Артем Тихомиров - Поле боя

– Доживу, – зло бросил Маира. – Доживу, выпущу гадам потроха, а там будь что будет…

– Я думала, ты идешь освобождать жену и сына, – сказала охотница.

Маир замолчал. Таг подумал, что фермер от пережитого шока плохо соображает.

– Асура, сможешь вести огонь отсюда? – спросил штурмовик.

– Далековато. Смогу, но для гарантии лучше бы поближе. Есть такая точка?

– Имеется, – ответил фермер. – Но там, типа, обзор похуже.

– Главное, чтобы штаб был хорошо виден. И угол не меньше сорока пяти градусов для стрельбы сверху.

– Есть, – снова кивнул Маир. – Надо пройти южнее. А что, у вас уже есть точный план?

– Точного нет. Будем думать.

– Думать? Сколько? – возмутился проводник. – Там наши. В любой момент их могут…

– Тише, – прервал Таг. – Тише. Мы придумаем. Будь у нас армия или хотя бы взвод, мы бы действовали по-другому, куда быстрее и решительнее. Но не сейчас. Солдат здесь я вижу только двоих.

– Мы тоже сражаемся, – прошипел Маир, – тоже умеем убивать!

– Этого мало. Вы – фермеры, это ваше занятие. А мы – наемники. Наше ремесло – война, поэтому позволь нам решать.

Меньше всего Тагу хотелось, чтобы Маир закатил новую истерику, а он был к ней близок. Фермер бросил на него обиженный взгляд.

– Ладно. Ладно, я помолчу.

– Не делай нам одолжений, – произнесла охотница. – Как-нибудь обойдемся.

Прозвучало достаточно жестко, чтобы проводник сник, растеряв воинственность.

Ирган мысленно улыбнулся. Он снова посмотрел на хутор Одда Хара, ставший штабом мародеров; ничего не изменилось. Головорезы вели себя довольно тихо, изредка кто-то принимался бузить, но сержанты живо ставили его на место. Хоть какое-то подобие дисциплины. Вероятно, командир этой компашки кое в чем все-таки разбирается. Не гений, но явно не хочет, чтобы его бойцы походили просто на разбойничью свору. По прикидкам Тага, всего бандитов было около двухсот. И этот факт тоже попадал в разряд хороших новостей, ведь, наслушавшись рассказов испуганных фермеров, Ирган ожидал здесь увидеть целую армию. Двести человек, лучше, чем армия, но хуже, чем сто человек и гораздо хуже пятидесяти. Соотношение сил все равно не в пользу хибо и их союзников.

Таг перевернулся на спину и заставил себя немного сползти по склону.

– Маир, возвращайся в лагерь, приводи сюда всех бойцов, кто будет сражаться. Все оружие и все боеприпасы берите с собой. Логотт и Дандус останутся здесь.

Проводник съехал по траве и уселся рядом со штурмовиком.

– А что будете делать вы?

– У нас с Асурой намечается небольшой военный совет. Надо прикинуть, как выполнить боевую задачу максимально эффективно…

– Это как?

– Вывести ваших и не сдохнуть, – ответил штурмовик. – Программа максимум.

Маир посмотрел ему прямо в глаза. Неизвестно, что именно он разглядел в них, но согласно кивнул:

– Хорошо. Я иду.

Таг подумал, что фермер, возможно, заподозрил их в желании сбежать.

Ирган видел, как Маир исчезает в темноте, и думал, что это не такая и плохая идея. Он не видел шансов выжить в этом бою.

Орбитон. Лагерь объединенной

хибранийской группировки.

Возле бокса номер четырнадцать

– Капитан!

До двери ему оставался всего один шаг. Джнахин замер, чуть втянув голову в плечи, как будто его застали на месте преступления.

Повернувшись, он увидел Канни Офир, одетую в ту же экипировку, в которой она была на Изиане, только без шлема. Четкая тень женщины лежала на земле, гротескно вытянувшись.

Фаррел сошел со ступенек и, схватив эмадинку за локоть, буквально потащил ее прочь. Разведчица шла, пока они не очутились в темном проеме между двумя соседними боксами.

– Что вы творите, майор? – прошипел Фаррел, когда Канни вырвала локоть из его цепких пальцев.

– Боитесь, услышат ваши? – спросила она в ответ, улыбаясь. Темнота была неполной, и Джнахин начал различать ее лицо. Улыбка, надо сказать, оказалась паскудной; бывали мгновения, когда эта женщина внушала ему отвращение.

– Им ни к чему это…

– Что «это»? Может, вы и мысли умеете читать? – Ее просто распирало. Канни была зла. Почти так, как в том лесу, когда она и Фаррел решили проверить, насколько кто хорош в ближнем бою.

Хибраниец ждал драки.

– Вы предсказуемы, как всякий романтик, – сказала Офир. – Ибо только романтик мог в подобной ситуации сделать такой выбор!

– Вы это о чем? – поинтересовался капитан.

– Вы оставили своих людей на Изиане!

– Они сами хотели. Их выбор…

– Вы капитан. Кому, как не вам, решать подобные вопросы и удерживать подчиненных от необдуманных поступков?! – бросила ему в лицо Канни. – А что сделали вы? Струсили. Чего? Что вас заставят работать даром?

– Что вы понимаете…

– Все. Вас поставили перед выбором. В глубине души вы с первой минуты знали, что неправы, но гордость и упрямство, а еще больше страх заставили вас сбежать.

– Я не боюсь умереть.

– Дело не в этом. Вы испугались ответственности. Потерять двоих – это можно пережить. Но весь отряд! Нет – слишком большая роскошь. На вашем месте менее чувствительный командир просто силой утащил тех двоих вместе с собой и выбил бы из них дурь. Либо… Да, он бы остался.

– Почем вам знать? – фыркнул Фаррел. – Какое вам вообще дело?

– Мне не все равно, что с вами будет, капитан.

Джнахин не знал, стоит ли на это отвечать.

– Вы предпочли бежать. Насколько легче вам теперь? Теперь вы чувствуете себя правым? Нет.

– Чувствую! – взорвался наемник. – Чувствую! Потому что сейчас не Таг и Асура были бы… а все мои бойцы!

Канни помолчала.

– Так уже случалось, я знаю. Одно из преимуществ моего положения в возможности иметь доступ к информации. Двадцать лет назад на Набоке вы оказались в подобном положении. Сержант Фаррел повел свой взвод спасать беженцев, и ему это удалось. Он спас их. Но потерял всех своих людей и сам был ранен…

– Замолчите! – зашипел наемник. – У вас нет права совать свой нос в чужую жизнь.

– Я провожу параллели, – сказала Канни уже без прежнего напора и куда тише. – Всего лишь. Тогда вы не колебались, тогда вы заработали выволочку от своих соплеменников-файканн за самоуправство. Вы нарушили приказ командира. За это вас хотели судить, но передумали.

Фаррел прислонился спиной к стене бокса.

– Они совершили ошибку, – произнес он, помолчав. – Согласно Сумеречному кодексу хибраниец, совершивший на поле боя такой поступок, должен быть казнен. А за меня заступились командиры и мой учитель. Почему? Не знаю. Наверное… никому не хотелось мараться.

– Считаете, вы должны были умереть?

– Да. В том бою… мы прикрывали отход беженцев. – Вспоминать теперь об этом через столько лет – это все равно что просматривать полузабытое кино. – Нас прижали, выхода не было. Я знал, что умру, но меня вытащили, когда пришла подмога. Я видел, как погибли мои люди. Они были моими друзьями, мы выросли вместе.