что случилось… У тебя есть только один способ как-то на меня повлиять: рассказать мне правду.