Василий Горъ - Альфа-один

Как только связь прервалась, ББ вскочил с кресла, больно ударившись коленом о массивную ножку стола, и рявкнул на весь кабинет:

– Ну?!

– «Хамелеон-MS-481», сэр… – виноватым голосом отозвался начальник СБ. – Наша аппаратура показывает один миллион четыреста сорок семь тысяч шестьсот одиннадцать точек подключения…

– Надо было использовать искины ОПР!!!

– Эта цифра – после использования ста процентов расчетных мощностей Мэри-Лу, сэр! – чуть слышно уточнил Шэннон. – До этого возможных точек было порядка семнадцати миллиардов…

Барни набрал в грудь воздуха и неимоверным усилием воли вынудил себя успокоиться:

– Ясно. А что по анализу голоса и изображения?

Черный квадрат в виртуальном окне «подковы» сменился мрачным лицом Пратта:

– Признаков того, что пятна, которые вы видели, имеют органическое происхождение, не обнаружено…

– То есть это не кровь?!

– Фрагмент голограммы руки вашей дочери, не особенно добросовестно обработанный в графическом редакторе…

– Что еще? – чуть-чуть успокоившись, спросил ББ.

Шеннон покосился на что-то, видимое только ему, а потом виновато помотал головой:

– Пока больше ничего, сэр…

Больше говорить было не о чем, поэтому Барни отключил связь, покосился на виртуальный экран личного искина и вдруг понял, что работать дальше не в состоянии.

– Бренда? – ткнув в сенсор «утки», выдохнул он.

– Да, босс? – тут же отозвалась секретарь.

– Меня нет. Ни для кого. Ясно?

Поработать с железом не получилось. С фехтовальным манекеном – тоже: искин «персональный тренер», отслеживающий состояние ББ, отключал тренажеры сразу же, как только ученик начинал думать о чем-то, кроме выполняемого упражнения. А раздевшись и зайдя в сауну, Барни вдруг понял, что не может сесть на полку, которую Миранда как-то назвала своей личной собственностью.

В общем, поняв, что единственный способ перестать беситься от бессилия – напиться, он подошел к бару и плеснул себе граммов двести коньяка. Увы, доза, обычно навевающая на него сонливость, не подействовала: перед внутренним взором продолжали мелькать то окровавленный палец, то глаз, то ухо Миранды.

Промаявшись эдак с полчаса, ББ решил воспользоваться возможностями лечебно-восстановительных капсул. Но когда дошел до медблока и уткнулся взглядом в новенькую «RDK», подаренную дочери на пятнадцатилетие, то мысленно застонал – ложиться в свою, понимая, что сразу же после выхода из лечебного сна вернется в то же состояние, что и до него, было идиотизмом.

«Делом… Надо заняться делом…» – мысленно пробормотал он, вернулся в комнату отдыха, завалился в первое попавшееся кресло и… вызвал начальника СБ:

– Шеннон?

– Да, сэр?

– Ты мне нужен. С результатами обработки последнего запроса…

– Сейчас буду, сэр…

– Я в комнате отдыха спортивного комплекса…

Пратт явился минут через десять. И, усевшись напротив, тут же скинул весь пакет данных.

Оценив вес папки, ББ нахмурился:

– Так много накопали?

– Да. Но ничего плохого не нашли, босс… – фыркнул начальник СБ. – После этой проверки индекс ее благонадежности даже повысился. И стал выше на две целых тридцать пять сотых процента…

Автоматически подсчитав сумму, Барни выдал результат:

– Итого девяносто четыре и пятьдесят три?

– Да, сэр! – кивнул Шэннон. И улыбнулся: – А у вас – восемьдесят восемь и семь…

Увы, Барни было не до улыбок:

– То есть к утечке информации о проекте «Матрица» она не имеет никакого отношения?

Пратт не задумался ни на мгновение:

– Однозначно…

Потом почесал подбородок и добавил:

– Мои аналитики практически уверены, что инфа ушла из Министерства Юстиции…

Как ни странно, последняя фраза не шокировала, а принесла облегчение:

– Что ж, можешь быть свободен…

Парни Пратта ели свой хлеб не зря: досье мисс Бренды Тиндалл освещало практически всю ее жизнь, начиная с появления на свет в родильном отделении клиники «BNT-Vita» и заканчивая информацией о звонках, совершенных в течение последних суток. Поэтому первые полчаса просмотра Барни чувствовал себя пассажиром машины времени: вместе с Брендой и Клаудией танцевал на вечеринке у Харрисов, в компании все той же неразлучной парочки и толпы счастливых выпускников Корнуольского университета пьянствовал во «Временах года», в компании чуть повзрослевших друзей гулял на собственной свадьбе и т.д.

Кстати, любительских голофильмов, позаимствованных из личного архива мисс Тиндалл, в досье было на удивление много. Часть из них была знакома, часть – нет. Например, записи с сафари на архипелаге Норта, во время которого он по пьяни чуть было не подстрелил вьючную лошадь, и порядка семидесяти клипов, сделанных во время вечеринок, проводимых в принадлежащем им с женой особняке, были ему знакомы. А вот речь Клаудии на школьном уроке по риторике, ее первый поцелуй или последний танец на выпускном, по причине перебора со спиртным закончившийся походом в туалет, – нет. Точно так же, как и первый самостоятельный шопинг Миранды, ее разборки с матерью после побега с уроков и тяжелейшее похмелье на следующее утро после дня рождения Тима Макдауэла.

Вообще объем записей в папках, посвященных Клаудии и Миранде, поражал воображение. А после просмотра некоторой части – и морально убивал: Бренда видела его жену и дочь как-то иначе. И заботливо хранила в архиве записи той части их жизней, о которой он не имел никакого представления.

Оторваться от просмотров этой части досье удалось с большим трудом. И только потому, что меддиагност комма, контролирующий его состояние, начал подавать тревожные сигналы не только ему, но и в медцентр ОНИИК.

Разговор с персональным врачом, угрожавшим принудительной госпитализацией, слегка успокоил нервы и позволил с новыми силами взяться за работу. Точнее, за изучение личной жизни мисс Тиндалл. И заставил сделать неожиданный вывод: как ни странно, но этой самой личной жизни у Бренды практически не было – с Ларсом Свенссоном, своим одногруппником, она встречалась с конца первого курса и до середины второго, а Шарля Моро, главу одного из департаментов «East-West-Bank», бросила на втором месяце отношений.

Эсбэшник, анализировавший эту часть ее досье, не мог не обратить внимания на эту странность и, естественно, приложил все силы, чтобы докопаться до причин. Начав со взлома запароленной папки, имевшейся на личном комме Бренды Тиндалл.

Из голографий, хранящихся в ней, Баррен решил открыть только одну. Ту, которую, судя по счетчику обращений, Бренда открывала порядка девяти тысяч раз. И, вывесив перед собой, на какое-то время выпал из реальности: на снимке был запечатлен он, Барни. В тот момент, когда, обернувшись на крик Уильяма Харриса, в первый раз в жизни увидел свою будущую жену…