Алексей Евтушенко - Танкист

Лицо длинного краснеет.

– Так ты фанат «Черепов», что ли? Ну, тогда молись, школота…

– Я не фанат, – перебивает его Олег. – Я танкист-одиночка, не вхожу ни в какой клан. Мой никнейм-позывной – Шалый. И я вызываю тебя на дуэль. При свидетелях. Все слышали? Танкист Шалый вызывает танкиста Годлу. Если что, запись на моем комме все подтвердит. Сразу предупреждаю, что она по ходу передается в облако [8], так что стереть ее могу только я сам.

Рядом громко икает Ряба. То ли от неожиданности, то ли от выпитого.

Годла таращит глаза и скребет плохо выбритую щеку. Остальные двое разочарованно переглядываются, а третий, зашедший Олегу и Мишке в тыл, оставляет свой пост и присоединяется к товарищам. Ему уже ясно, что добыча ускользнула.

– Дуэль? – обескураженно переспрашивает Годла.

– Ага, – весело подтверждает Олег. – Дуэль. Банк… – Он на секунду задумывается, мысленно подсчитывая всю имеющуюся у него в копилке наличность. – Сто энерго. По пятьдесят с каждого. Это не считая ставок, если они будут. Победитель получает все.

– Ха! – ухмыляется Годла. – Прощайся с деньгами и танком заодно, нуб. А может, и здоровьем. Решил на понт взять? Шалый, моб твою ять. Нет такого танкиста Шалого. Был Шальной, но вчера, говорят, сгорел насмерть, и Франкенштейн не помог.

– Шальной – это мой отец, – говорит Олег. – А танкист Шалый теперь есть. Это я.

Он пристально, не мигая, смотрит на Годлу, и тот нехотя отводит глаза.

– Вопросы?

Годла молчит, затем нехотя цедит:

– Когда и где?

– Через два дня, пятнадцатого. Я бы хоть завтра против тебя вышел, да отца надо похоронить сначала. Пятнадцатого, в двадцать один ноль-ноль. Карта – Песочница. Любая свободная. Я сегодня зарегюсь [9], подам заявку и сброшу тебе на комм инфу. Давай свой номер. – Олег достает из нагрудного кармана комм и вопросительно смотрит на Годлу. Тот нехотя диктует номер, и молодые люди расходятся, оставшись каждый при своем. Веселья не случилось. Потому что дуэль на танках – дело серьезное. Это вам не мелочь у школоты сшибать. Если танкиста вызвали на дуэль, он, конечно, может игнорировать вызов или напрямую отказаться. Но тогда ему лучше сразу продать танк и забыть о том, что он был когда-то танкистом, ибо трусость не прощается. Даже если ее подменяют высокомерием. То же самое относится и к тому, кто является инициатором дуэли. Вызвал? Обязан явиться. При этом никаких объективных причин для отказа от схватки один на один не существует. Кроме смерти.

– Нет, зря я тебе наливал, – говорит Мишка, когда друзья покидают опасный район. – Какая дуэль? Ты с дубоберы [10]рухнул? На чем?!

– Танк у меня есть, – отвечает Олег. – Старый «Хантер» отца с пушкой «Твинс М2». Так что не дрейфь, Ряба, все будет ништяк, я этого Годлу лишу удовольствия, вот увидишь.

– Ты же ни разу не участвовал в боях!

– Надо же когда-то начинать.

– Мать тебя убьет, – выдает друг Мишка последний отчаянный аргумент.

– Не убьет. Кто тогда семью кормить будет? Сто энерго, не считая процентов со ставок, хорошие деньги.

– Это если победишь. А если проиграешь?

– Я не проиграю.

Они молча смотрят друг на друга и оба понимают, что один из них только что выбрал свою дальнейшую судьбу.

Лукас Левицкий наливает в стакан на два пальца дорогого восемнадцатилетнего виски «Чивас Ригал» и бросает туда же несколько кубиков льда, добытого из гималайских ледников горной системы Каракорум и доставленного в Киев самолетом компании, специализирующейся на поставках самой чистой в мире природной воды. По цене единица объема такого льда превосходит ту же единицу объема виски в несколько раз, но Лукаса волнует не цена, а только качество продукта.

Он делает первый глоток и, откинувшись в кресле, забрасывает ноги на стол по примеру героев древних голливудских вестернов и криминальных драм, большим любителем которых является. Дабл и «Чивас Ригал» пьет только лишь потому, что это виски было любимым виски легендарной чикагской мафии двадцатых и тридцатых годов позапрошлого века. Где-то когда-то Лукас об этом прочел и с тех пор уверился, что так оно и есть. Хотя в глубине души понимал, что его пристрастие, основанное на столь несерьезном посыле, есть не что иное, как мальчишество чистой воды. Не менее чистой, чем талая вода с гималайских ледников. Но кто сказал, что мультимиллионер Лукас Левицкий, всесильный Дабл, не может себе позволить хотя бы иногда побыть мальчишкой? Может, имеет полное право и даже должен. Ибо тот мужчина, кто теряет в себе мальчишку, в конце концов теряет все. Даже если остается при деньгах. В этом Лукас был уверен так же, как в нынешней победе команды клана «Коса Смерти», чью схватку с командой из клана «Хищные черепахи» в игровом режиме CTF он сейчас наблюдает на карте Трибьют.

Лукас не очень любит новомодные вирт-шлемы, предпочитая старый добрый стереоскрин с полной адаптированной и углубленной разверткой изображения. Он и сам не знает почему. Вероятно, сказываются воспоминания о тех временах, когда он сам не единожды – ох, не единожды! – сидел в танке «Викинг» с руками в сенсорных перчатках на пульте и головой, упакованной в двухслойный боевой шлемофон, словно ядро грецкого ореха в скорлупу и кожуру. Сначала как боевой офицер, а затем как игрок, реал-геймер, рискующий здоровьем и жизнью в безжалостных танковых столкновениях середины девяностых годов прошлого века.

Слава Создателю, те времена ушли безвозвратно. В отличие от многих своих сослуживцев Дабл не испытывает ни малейшей ностальгии (или успешно уверяет себя в этом) по горячке танкового боя, когда чувство опасности и азарта гонит тоннами адреналин из надпочечников, а губы беззвучно шепчут молитвы пополам с самыми богохульными и похабными ругательствами, которые только есть в словарном запасе командира усиленной танковой роты Армии обороны Израиля. Вероятно, потому, что адреналина и острых ощущений ему и сейчас хватает с избытком – кто ни разу не создавал крупный бизнес и не руководил им, этого не поймет. Поэтому и с бывшими сослуживцами Левицкий встречается неохотно. Сколько можно вспоминать одно и то же? И если б только вспоминать. Послушать некоторых, особенно после приема ими внутрь достаточного количества спиртного, так они не взводами и ротами командовали, а принимали решения на уровне по меньшей мере комдивов и чуть было всех не победили. Жаль, времени и ресурсов не хватило.

Лукас допивает виски, мысленно помянув тех, кто не дожил до сегодняшнего дня, навеки оставшись на полях сражений Серых Десятилетий и только думает, не налить ли еще, как в дверь кабинета стучат.

– Заходи, коли не страшно! – громко разрешает Дабл. Он давным-давно приучил своих сотрудников к тому, что они могут прямо, минуя секретаря, входить к нему по любому вопросу. С одним условием – вопрос должен быть настолько важен для компании, что решить его может только Лукас. Или настолько важен для сотрудника, что последний не побоится увольнения в том случае, если генеральный директор сочтет данный вопрос несущественным.