Олег Быстров - Гренадер

– В этом-то всё дело. Себя они считают союзниками, равноправными партнёрами Германии. Улавливаешь разницу?

– Значит, на сегодняшний день они для нас важнее.

– Правильно, и твоя задача сблизиться с поляками. Удобным поводом может послужить твоя якобы нелюбовь к украинцам. Всё мотивировано: оуновцы сломали тебе карьеру, из-за них ты висишь на волоске. Очень хорошо, что всё это ты уже говорил Фёдору. Белорус не наш сотрудник, но сочувствует русским. Используем его втёмную, я специально прикармливаю Федю, не без того. После сегодняшнего боя тобой заинтересуются более плотно. Здесь буфетчик может оказаться полезным, нужно через него попробовать убедить поляков, что ты возможный союзник.

– Осталось ещё побоксировать с панами. У русских после драки всегда дружба крепче, не знаю как у поляков.

– Эти поляки силу уважают. – Слово «эти» Анджей выделил. – Хотя могут пригласить на разговор и без мордобоя. Действуй по обстановке. Лидер у них Ежи Мазур, боксёр твоего веса. Непростой парень: открытое лицо, располагающая улыбка, но характер стальной. И кулак чугунный. Хитёр, умён, с ним нужно быть предельно осторожным. На днях Ежи собрался биться с Тарзаном. Это что касается спорта. По поводу остального… Возняка ты уже видел, исполнитель таранного типа. Третий – Леон Качмарек. Мы полагаем – правая рука Мазура, но роль его в тройке до конца неясна. Помнишь профессора Штраубе, обучавшего девочек из университета гипнотическим приёмам преподавания. В день его гибели рядом с домом профессора видели человека, внешне похожего на Качмарека. Возможно, Леон в этой тройке занимается тихими ликвидациями. Естественно, паны действуют не сами по себе, есть направляющая рука. Мы даже знаем способ связи. Каждую неделю Ежи получает письмо. Наш человек на почте передал: конверты без обратного адреса, штемпели львовские, но каждое письмо оправляют из разных районов города. То с почтового отделения на Погулянке, с Фридриховки, был даже конверт со штемпелем Новосветского почтового отделения. Оно здесь, в двух шагах.

– А почитать корреспонденцию?..

– Думаешь, нам не хочется? Вскрывать опасно, конверты могут иметь секретки, да такие, что снаружи и не определишь. А поляков вспугнём. И потом, сами тексты могут оказаться безобиднейшей ерундой. Типа «дядя Збигнев чувствует себя хорошо, передаёт привет». Это даже не шифровки – просто каждый текст имеет заранее обговорённый смысл. Расшифровать такое послание практически невозможно, если не знаешь наверняка, о чём идёт речь. А мы не знаем. Слежка ничего не дала. Ведут себя поляки как молодые повесы: гуляют, посещают рестораны, модные магазины. Ходят в зал потренироваться, в театр, в кино. Легенды безупречны. А нам нужен резидент. Очень он нас интересует.

– На тренировках к ним не подойдёшь. Держатся замкнуто, лишний интерес воспримут с подозрением. Для знакомства остаётся только подраться.

– Возможно. Повторяю, действуй по обстановке, но не затягивай. Есть информация, что пребывание поляков как-то связано с применением нового оружия. Страшного оружия, способного разрушить сложившееся равновесие в мире, перевернуть всё вверх тормашками. И резидент обладает ценной информацией об этой штуке.

– Как Пётр Соломонович? – поинтересовался Саблин.

– А что сделается со старым, мудрым филином? – даже удивился Анджей. – Для виду и его сняли с должности начальника контрразведки дивизии, сделали офицером по особым поручениям при комдиве. На деле полномочий больше, а отчитывается только Стукалову. Держит в руках все нити операции. Иоффе очень умён, но и он не знает, как подступиться к полякам. Вся надежда на тебя.

– Служу Отчизне, пан Анджей, – тихо сказал Саблин. И добавил: – Я постараюсь, Андрей.

– Заходи в любое время, – откликнулся особист. – Я теперь почти всё время буду здесь. Да, и вот тебе приз, заслужил. Отличный бой. – Он протянул Ивану пачку денег. И неожиданно рассмеялся: – Пригласи я тебя на состязание – тогда, по приезде, помнишь? – хорош бы я был. Пару раундов продержался бы, наверное, а дальше – не знаю… Мне с тобой не тягаться. Бери, бери деньги, не жеманься. Угостишь при случае новых знакомцев. Здесь скаредничать не принято.

Прошло два дня, не отмеченных никакими новыми событиями. Саблин ходил в зал, вяло работал со снарядами. Для коротких спаррингов занимал запасной ринг. Организму требовался отдых, вчерашний бой забрал изрядно сил. Но передышки он себе как раз позволить не мог. Следовало торопиться. Беседа с Анджеем прошла в спокойных тонах, но Саблин чувствовал, как напряжён подпоручик, как важны для него поляки.

Теперь он часто ловил на себе когда любопытные, а когда настороженные, внимательные взгляды. Многие узнавали его, окликали новым именем:

«Привет, Гусар!» Но встречались и такие, которые злобно зыркали и ругались вслед. Победа русского офицера радовала не всех.

Лося не было видно – зализывал раны, не иначе. А вот Тарзан со Слоном являлись в зал регулярно. Первый с открытия начинал тренировку и работал до вечера, до самого начала боёв. Делал лишь короткий перерыв на обед. Второй помогал, подсказывал в спаррингах, выполнял функции секунданта. Тарзан готовился к бою с Ежи Мазуром, который, как выяснилось, напрочь отказался брать псевдо и выступал под своим именем.

На Саблина бойцы поглядывали недружелюбно, надо сказать, с плохо скрытой ненавистью поглядывали.

Поручик не обращал на это внимания, думал, как вызвать на бой Шершня, в миру Леона Качмарека. В бою Саблин его не видел, на тренировках Леон появлялся редко, как и все поляки. Да и то сказать, паны приходили в зал, разминались, работали с мешками и грушами, но никогда не спарринговали. Стиль свой показывали лишь в бою, а Саблин пока имел удовольствие наблюдать только победу Кузнеца. Внушительную, надо сказать, победу. Слон тогда с трудом продержался неполных три раунда.

На третий день, день боя Ежи, поляки появились втроём. Мазур усиленно разминался, Возняк и Качмарек вяло пинали мешки, больше переговариваясь между собой. Потом немного попрыгали в ринге. Мазур вначале боксировал с Качмареком, а следом и с Кузнецом, но настоящего спарринга Саблин не увидел. Поляки больше отрабатывали удары и комбинации – двойки, тройки.

Когда, после душа, бойцы собрались на выход, Саблин понял, что другого случая может долго не представиться.

– Доброго дня, панове, – окликнул он устремившихся к выходу боксёров.

Те обернулись разом, но ответил один Мазур, улыбнувшись искренне и простодушно:

– Доброго, пан офицер. С порядочным человеком не грех и поздороваться.

– Рад, что у меня такая репутация в ваших кругах, панове, – Саблин тоже улыбнулся.

– Если человек не хлещет вечером водку в местном буфете со всякими… После каждой мало-мальской победы над очередным слабаком… Ну вы понимаете. Это уже о многом говорит.