Владислав Морозов - Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Достаточно быстро опустилась грузовая аппарель и открылись боковые двери грузовой кабины.

А потом я увидел, что ко мне идут пятеро.

Во главе процессии я не без удивления обнаружил нашу Мадам Подпол, также известную в узких кругах ограниченных людей как подполковник Данка Голяк. Похоже, мы с ней теперь практически неразлучны, как Чип с Дейлом или медсестра Спивакова с больным Джабраиловым…

Она, как всегда, являла собой образец бизнес-леди из прежних времён. Прямо-таки верх элегантности. Аккуратная причёска, туфли на тонкой шпильке, тёмно-синий костюмчик, с короткой и узкой юбкой, белоснежная блузка и тёмные очки. На плече сумочка, в правой руке кожаная (и кожа как бы не натурально крокодиловая) папка.

За ней следовали две спортивного вида девки помоложе и значительно выше её ростом. Одна брюнетка, вторая неестественно огненно-рыжая, одеты и обуты точно так же, как начальство, в руках металлические кейсы.

Замыкали шествие два явных бодигарда в тёмных очках. Костюмы того же оттенка, что и у прибывшего женского контингента (да где в мире сейчас найдёшь контору, чтобы там подбирали одежду в тон?), галстучки, короткие пистолеты-пулемёты. Ещё четверо похожих жлобов незамедлительно выбрались из самолёта и заняли позицию вокруг него. Не, серьёзные ребята, прям какие-то «люди в чёрном», мля…

Цокая каблучками по бетонке, Мадам Подпол наконец приблизилась ко мне. Я сидел на подножке «Лендровера» и откровенно зевал, глядя на всходящее солнышко.

– Здравствуй, майор. Рада, что ты жив.

– И тебе, как говорится, не хворать, Дана Васильевна. Я-то жив, а вот твой долг к мёртвым неуклонно увеличивается, поскольку вчера здесь неизвестно во имя чего полёг рядовой Лёха Сулимов, парнишечка двадцати лет.

– Он с нами в Сербии был?

– Нет, из тех, кто тогда был в Сербии, со мной только Рустик и девчонки. Остальных ты не знаешь.

– Они живы?

– Да живы, фиг ли им сделается. Хотя, а с чего это ты тут какие-то различия делаешь? Для меня все подчинённые в критической ситуации равны. Кстати, пал наш Сулимов смертью храбрых, судя по всему, зря, поскольку задание твоё мы не выполнили и, более того, понесли потери. Даже на мне, как видишь, камуфло с чужого плеча, поскольку своё всё в грязи и кровище – я и сам вчера две пули схлопотал. Было бы у меня от природы или от бога чуть меньше везения или кольчужка потоньше – лежал бы я сейчас на полке в местном морге… Да ещё и с какими-то натуральными зомби столкнулись…

– Я про это в курсе, майор. Всё вы сделали правильно. И задание выполнили, и жертвы не зря…

– Опаньки… Это как так?! Ты же, если вспомнить Сербию и Северную Корею, занималась исключительно боевыми железками?! А эти «универсальные солдаты» из мяса и костей здесь при чём?!

– Я, по-моему, говорила, что занимаюсь автоматическими боевыми системами. А это понятие весьма широкое. Или ты всерьёз думаешь, что биологические боевые автоматы, они же биороботы, сюда не входят? Более того, это как раз наше самое приоритетное направление…

И здесь я мысленно матюкнулся, поскольку осознал, что нас всех, похоже, опять пользанули втёмную. И на сей раз мы, похоже, добыли как раз то, что неистовой Данке было нужно.

– Поехали, – сказала она. – Показывай дорогу. А то у нас времени мало…

Из чрева «ила» между тем выехал вместительный защитно-зелёный спецфургон – по-моему, что-то среднее между армейским КУНГом и реанимобилем. И мы поехали.

А уже через три часа мы со всем личным составом погрузились в «ил» и взлетели, увозя ангольскую грязь со своих подошв в снежную российскую зиму. Прощай, Южная Африка, вместе с дядюшкой Крюгером генералом Де Ла Раем и прочей романтикой, периода англо-бурской войны из времён королевы Виктории. Век бы тебя больше не видеть…

Ну а дома наш боевой выход имел весьма неожиданное продолжение. Даже наш суровый, видавший буквально всё комбриг изволил удивиться тому, что наше, скупое до омерзения на любые поощерения военно-чрезвычайное руководство сочло возможным отметить сразу восемнадцать человек. Столь массовых награждений в истории нашей бригады ещё никогда не было.

Через месяц, на 23 февраля, как обычно в этот день, было общее построение, которое вдруг оказалось совсем необычным. Потому что во время этой церемонии нам, то есть всем тем, кто летал в Анголу, перед строем бригады вручили ордена (этот двухстепенной орденок армейские шутники именуют «За безрассудную службу» или «За непоправимый вклад в нашу победу»). У меня это был второй такой орден. Первую степень я получил на заре своей армейской службы. За то, что сначала не дал взорвать местным взбунтовавшимся полудуркам стратегический мост через приток Волги (река называлась, кажется, Большой Мокроус) у Подласовки, а спустя трое суток взорвал-таки этот мост, но уже вместе с теми самыми полудурками, которые побежали из своего городишки, щедро обработанного авиацией с помощью чего-то кассетного и зажигательного. Потому что приказ есть приказ. А позже кто-то рассказывал мне, что потом кому-то там дали аналогичный орден за восстановление этого моста…

Для всех остальных это были первые в их карьере ордена, а для некоторых – вообще первые в жизни награды. Особенно были удивлены и, я бы даже сказал, растроганы наши рядовые, Светка Пижамкина и прослуживший у нас в бригаде без году неделю Симонов.

Даже погибшему Сулимову присудили такой же орден посмертно. Более того, Машке Тупиковой кроме ордена присвоили-таки очередное воинское звание. Теперь она была старший техник-лейтенант. Как в том анекдоте – пошла наша Маша в лес по грибы, зашла в кустики пописать, встретила медведя, заодно и покакала…

Наш вечный старлей Жора Старшой потом был из-за этого просто вне себя, нажрался в хлам, подрался во время очередной самовольной отлучки и, как обычно бывало с ним в таких случаях, сел на «губу».

Ну а потом сначала всей бригадой, а потом в более узком кругу отмечали праздник и всё сопутствующее ему. Пели на мотив песенки крокодила Гены про ракеты, которые медленно улетают вдаль, унося свой ядерный заряд, про хлор-циан, который скатертью-скатертью стелется и забирается под противогаз, и про то, что каждому-каждому в лучшее верится, если взрывается ядерный фугас.

Ритуально, с помощью котелка со спиртом, пущенного по кругу, обмывали ордена. А Машка Тупикова, опять-таки ритуально, доставала свои звёздочки зубами со дна гранёного (17 граней, дизайн Веры Мухиной) стакана, наполненного той же жидкостью. Две звёздочки – два стакана, всё как положено.

Я, сидя за столом, ловил на себе практически влюблённые взгляды пацанов и девок и слегка грустил. Поскольку только я один понимал, что ничего ещё не кончилось, а эти награды означают, что дела начинают раскручиваться всерьёз, и наши ордена – это, вероятно, только аванс. Так сказать, цветочки, за которыми очень скоро последуют и ягодки…