Сергей Анисимов - Позади Москва

Пульс под рукой вытянулся в нитку, «узелки» наполнения на ней стали реже, а потом ушли совсем. Через секунду раненый перестал дышать. Еще один. Который уже по счету за эти дни.

– Все, уходим.

– К подвалу?

– Нет, вперед и вправо.

Подхватив трех тяжелораненых на руки, четверо обвешанных оружием, покрытых копотью и засыхающей кровью людей поковыляли «вперед и вправо». Куда-то к центру города, где сплошные военные таблички у ворот. Где наверняка будут свои. Николай все больше склонялся к тому, что это действительно аэромобильный десант. Часть вертолетов посбивали, причем парочку даже на его глазах, вот силы и сравнялись чуточку… Есть ли в городе броня, если не считать закопанных на сходе с кольцевой дороги машин? Если да, она раскатает их в блин. Если нет… Курсанты и срочники понесут в городе потери, которые в разы превысят… То, что…

Думать было почти невозможно: не хватало кислорода, все сжирали мышцы. Думалось только урывками, кусками образов. Хотелось бросить оружие, по крайней мере чужое. Хотелось сбросить дважды за минуту спасший ему жизнь шлем. Кто бы мог подумать: не тонущая в воде хрень из пластикового волокна – и выдержала касательный удар малокалиберной пули – 5,56 мм, основной калибр натовской стрелковки. А так бы ему четверть головы оторвало, забрызгало бы мостовую малоценными докторскими мозгами…

– Сюда, в проход…

Сил не было даже кивнуть: раненый становился тяжелее с каждым десятком шагов, и начала мешать царапнутая нога. Последнюю минуту Николай уже рычал: так было хотя бы чуточку легче переставлять ноги под страшным грузом. Если война закончится… Когда-нибудь… Если он будет еще жив… В жизни не поднимет ничего, тяжелее шпателя… Будет отдыхать. Или, наоборот, наймется на стройку таскать мешки с цементом. Как в молодости. По тридцать килограммов, по две штуки разом. Вверх по лестнице, с песнями!..

Они ушли с простреливаемого пространства как раз вовремя: через считаные минуты в район обеих схваток подошла следующая взводная группа из состава того же 4-го эскадрона 73-го кавалерийского полка 82-й воздушно-десантной дивизии армии США. Так же как и большинство остальных групп, эта понесла потери еще на подходе к зоне высадки, причем неожиданно тяжелые. Командир их эскадрона «Грома с неба», 73-го кавалерийского, пропал без вести, и в эфире уже мелькнуло, что его машина была сбита не зенитной ракетой, как большинство остальных потерянных машин. Ее сбил русский истребитель. Первый лейтенант подумал, что если это было правдой, то это имело без преувеличения огромное значение. Даже один современный истребитель с опытным экипажем из одного или двух человек может на час изолировать этот чертов остров, русскую цитадель. На тот же час соответственно заблокировав все западные подходы ко второй русской столице…

Головной дозор рассыпался, и через секунду солдаты начали сигналить, подзывая остальных к себе. Бег по краю широкого тротуара был опасен: каждое зияющее окно впереди могло таить в себе стрелка. А вот и доказательство – тело под ногами; остановившийся на секунду капрал проверяет шею лежащего и тут же разгибается и бежит дальше. Еще несколько тел впереди, сразу много. Очень много. Это то, что им показали «картинкой сверху», и во что он не поверил. А потом их собственный дрон сшибли, и стало невозможным получить подтверждение. Значит, по старинке, ногами.

Головной дозор снова уходит вперед, и у них появляется время оглядеться. Тел больше дюжины, и на первый взгляд две трети из них – русские солдаты. На этот раз кадровые, в зеленом двуцветном камуфляже, в современных общевойсковых шлемах, со штурмовыми винтовками. О, господи… Первый лейтенант увидел, как рвет его людей, и едва не вытошнил всю свою желчь сам. Здесь дошло до ближнего боя… У двоих убитых русских – примкнутые штыки, один из них залит черной кровью с головы до ног: этот добрался до кого-то из его ребят. Или до нескольких. Оружия маловато, если считать оружие убитых русских. Матово блестящие лужи и лужицы под ногами, растоптанные гильзы, обрывки русских индпакетов. Ага, теперь ясно, что победители здесь все-таки были. И ясно, кто ими стал. Кадровые. Оказались в большинстве, реализовали преимущество в числе… Понятные слова, не передающие реальность даже отдаленно.

Снова машут спереди, и они снова бегут вперед. Еще несколько тел – убитые на сближении. Русский младший офицер в морской форме, с измятым пулей «калашниковым» в руках, убит двумя выстрелами в лицо. Русский мальчик в том же общевойсковом обмундировании: у этого нет видимых ранений, но он тоже мертв. Еще двое убитых прямо перед выездом из двора. Один из них умер не сразу, пытался ползти по заваленному охапками стреляных гильз снегу: да, вот здесь стреляли много. Не вызывает сомнения то, что русские войска оказывают более серьезное сопротивление, чем это ожидалось. Компенсируемое пока всеми запланированными факторами, вместе взятыми: техническим превосходством, разведкой, действием «невоенных факторов». Но расскажите это тем, кто не дожил до чтения восхвалений своего героизма в городских газетах, написанных на родном, и даже на чужом языке…

Еще одна группа убитых, в таком же беспорядке, друг на друге. Здесь будто играли в «Короля на холме», но с оружием в руках. Но здесь было поменьше и победителей, и побежденных.

– Смотрите, сэр! Его же явно добили! Добили раненого! Ублюдки!

– Спокойнее, капрал. Мы тоже добиваем раненых. Все добивают раненых после ближнего боя, это почти закон.

– Но, сэр!

– Я сказал, спокойнее! Мы несем им демократию и гребаные права человека, но на этом и заканчивается вся разница… Головному звену – «стой». Вести наблюдение. Связь?

– Есть «стой»… Связи с дроном так и нет. Визуально – впереди чисто. Нет даже гражданских. Полк ведет нас напрямую, с этим все гладко.

– Хотя бы это хорошо. Ядро – на полсотни ярдов назад, проверить двор.

– Так, сэр. Проверить двор.

Девять человек нырнули под арку пригибаясь, будто были слишком высокими для нее. Уже привычное зрелище: сквер в центре двора, прикрытые проржавевшими навесами выходы с лестничных площадок цокольного этажа. Ни одного человека в зоне видимости.

– По-быстрому, только двери. И тихо.

– Так, сэр. Сделаем тихо.

Первый лейтенант сам не мог сказать, чем ему не понравился двор. Но одна уничтоженная группа с одной стороны от арки, и вторая – с другой, чуть подальше… Это заставляло сделать хотя бы первичные, предварительные выводы. Да, на снегу следов много, и следов правильных, от людей, двигавшихся цепочкой. Значит, верно, русские вышли отсюда. И можно не сомневаться: если те кадровые солдаты не идиоты, то они сюда уже не вернулись. Но он видал на своих войнах и «не идиотов», и самых настоящих идиотов. И тех, и других.