Александр Афанасьев - Линия разлома

Черт…

– Гнездо, вопрос – мы можем задержать высадку?

– Гробовщик, думаю, что можем, но не более чем на час. Десантная группа уже в вертолетах, на низком старте.

– Понял, Гнездо, прошу отложить высадку на один час.

– Гробовщик, принял.

– Медведь, я направлю вам дополнительную информацию, ожидайте.

– Гробовщик, принял.

– Все, отбой.

Крейг отключил связь и начал прилаживать переходник от бинокля – он был с функцией записи – к телефону, чтобы перебросить видео в штаб. Возможно, это кого-то образумит.

Примерно через полчаса русские начали взлет.

В кромешной тьме бойцы передового дозора «22САС» наблюдали, как один за другим, маленькие русские птички поднимались с бетонки и исчезали во тьме. Судя по количеству вертолетов, русские затеяли что-то серьезное.

– Считаешь?

– Шестнадцать… – пробубнил Козел, не отрываясь от винтовки, похоже, полный набор.

– Точно. Что они задумали…

Крейг посмотрел на часы. Время еще есть. Снова достал сотовый, подключил.

– Гнездо, здесь Гробовщик главный, ответьте.

…

– Гнездо, здесь Гробовщик главный, ответьте. Гнездо, выйдите на связь…

Ответа не было. И это само по себе было дико – спутниковая связь потрясающе надежная, это мобильник, не зависящий от вышек сотовой связи. Когда-то давно у них в патруле, состоящем всего из четырех человек, был радист, он тащил на себе тяжелую рацию и приставку засекреченной связи. При патруле всего из четырех человек выключать из боя одного – крайне хреновое дело, но без этого нельзя. Теперь – спутниковая связь представляла собой трубку, весом чуть более пары сотен граммов, помещающуюся в карман. Она была довольно дорогой, а бюджет не безразмерен – поэтому на патруль выдавали две такие трубки, командиру и тому, кто считался радистом, но теперь был полноценным бойцом. Но многие бойцы «22САС» предпочитали потратиться и иметь свою собственную трубку, обычно «Thyraya», они гражданские и относительно недорогие, примерно в пять раз дороже средней мобильной трубки.

– Кент, дай трубку…

Крейг снова набрал номер

– Гнездо, здесь Гробовщик главный, ответьте.

…

– Гнездо, здесь Гробовщик главный, ответьте. Черт, срочно выйдите на связь…

Вторая трубка тоже не работала. Получается, что дело не в трубке.

– Твою же мать…

Нарушая правила безопасности, запрещающие носить активные сотовые трубки и пользоваться незащищенной сотовой связью гражданского стандарта во время операции, капитан достал сотовый, сунул в него СИМку. Набрал номер дежурного на базе «Пилигрим-пойнт». Это был номер, который существовал негласно и на который можно было позвонить, если влип в неприятности, которые не связаны со службой: например – попал в полицию, ограбили, связался с агрессивно настроенными контрабандистами и нужна помощь. Телефон этот передавался от дежурного к дежурному и должен был быть постоянно включен.

Но сейчас связи не было и по нему.

– Связи нет…

– Твою же мать…

– На девять в воздухе! Справа! – вдруг резко сказал Кент.

Капитан повернулся в названном направлении и увидел нечто, что он сначала не смог распознать. На высоте всего в пару десятков футов – что-то летело, это что-то было реактивным, но из-за темноты невозможно было разглядеть, что это. Это пролетело меньше чем в миле от них – четыре штуки, одна за другой. И ушли в сторону Украины. Это было похоже на тренировочный полигон Брекон-Биконс в северном Уэльсе. Мало кто знает, что там тренируется не только «22САС» – но и Королевские ВВС, и иногда можно видеть «Торнадо» или «Еврофайтеры», идущие по долине ниже того места, в котором находишься ты сам.

– Что это на хрен было?

– Это «Томагавки», босс, – сказал Козел, – хреновые «Томагавки». Помните Ливию?

– Черт, у русских нет «Томагавков».

– Значит, это русские «Томагавки». Мы не знаем, что у них есть, но знаем, что есть всего немало. Мать их…

Крейг помолчал, уясняя новую ситуацию. Это было похоже на начало полномасштабного вторжения на Украину. Возможно, и не только на Украину. Не исключено, что «Пилигрим-Пойнт» не отвечает, потому что этой базы больше нет.

Нарушая правила, капитан набрал еще один номер со спутниковой трубки, это был гражданский номер в Лондоне, хорошо известный ему. Номер не ответил – и он испытал что-то вроде облегчения. Русские глушат все виды связи, в том числе и те, что считаются теоретически надежными. С тех пор как НАТО продемонстрировало силу в бывшей Югославии и Ираке, у русских приоритетными стали разработки средств глушения и подавления, позволяющих заглушить средства связи и наведения и расстроить боевое управление в частях НАТО. Были у них – точно были – и средства, позволяющие перехватывать контроль над беспилотниками. Похоже, что эта ночка будет веселой.

– Общий сбор…

Собрались около того места, где был Крейг, накрылись тканью из маскировочного комплекта. Двоих оставили на стреме. Все это называлось «китайский парламент», в полку «22САС» каждый имел право высказать свое мнение, когда группа попадала в непредвиденную, критическую ситуацию, подобную этой.

– Итак, джентльмены, – Крейг не был настроен на долгий разговор, – связи нет никакой. Ни сотовой, ни спутника. Я не знаю, что на хрен происходит, но вы сами все видели. Похоже на начало широкомасштабного вторжения на Украину. Или начало войны с НАТО. И мы оказались в тылу наступления.

– То есть штурмовой группы не будет, – сказал Козел.

– Вы знаете правила, джентльмены. Если связи с группой разведки нет, операция отменяется. Это без вариантов.

– И нам так же надо отходить – сказал Барни.

– Да, точно. Только есть два момента. Первый – как вы видите, большая часть русского спецназа покинула базу. Там почти никого нет. Второй – кто знает, что происходит на границе. Кто знает, что на хрен происходит с нашей базой. Русские могли нанести удар и по ней.

– Черт… у меня там новая дубленка… – сказал кто-то, но было не до смеха.

– Одно из двух: либо мы отступаем, либо…

…

– Джентльмены, как насчет пошуровать в русском штабе?

– Нормально…

– У них там наверняка есть компьютеры. То, что нам надо.

– А как отступать?

– На вертолете. Захватим один из «Хипов» и уйдем.

– Далеко ли, босс? – спросил Козел.

– Думаю, далеко. Вертолет русский, там явно есть ответчик свой – чужой. Сами знаете, когда идет наступление, бардак еще тот. Вряд ли кто-то возьмет на себя ответственность стрелять по подозрительному вертолету, если он свой.

– Русские не возьмут, – сказал Барни, – а как насчет наших? Мне бы не хотелось быть сбитым одним из этих придурков.

– Вертолет непросто сбить. Особенно такой.

– А если мы не сможем поднять ни один из них?