Роман Злотников - Путь князя. Быть воином

— Эй, а я тебя видела! Ты же приехал вместе с апостолом.

— С апостолом? — удивленно переспросил Пэрис.

— Ну да. С Ники-хитрецом. Ведь так? — девица тут же придвинулась к нему и, навалившись на его локоть весьма неплохой грудью, которую, судя по ощущениям, она совершенно не желала ограничивать никакими лифчиками, спросила: — А ты давно практикуешь либертинаж?

— Что? — не поняв, переспросил Пэрис.

— Либертинаж.

— А что это такое?

— Да ладно тебе, — недоверчиво воскликнула она, что он не знает. Но затем все-таки пояснила: — Либертинаж — это абсолютная свобода. Жизнь за гранью добра и зла. Когда ты отбрасываешь все — и всяческие рамки, и правила, и в твоей жизни все посвящено только абсолютной свободе и получению самого полного, редкого и экзотического наслаждения. — Девица мечтательно закатила глаза, потом вновь взглянула на Пэриса. — Если ты этого не знаешь, то почему приехал вместе с апостолом?

— Просто мы с ним старые друзья и однокашники, — пояснил Пэрис.

— А-а, — разочарованно протянула девица, отодвигаясь от Пэриса и присасываясь к своему коктейлю.

— А кто такие апостолы? — спросил Пэрис, когда она вылакала стакан.

— Апостолы? Ну это те, кто организует Игру. Слушай… — девица окинула его заинтересованным взглядом и тут же вновь придвинулась вплотную. — Если ты на короткой ноге с Ники-хитрецом, то вполне можешь напроситься на Игру. А возьми меня с собой? Не пожалеешь, — и она шаловливо провела язычком по припухлым губкам. — Я так мечтаю попасть на Игру. А войти в число Игроков вообще мечта всей моей жизни! Возьми, ну пожалуйста…

— Ну, меня ведь еще самого не пригласили, — отшутился Пэрис, решив не расспрашивать про Игру. Девица, конечно, попалась словоохотливая, но у него уже было достаточно информации, чтобы поразмышлять. К тому же про Игру можно будет спросить и у Ники…

— Но, если пригласят, меня не забудешь, честно? — не отставала девица. Пэрис кивнул.

— Класс! — просияла она. — Слушай, а давай после вечеринки поедем к тебе. То есть можно, конечно, и ко мне, но у меня такой бардак. Мы с Лимб и Дади перед вечеринкой немножко расслабились, а служанка придет только утром…

В этот момент музыка внезапно стихла, и над танцполом зазвучали фанфары.

— Bay Сюрприз! — взвизгнула девица, и в ту же секунду ее будто ветром сдуло с табурета.

— Господа, — послышался из динамиков мягко-завораживающий голос Ники, — мы представляем вам наш Сюрприз!

И тут тяжелые занавеси, перекрывавшие пространство между двумя самыми большим стойками динамиков раздвинулись, и на танцпол медленно въехал подиум, на котором была распята обнаженная девочка. Нет, там не было креста. Только четыре стойки по бокам. И ее руки, и ноги не были пробиты гвоздями. Но она была распята. Потому что кожа ее рук, ног, плеч, а также губы, соски и ноздри были пронзены сотнями крючков с маленькими колечками, от которых к четырем столбам по бокам подиума тянулись тонкие, но явно прочные нити. Так что девочка могла стоять только в крайне неудобной позе — сильно согнувшись, как будто приглашая самцов пристроиться сзади и дать волю похоти.

Толпа взревела. Девицы принялись обливать себя коктейлями и срывать с себя одежду, а голос Ники продолжил:

— Ее зовут Лилит. Первая женщина! И как первая женщина она также невинна. И так же как Лилит, она жаждет принять в себя мужское семя. Но не для того, чтобы родить и зачать. А для того чтобы получить наслаждение. И она готова его получать и доставлять.

Толпа заревела сильнее. Кое-где возникли водовороты, вызванные тем, что распаленные всем предыдущим вечером, а также зрелищем и словами Ники, некоторые парочки уже начали удовлетворять себя самыми разными способами. Впрочем, почему парочки…

— Итак, сейчас я назову имя счастливчика. Того, кто первый войдет в розовые ворота Лилит. А может, он захочет сначала попробовать сладость ее рта? Или тугое очарование ее попки? Она вся в его власти!

Толпа уже стонала, все больше и больше погружаясь в оргию, в которой смывались даже уже установившиеся привязанности. Пэрис заметил свою соседку по бару. Ее пользовали сразу трое, и она, закрыв глаза и вцепившись в ноги того, что стоял перед ее лицом, неистово дергалась всем телом.

— Итак, его имя! Это… — Ники сделал паузу, во время которой толпа если не замерала, то явно уменьшила накал и амплитуды движений, а затем закончил: — Мой старый друг и одноклассник Пэрис Сочак!

Пэрис стоял у бара, не совсем понимая, что же ему делать, а затем двинулся вперед, через мешанину сплетенных тел.

Остановившись перед склоненной головой девочки, он присел и тихо спросил:

— Сколько тебе лет?

— Что? — явно удивленная подобным вопросом, переспросила девочка, а затем, облизнув губы (при этом язык задел один из крючков, которые были воткнуты в губу, и она как-то совсем по-детски сморщилась), тихо сказала: — Двенадцать.

— Как ты здесь оказалась?

— Я… абсолютно добровольно, сэр, — испуганно прошептала девочка.

— Я не об этом.

Девочка шмыгнула носом, испуганно зыркнула по сторонам и тихо ответила:

— Они обещали мне десять тысяч кредитов. Моя мать попала в аварию, и ей требуется операция. И они обещали мне деньги.

— Пэрис, ну что же ты? Мы ждем! — разнесся над танцполом голос Ники.

Пэрис выпрямился и, оглянувшись, решительным шагом направился прямо к бару, на этот раз не обращая никакого внимания на синхронно постанывающие парочки и группки. Подойдя к стойке, он перегнулся через нее и выудил из подставки длинный нож. Попробовав лезвие пальцем, он недовольно скривился. Нити, которые тянулись от крючков к столбам, явно были прочными, а нож был туповат. Впрочем, брат Игорь учил их, что главное оружие — это человек, ибо его разум способен обратить в достоинство недостатки любого оружия. Так что и этот нож вполне способен перерезать любые нити. Стоило лишь понять, как…

Вернувшись к подиуму, Пэрис опустился на колено и несколько раз провел лезвием ножа по мраморным плитам танцпола, а затем повернулся к девочке.

— Мне нужны эти деньги, сэр, — тихо, но твердо произнесла она.

— Ну, эту проблему мы решим. Я тебе обещаю, — сказал он и взмахнул ножом…

— Фи, да он моралист!

— Ханжа!

— Какую вечеринку испортил…

— Псих!

— Козел!

— Благопристойное животное!

Он шел к выходу с девочкой на руках, осыпаемый руганью и оскорблениями. Но, похоже, на его лице было написано нечто такое, отчего даже самые смелые не рискнули преградить ему дорогу.

Выйдя за ворота, на стоянку аэролов, Пэрис поставил девочку на ноги и, накинув ей на плечи свою куртку, огляделся в поисках кого-нибудь, к кому можно было обратиться. За прошедшие дни он так и не удосужился восстановить ни карточку, ни личный терминал голосвязи. Неожиданно у одного из аэролов, припаркованных через два ряда, призывно мигнули фары. Пэрис недоуменно покосился в ту сторону, а затем, взяв девочку за руку, направился к аэролу.