Степан Мазур - Игры Смерти

Одежды на них не имелось. Ни белой хламиды, в которой иногда изображали Ангелов на известных иллюстрациях, ни сверкающих доспехов из небесного металла.

Вокруг могучего торса Дементора — только тонкие белые шорты.

Вокруг изящного тела Эльфийки — только тонкая облегающая белая туника.

На голове, поверх золотистых локонов у обоих — сверкающий обруч из серебра с бриллиантами.

Ступни босы. Ни щита, ни панциря, ни наколенников. Только на руках Демы — огромные золотые поручи-браслеты, шириной в две ладони, настолько массивные, что, казалось, годились для отражения меча или топора. В правой ладони — полыхающий меч…

Разжав ладонь, Дементор усмехнулся. Меч, как оказалось, был нематериальным. Он не имел рукояти и появлялся только тогда, когда ладонь сжималась. В этом случае, из пустого кулака просто вырывалась струя пламени, ослепительно белого и горячего. Дементор даже назвал бы струю световым мечом или лучом лазера, если бы оно не дрожало, подобно языку огня и не имело конечную длину — примерно от метра до полутора, — что для светового луча, конечно, было невозможно. Таким образом, в руках у новорожденного Архангела находилось нечто вроде «вечной зажигалки», только с очень уж большим «язычком огня», способным разрезать, вероятно, самые прочные доспехи. Язык пламени всегда «горел прямо» относительно зажатой в руке несуществующей «рукоятки». Соответственно, Дементор мог крутить им как настоящим мечом, то опуская к земле, то крутя в воздухе, как заблагорассудится.

С другой стороны, Дементор чувствовал, что ему не требуется ни оружия, ни доспехов. Торс его был обычным торсом атлетически сложенного (скорее даже перекачанного) мужчины, но — не более того. Цвет кожи, расположение мускулатуры, общая анатомия скелета (за исключением крыльев) не поменялись. В то же время, Дементий чувствовал, что кожа его практически не может быть поражена — ни кислотой, ни мечом, ни пулей. А мышцы настолько туги и сделаны из такого крепкого материала, что им не грозят ни удар кувалдой, ни попадание баллистической межконтинентальной ракеты, попавшей в упор и разорвавшейся прямо перед ним. О таких мелочах, как радиация, излучение, голод, жажда, холод или жара — даже не приходилось говорить. Они с Элей стали неуязвимы, почти бессмертны и… фантастически сильны.

Как говориться, оба — воплощенное «добро с кулаками».

Окружающий облачный пейзаж надоел очень быстро. Ощущать под ногами непонятную воздушную массу не так уж и привычно для нормально развитого человека.

Лишь один факт показался Дементору и Эле достаточно интересным: Лорд Ангел и Владычица Света — по сути, остались прежними людьми. Только великанского роста, с белыми крыльями и неуязвимостью. Само тело внешне оставалось фактически прежним.

Неистовая красота!

Ким и Валькирия меняли форму тела с каждой мыслью. Как неуловима была сама мысль, так и двое великих Серых неуловимо и постоянно перетекали из формы в форму. Они и были мыслью, только воплощенной в реальность. Сначала мысль, потом тело. К этому невозможно было привыкнуть. Это надо было просто принять. Принять, не осознавая, не смотря на все трудности подобного выбора.

Действительно, было трудно.

Трудно воинам, когда нет привычной перевязи меча на бедре.

Трудно, когда хочешь что-то сделать, действовать, но всё, что получается — только мысли.

Трудно, когда можешь, но точно не знаешь что именно.

Ким пытался что-то сказать, сделать, даже подвигать руками-ногами, но получались лишь лихорадочно мелькающие образы, отрывки памяти. Привычки тела мешали. Образ менялся со скоростью, едва уловимой глазом. Взять контроль над мыслью казалось почти невозможно. Она была переменчива, словно ревущий водопад.

Валькирия испытывала те же ощущения, что и Ким. Первое время пыталась сконцентрироваться на чём-то одном, потом старалась направить поток мыслей в нужное русло. Не вышло. Наконец, просто успокоилась. Мысли потекли сдержаннее, ровнее. Калейдоскоп форм поплыл неспешно, все более замедляясь, пока не прекратился вовсе. Ким, однако, заметив успокоение спутницы, ещё больше замельтешил новыми образами, причем большая часть из них теперь была практически неразличима из-за бешеной скорости, с которой сменяла одна другую. Наконец, осознание пришло и к нему.

Два образа окончательно сформировались. Два существа, освободившись от ненужного груза мыслей, оставили в себе только вечное.

Оба освободившихся Игрока подняли глаза и посмотрели вперёд.

Остался лишь один шажок. Последняя ступень.

Которая решит всё!

Увлеченные победители не увидели то, что произошло вне Игры.

Но в мгновения, когда «Шестеро» преображались, глыбы величественных экологических Куполов на всех континентах планеты рассыпались в прах!

На глазах миллионов собственных жителей. На экранах миллионов видеокамер.

Стены человеческих городов развеялись в воздухе столбами чёрной, почти антрацитовой пыли.

А в клубах на секунду мелькнула морда оскаленного чудовища.

Зверь сделал ставку и выиграл.

Игры Смерти — были завершены.

С их окончанием совершилось и великое жертвоприношение.

С их окончанием Даймоны вырвались на свободу!

Шесть сознаний падали в бездну, в яму, которой нет дна и конца. Снова и снова мерцали всполохи света. Свет сменяла холодная тьма, а затем, когда она уходила, свет возвращался. Так повторялось раз за разом. Без края и без конца. Время ушло и весь мир, казалось, утратил ориентиры!

Шесть разумов метались в поиске выхода. Единственно верного выхода.

Если бы у Игроков оставались какие-то человеческие органы или возникали ощущения, они бы давно отключились от перегрузок. Но тело отсутствовало, оставались лишь искры сознания, блеклые, как затухающие угольки.

Вскоре, свет и тьму заменила боль. Жгучая, всепроникающая боль, заполняющая полностью, словно кровь, заливаемая в пустой сосуд. Боль заползла в каждую клетку разума. И эта боль, конечно, не была виртуальной. Как впрочем, все, что встретилось им в Игре.

Но если чувствуешь боль — значит жив!

Игровой шлем стукнулся и покатился по полу. Резкий звук, с которым падающий предмет ударился о керамическое покрытие, разрезал уши невероятной громкостью, хотя предмет, наверняка, упал с небольшой высоты. Перед глазами плыли разноцветные круги. Малейшее движение головой давалось с трудом.

Наконец, из недр глотки раздались хрипящие, кашляющие звуки — больше сказать ничего не удавалось. Горло напоминало пустыню, щеки сцепились с деснами, язык намертво прилип к нёбу. И все же Зевс решился повернуть голову направо — туда, где лежала Ведьмочка.