Роман Куликов - Новая Зона. Проект «Минотавр»

Артист пролез под вагоном на следующий путь. Начал осматривать пломбы на дверях. Не нашел ни одной разорванной.

– Эй, вы чего тут делаете? – Старый путеец в оранжевой безрукавке держал в руках молоток на длинной ручке. – Одного прогнал, другой явился. Вам чего, медом здесь намазано? А ну вали отсюда, пока полицию не вызвал! Еще и с оружием!

– А другой тоже с оружием был? – просто так, на всякий случай спросил Артист.

– Да такому оружие не нужно, увидишь – испугаешься.

Артист с трудом верил своей удаче.

– Как, ты говоришь, он выглядел?

Постарался как можно точнее описать Барса.

– Да вроде похоже. Особенно про лица. И еще в крови весь.

– А где он стоял?

– А ты чего меня расспрашиваешь? Я же сказал: топай, не то полицию вызову!

– Именно это и нужно сделать! И чем быстрее, тем лучше! Так что, где он стоял?

Путейщик указал и добавил:

– Чудной он был. Сказал, что боится под поезд попасть, и хотел узнать, по какому пути ближайший пройдет, чтоб поскорее перейти. Если боишься, зачем вообще через пути ходишь? Я же говорю – чудной он.

– Отец, а правда, какой? Чет мне тоже боязно как-то.

– От ты батюшки, что же вы какие все пошли. Сами вон с автоматами ходите, а все боязно. С девятого пути, сибирский. Сейчас отходить будет. Давай шустрей тогда, а то он длиннющий, устанешь ждать, пока проедет.

– Спасибо, отец! Вот уж выручил так выручил!

– Да шагай… И спасибо скажи, что полицию не позвал.

– А вот это зря, – сказал Артист уже на ходу. – Вызови и расскажи о нашей беседе. Обязательно расскажи!

Сам нажал кнопку на рации и негромко произнес:

– Внимание! Возможно, обходчик видел объект на девятом пути. Дальняя от депо часть разъезда.

– Ясно, – прозвучал в ответ голос Лопарева. – У нас тут тоже наводка образовалась. Есть подозрение. Проверяй, но сам не лезь.

– Понял.

Артист нашел указанный путейцем состав и пошел вдоль него, внимательно присматриваясь. И вдруг наткнулся на дорожку из темных капель крови. Она привела к одному из вагонов. Пломба сорвана, на двери красный отпечаток ладони.

Артист только собрался сообщить остальным, как неожиданно на запястье завибрировал АА-счетчик, показывая присутствие рядом аномалий.

– Что за?..

Откуда аномалия могла взяться здесь?! За Барсом таких способностей не замечалось. Если только…

– Олег? – позвал Артист, позабыв об осторожности. – Олег!

В вагоне что-то стукнуло, потом створа отъехала в сторону. Мутанта Артист не видел, это с таким же успехом могла быть и ловушка, устроенная Барсом. Но в этот момент стало почему-то все равно. Даже не так… Сейчас Артист чувствовал, что это именно Олег. Он убрал автомат за спину и забрался в вагон.

Измученный и израненный мутант сидел в углу, опустив голову на колени.

– Олег?

– Привет, Артист. Рад, что ты выжил.

Голос Говоркова. Значит, точно он! Подошел ближе.

– Что последнее помнишь?

Олег вздохнул:

– Как с тобой в операционном зале говорили, а потом вдруг стою возле автосалона на Крылатской, вокруг куча трупов, в руке горло какого-то солдата, и народ бежит с автоматами. Я решил, что лучше свалить. Город вроде неплохо знаю, только на мосту все равно перехватили. Но я вроде старался никого не убить… – Он вскинул голову, и на лице отразился испуг. – Я ведь никого не убил, Артист, скажи?

– Нет, никого, – успокоил он.

Теперь стала понятна резкая смена направления «объекта» и его «щадящий» режим боестолкновений.

Присмотревшись, Артист понял, что от лица Барса почти ничего не осталось, его на три четверти заместило лицо Олега. Даже глаза теперь были оба одинакового цвета.

Не смог сдержать улыбки. Вот, значит, как? Второй шанс?

– Видел аномалию около вагона? – вдруг спросил Олег.

– Заметил, да.

– Это я ее создал. – В голосе сквозила грусть. – Просто подумал, что неплохо бы здесь быть аномалии, и она появилась. Понимаешь, Артист? Просто появилась! Из ниоткуда!

Сержант Говорков опустил взгляд и задумчиво произнес:

– Что же я такое?

– Ты – совершенство! – раздался голос от дверного проема.

Теперь-то Артист узнал его сразу и схватился за автомат, одновременно разворачиваясь.

Лыка выстрелил.

Первая пуля попала в приклад «калашникова», расщепив его, вторая пробила левый бицепс. Следующая, скорее всего, должна была стать смертельной, но Олег резко дернул Артиста к себе и заслонил, приняв остаток очереди себе в грудь и живот.

Вскрикнул. Но не упал, а метнулся вперед и страшным ударом отбросил Лыку к дальней стене вагона. После чего сделал несколько шагов и рухнул на пол.

– Олег! – позвал Артист.

Он сидел, держась за простреленную руку. Когда Говорков не отозвался, встал и подошел к нему. Опустился рядом и развернул на спину.

Три раны на груди, две на животе.

В этот момент по составу пробежало металлическое клацанье ударно-тяговых устройств, соединяющих вагоны, и поезд тронулся.

Олег застонал и посмотрел на Артиста полным муки взглядом.

– Так больно…

– Знаю, дружище, знаю.

– Нет, Артист, не знаешь…

Конечно, не знает, даже близко не представляет! Но что он еще мог сказать? У него не имелось при себе ни аптечки, ни бинтов. Последние события развивались настолько стремительно, что об экипировке речи и не шло.

– Потерпи, Олег, потерпи! Твои раны затянутся, тело восстановится, – проговорил Артист. – Артефакты помогут. Если эти не сработают, я принесу все, какие только смогу найти.

– На следующей станции нас ждут врачи, – произнес вдруг Лыка. – Они помогут. Не дадут ему умереть. Он уникальный образец! Я не хотел в него…

– Ясен перец, сука, ты в меня хотел! – огрызнулся Артист и почувствовал, как Олег нашел его руку и сжал в своей. – Что, дружище?

– Я… не хочу.

– Чего не хочешь?

– Врачей. Не хочу… Чтобы они меня лечили, а потом ставили эксперименты. Я ненавижу их всех.

И когда он это произнес, на его лице вдруг так отчетливо проступили черты Барса, что Артист отпрянул.

– Значит, сам поправишься. Ты вон после какого взрыва уцелел.

– Какого взрыва?

– А, ну да, – спохватился Артист. – Это же был… не ты.

Рука болела, рубашка вся вымокла в крови.

– Подожди, я перетяну руку себе. Я в отличие от некоторых не умею исцеляться, – попытался он неуклюже пошутить. Вытащил нож и разрезал на полоски штанину – до чего получалось дотянуться. Наложил повязку и затянул, вскрикнув от пронзившей боли.

– Тварь ты, Смешной! – нашел на полу какую-то щепку и обозленно бросил в Лыку.

Тот лишь вяло пошевелил пальцами.

Поезд тем временем набрал ход. Мимо мелькали дома, гаражи, магазины, переезды с вереницами машин, ожидающих подъема шлагбаума. Город погружался в сумерки.

Ветер залетал в вагон и холодил кожу. Вскоре урбанистические пейзажи сменились полями, лесопосадками и растущими вдоль насыпи зарослями.