Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

Хоть Книжник и не любил хитрость и ложь, в некоторых ситуациях они просто необходимы для выживания.

– Что ты видел, приятель? – поинтересовался Механик. – Что явил тебе Дух Огня?

– Я видел будущее, – отозвался Книжник, почти не солгав при этом. – Я шел спасать друга. И вы помогли мне в этом.

А вот последнее было, как минимум, преувеличением. Никакой «помощи» в видениях не было. Но лицо Механика впервые осветилось улыбкой, и Книжнику даже стало немного стыдно за свои слова.

– Я тоже видел это, – сказал Механик с появившимся в голосе благоговением. – Дух Огня никогда не ошибается. А значит, мы поможем тебе.

Нужно отдать должное обитателям Железной Шкатулки: они хоть и поклонялись паровозу со вселившемся в него духом, но сами по себе не сидели сложа руки и милостей от природы не ждали. В этом они чем-то были похожи на обитателей Кремля, Книжнику даже захотелось, почти до боли, чтобы эти люди, как и древляне, стали союзниками кремлевских. Ведь Кремль окружают большей частью воинственные орды мутов да многочисленные банды жестоких упырей, думающих об одной лишь наживе и желающих только одного: бесконечной войны всех против всех. Но даже семинаристу ясно: для возрождения цивилизации после двух столетий постъядерного хаоса недостаточно острых клинков и легендарных автоматов Калашникова. Нужны знания, а главное – желание трудиться, придумывать, изобретать.

Здесь обитали как раз такие трудолюбивые и смекалистые люди. Никто уже не мог сказать, кто и как первым пришел в Каньон, и откуда здесь столько брошенной техники. Механик предполагал, что во времена Последней Войны здесь находились какие-то мобилизационные резервы: сюда свозили всю имевшуюся старую технику, чтобы использовать по мере необходимости, когда более современная будет уничтожена в боях или просто не сможет больше эксплуатироваться. Те же паровозы, к примеру, решали вопрос с транспортом в отсутствие электричества и жидкого топлива – ведь они могут двигаться на всем, что горит. Уже после, когда Чащоба стала захватывать окрестные земли, распространяясь все дальше и высасывая почву, все это богатство стало медленно и неуклонно погружаться в постепенно разраставшийся овраг. Возможно, поверхность здесь так и опускалась – вместе с людьми, прятавшимися в железных лабиринтах.

И люди здесь не тратили время зря. Среди них было достаточное количество технически подкованных, чтобы приспособить все это изобилие для собственного выживания. Когда наступила Великая Зима, закончилась Последняя Война и началась бесконечная война всех со всеми, каждый использовал все свои навыки и умения, как мог. Соседи, прозванные позже древлянами, освоились в быстро мутировавших лесах. Местные же, называвшие себя Детьми Огня, столь же основательно осваивали бесхозное железо. Вскоре довелось убедиться, что Дети Огня неспроста называют себя столь высокопарно.

Огонь был основой этой крохотной цивилизации.

Точнее – огонь и пар.

Читая древние книги, семинарист думал, что век пара давно ушел. Даже на опустевших просторах полуразрушенной Москвы встречаются технологии, ушедшие бесконечно далеко от неуклюжих разработок девятнадцатого века. Высокоразвитые кибернетические организмы – кио, компьютеры Универсального Пульта в Бункере вестов, одичавшие боевые биороботы – это только часть технологий, все еще существовавших на руинах древней столицы. Все эти достижения сгинувшей в войне цивилизации прекрасно уживались с куда более простым и надежным вооружением кремлевских ратников, как и с каменными топорами вконец деградировавших дикарей-нео. В любом случае все это – остатки умирающего наследия предков, которое можно еще долго использовать, но уже невозможно воссоздать.

Так-то оно так. Но только не здесь, на дне темного Каньона.

Парадокс, но поразительное развитие Железной Шкатулки в большой степени определили дикие заросли над головами ее обитателей. Дело в том, что соседняя Чащоба буквально заваливала каньон дармовым топливом и заливала ручьями воды, сконцентрированной в ее бесчисленных болотах, ручьях, озерах. В умелых руках все это легко превращалось в энергию пара. Те же обломки новых технологий, что все-таки добрались сюда, помогли развить паровые машины до небывалой мощности, компактности и надежности.

С первым продуктом этих технологий Книжник познакомился при встрече с амазонками, едва не закончившейся летально. Воительницы были облачены в «активную броню», своеобразный примитивный экзоскелет, энергию которой давал сжатый воздух, нагнетаемый в емкости паровыми машинами. Высвобождаемая энергия приводила в действие приводы панцирей, облегчая движение при необходимости «ускориться» или применить силу. Тот же сжатый воздух метал стальные стрелы – те самые железные штыри. По сути металлические «каркасы» были своеобразными роботами, только приводимыми в движение не электричеством, а сжатой в баллоны энергией пара.

Паровые машины стали основой этого маленького, но необычайно энергичного мира. Машины помогали обрабатывать металл, практически исключив тяжелый ручной труд. Паровые котлы и огонь, их раскаляющий, были настоящими символами этого народа, согревая, кормя и защищая его. Неудивительно, что здесь поклонялись Духу Огня. Огонь здесь был самой жизнью.

Механик показал удивительную машинерию Железной Шкатулки, и Книжник просто не смог отказать себе в этой поразительной экскурсии. Ведь именно за этим – за новыми открытиями, за полезной и важной информацией он отправлялся в путь. В мастерских и цехах Людей Огня было много потрясающего воображение. И что самое главное – все это могло пригодиться людям Кремля. Ведь впереди была необъятная работа по возрождению почти погибшего мира, настоящая реконкиста человечества, в которой не обойтись без подъема промышленности. А в этом Людям Огня не было равных.

В жарких, напоминающих ад цехах Книжник увидел поразительную вещь: в сложном, исходящем горячим паром механизме, с грохотом ковавшем железные листы, мелькнуло что-то знакомое. Приглядевшись, парень аж крякнул от изумления – в качестве какого-то шарнира использовался сустав боевого робота. Точнее, нога целиком.

– У нас все идет в дело, – пояснил Механик. – Находим мертвого био – используем мертвого. Находим живого… – он усмехнулся. – Пойдем, я покажу кое-что.

Для Книжника все эти производственные процессы были «китайской грамотой». Сюда бы кремлевских мастеровых – те быстро бы нашли общий язык с Механиком и его подручными. Но Книжник послушно поперся за Механиком, и не пожалел.

– Видишь? – Механик указал куда-то вверх.

– Что это? – изумленно проговорил Книжник, хотя и сам мог сказать, что у него перед глазами.