Юрий Иванович - Оборванный след

Поразило землянина, что ахкуадры ещё и жабрами обладают:

«Истинные демиурги, ни дать ни взять! Всё – в одном! Даже странно, что они вымерли. Или не вымерли? Туземка и сама толком не знает… Да и по поводу умений жить в толще вод – могло ведь и в древние легенды закрасться преувеличение. Ладно, с этим понятно… Пора, наверное, хозяйку в дом пускать, не то слюной захлебнусь…»

– Акиманди! Если ты представляешь, с кем придётся тебе общаться, и не настроена против меня агрессивно, то я тебе открою дверь.

– Представляю. Не настроена! – лаконично ответила женщина.

– А твой лахесса? Мне не хотелось бы его убивать, если он вдруг на меня бросится.

– Не сомневайся, он мне полностью послушен. Ну и для гарантии я его сейчас отправлю стеречь выход на крыльцо, – пообещала местная отшельница.

Затем и в самом деле прозвучали должные команды, и обиженно порыкивающий котяра вроде как подался прочь от хижины. Дмитрий не поленился, осторожно приоткрыл одну из дырок для ключей и выглянул наружу. Рисковал, конечно. Снаружи темно, коварный враг мог длинной шпагой запросто продырявить голову. Но, с другой стороны, умения Торговца доказывали, что говорится чистая правда и с той стороны всего два теплокровных существа, стоящие метрах в пяти от стены.

А когда присмотрелся к теням, то убедился и в нереальной величине лахесса. Боевой кот был чуть не вдвое больше знакомого образца. Оставалось лишь удивляться, как это женщина, которая казалась вполне нормального роста, справляется с такой тушей?

Но справлялась ведь! И когда силуэт кота удалился на приличное расстояние, Светозаров открыл оба засова со словами:

– Добро пожаловать домой! И прошу прощения, что вторгся без спроса!

Сам после этого вернулся в гостиную и встал так, чтобы в случае опасности просто выйти за пределы прозрачной преграды.

А потом открылась дверь. Демарг увидел хозяйку и непроизвольно вздрогнул.

Придерживаться тропы Александра не стала. И долго получится, и сложно, и муторно. Как опытный двуализатор, она уже могла двигаться прямо к цели, если та оказывалась в пределах прямой, чёткой видимости.

Вот и подалась, вначале с трудом, потому что расстояние-то оказалось огромным, а потом всё быстрей и быстрей. Дошло до того, что скорость, несмотря на чёткое отсутствие понятных в астрале ориентиров, стала стремительной. И всё время продолжала нарастать. Вроде как хорошо, но не слишком ли?..

Графиня Светозарова не боялась. Что может случиться только с частичкой её сознания в неизвестной дали? Да ничего! В любой момент всегда можно чуть ли не моментально вернуться в собственное тело. Поэтому вначале просто попробовала притормозить своё падение. Попыталась и запаниковала: скорость нарастала, как и прежде!

Тогда уже жестко постаралась остановиться. Никакого результата!

Пришлось резко, хорошо наработанным умением выбираться из структуры двуализации и возвращаться из астрала домой. Хорошо отработанные приёмы пошли в ход, сознание ожидаемо чуть померкло и… Всё осталось по-прежнему! Скорость возрастала! И вот тогда Саша испугалась впервые и по-настоящему.

А глубокое озеро уже давно стало океаном, заполнившим мир от края и до края. В нём стали появляться цветные сполохи, выделяться пятнами сгустки слепящей энергии в виде шаровых молний. Ввысь потянулись странные, острые пики гор. С кончиков этих вершин стали срываться ветвистые молнии, словно длинные руки, обшаривали всё вокруг в поисках добычи. После чего не прошло и сотни микромгновений, как несущееся сознание ухнуло на всей скорости прямо в эти молнии и в кашу из пятен энергии.

Страшный по силе, явно не физический, а ментальный удар, и такое впечатление, что сознание, задействованное в процессе двуализации, на какое-то время оглохло и ослепло. Никогда ранее не испытанное чувство, поэтому Шура даже приблизительно не смогла определить, сколько времени она «отсутствовала». По некоторым понятиям – миллионную долю секунды. А по другим ощущениям – не меньше чем десять, а то двадцать часов.

Но первое, что часть сознания ощутила, это были звуки. Пришлось постараться, напрячься, чтобы их расслышать, а потом и понять, что звуки – это простой, вначале без особых эмоций ведущийся разговор. Общались между собой двое мужчин и женщина. По некоторым эмоциональным ощущениям, Александра тотчас дала мужчинам прозвища, дабы отличать их друг от друга. Потому как один говорил более напористо и громко, а второй общался так, словно жизнь ему не мила и на всё наплевать. Получились Резкий, Нытик и просто женщина, или – Она.

Резкий возмущался своими собеседниками:

– Вы совершенно деградировали. Уже достойной идеи родить не можете!

– Не хами, – ровным тоном отвечала Она. – Иначе побываешь в ноктубре.

– Такого подлеца, как он, уже ничем не запугаешь, – словно жаловался Нытик. – Мир катится в бездну нигилизма, и такие вот фарисеи при этом лишь злорадствуют.

– О каком злорадстве речь, коллеги?! – экспансивно вопрошал первый мужчина. – При чём тут запугивание вместе с нигилизмом? И вообще, как ты, старая шлюха, смеешь вспоминать о ноктубре? Если уж на то пошло, то ноктубр тебя заждался! Особенно если суду станет известно о твоих антигуманных экспериментах.

– Заткнись! – женщина стала проявлять эмоции. – Всё, что я совершаю, я делаю ради науки и ради нашего светлого будущего.

– Вот именно за это тебя и накажут, курица ты драная!

– Позор… – заунывно бормотал Нытик. – Осмелиться сравнить высокородную даму с драной курицей?!.. Такие обиды можно смыть только кровью. Курицей?.. Да ещё и драной!.. Нет, я бы такого не вынес. Сразу бы наложил на себя руки…

Причём в его нытье чётко прослушивалась язвительность и ирония, а точнее говоря – полное согласие со сравнительной характеристикой женщины, хотя сами слова как бы говорились в её защиту. И несомненно, что Она это почувствовала:

– Скоты! Все мужланы – истинные скоты, не достойные даже наших презрительных взглядов!

– Совершенно с тобой согласен, – прогундосил Нытик таким тоном, словно читал «за упокой». – Все скоты мужского рода, та ещё нечисть… И как хорошо, что в нашей лаборатории подобных тупоголовых ублюдков, несогласных с женским равноправием, уже давно нет. Их ещё в прошлые эпохи сгноили в ноктубре, а в дикие века инквизиции им вообще рубили головы, сжигали на кострах, а перед тем, разрезав кожу на животах, выедали внутренности вместе с кишками и… бр-р, страшно подумать, с…

– И ты заткнись, – оборвала его женщина, – если не хочешь сейчас увидеть на себе всё, что я съела за вчера и за сегодня.

– Ха! – посмеивался Резкий. – Неужели наша ледышка способна на такие бурные эмоции, как рвота?! Мне казалось, она уже давно имплантировала себе внутренности андроида, питающегося от рассеянного света лун…