Роман Злотников - Последняя битва

Когда ночь уставилась на пустыню своим многоглазым ликом, к центору, удобно разлегшемуся у одного из ярко горевших костров, подошел молодой раб Госпожи (теперь ее называли только так):

— Прошу простить, уважаемый, но Госпожа просит вас прийти в ее шатер.

Центор поморщился. В этом путешествии его многое раздражало. Во-первых, он так и не дошел до той цели, к которой с таким упорством двигался последние десять лет.

В тот день, едва лишь они переступили порог дома, он решил сразу расставить все точки над «и». Но не успел он раскрыть рта, как женщина повернулась к нему и резким движением рванула вырез своего платья. Тонкая ткань треснула, и упругие шары грудей вывалились наружу. Да, сначала он уставился именно на груди, уж больно они были хороши — тяжелые, упругие, с крупными дразнящими сосками, но затем его взгляд скользнул по толстой нити, которая струилась вниз по соблазнительной ложбинке, и уперся в предмет, болтавшийся чуть выше чувственного пупка. Центор окаменел. Это был томг, знак особой власти. Центор начинал свою службу в храмовой страже и не раз сталкивался с такими вещами, но, Магровы яичники, как давно он не видел ничего подобного! Томги давали своим обладателям небывалую власть над людьми. Низшие томги вручались гонцам, спешащим с особыми поручениями, строителям, сооружающим особо важные укрепления или мосты, а также, в особых случаях, ремонтирам и провиантщикам… Это были очень искусно сделанные серебряные пластины с изображением известных мелких животных — ящерицы-бегуна, бобра, куницы. Они давали своим обладателям право использовать для выполнения поручения любую доступную помощь. Но только для выполнения именно этого, совершенно конкретного поручения… Томги рангом выше выдавались судьям и наместникам, усмиряющим взбунтовавшийся город или провинцию, в знак того, что они имеют право казнить и миловать, отбирать и одаривать по своему усмотрению. На них уже были изображены существа благородные — орел, лев, касатка… Но самой высшей властью обладали томги с изображением животных магических. Они давали его обладателю практически неограниченную власть. На том томге, что сейчас покачивался на шнурке, были изображены кломы…

Конечно, Госпожа все очень четко объяснила и разложила по полочкам, но он за свою жизнь успел столько натерпеться от женщин, что научился им не доверять. И потому он чувствовал бы себя существенно лучше, если бы добрался все-таки до Скалы и поговорил с каким-нибудь Хранителем. Потому что в Скале обязательно должны быть Хранители. Не могли же они все погибнуть вместе с Островом. Тогда они… дерьмовые Хранители, а эта мысль была настолько кощунственной, что он не допускал даже намека на нее. Но женщина показала томг и велела быть готовым с рассветом тронуться в обратный путь.

Во-вторых, Госпожа оказалась большой любительницей путешествий с комфортом. Поэтому половина верблюдов в их караване была занята ее многочисленным скарбом. А на каждой остановке ему приходилось отряжать людей для того, чтобы ставить для нее шатер. В-третьих, все это не нравилось не только ему…

Когда центор добрался до просторного шатра, установленного с обратной стороны бархана, две молчаливые старухи-туземки в длинных одеждах, которые вместе с тем молодым и явно изнеженным рабом (странноватая причуда, ну да кто их, господ, поймет) и составляли свиту Госпожи, уже развели костер и хлопотали над каким-то ароматным варевом. Центор обошел костер, на миг остановился перед пологом, поправил перевязь со своим старым, добрым мечом, стиснул его рукоятку, словно прося у старого друга помощи и поддержки, потом решительно откинул полог и шагнул вперед. Внутри горели две масляные лампы, установленные на высоких витых подставках. И то, что центор разглядел в свете этих неярких огоньков, заставило его густо побагроветь и попятиться. Госпожа была почти нагая. На ней были лишь легкие прозрачные штанишки, едва доходящие до щиколоток, и тонкое шелковое полотенце, завязанное на поясе. Госпожа стояла перед большим серебряным зеркалом и натирала плечи и грудь какими-то ароматными благовониями.

— Доброй ночи, центор, садитесь. К сожалению, я не успела закончить туалет до вашего прихода, но мне осталось недолго. — Госпожа помолчала, не прекращая умащения, и добавила извиняющимся тоном: — Мы, женщины, вынуждены уделять много времени тому, чтобы сохранить нашу красоту. Ибо если сила мужчин в мощи их мышц и доблести их сердец, то сила женщин в красоте. А в этом мире признают только тех, кто обладает силой. — Скосив глаза, она бросила через зеркало лукавый взгляд на побагровевшего центора. — Не так ли?

Центор с натугой кивнул, стараясь отвернуть голову так, чтобы его взгляд не падал на зеркало, в котором ярко, будто еще две масляные лампы, сверкала пара роскошных грудей с крупными ярко-алыми сосками, и все время ловя себя на том, что взгляд сам по себе все равно возвращается к предательской серебряной пластине. А эта стерва, как будто дразня, принялась втирать благовония в свои груди, заставляя соски соблазнительно подрагивать и колыхаться. Вот Магровы яичники, ну как можно так издеваться над человеком, он же все-таки не раб, а офицер. А эта… и не скрывает, что издевается.

— Прошу простить, что отвлекаю, офицер… — Легкая ехидца в голосе и короткая, но многозначительная пауза показали, что Госпожа прекрасно знает, КУДА направлен взгляд центора. — Но не могли бы вы рассказать мне, каково настроение у людей вашего отряда? Все-таки вы так долго шли к Скале и были вынуждены повернуть, когда до цели оставалось лишь несколько дневных переходов.

— Ну, э-э-э…

Центор с трудом оторвал взгляд от зеркала и уставился на маячившую перед ним спину, но это ничуть не облегчило положение. Просто удивительно, как много женщина может выразить спиной. Поэтому попытка центора хоть немного сосредоточиться и привести в порядок пришедшие в полное расстройство мысли потерпела полную неудачу. А Госпожа уже закончила с грудью и, опустив руки, слегка сдвинула полотенце ниже на бедра, обнажив глубокий, рельефный пупок, отчего у центора пересохло в глотке, и снова спросила, теперь уже несколько иным, томным голосом:

— Ну так как, офицер, как настроение ваших людей? Я жду ответа.

— Э-э-э, все нормально, Госпожа.

Это было не совсем правдой (а вернее, совсем не было правдой, солдаты ворчали и даже верный молчун Кранк заметно помрачнел), но ответить по-другому в этот момент он не мог. Однако этот ответ, по-видимому, ее не удовлетворил. Она повернулась к центору всем телом и шагнула к нему, отчего ее обнаженная грудь почти коснулась его накидки. После сего действия центор начал сомневаться в прочности ткани собственной набедренной повязки, уж больно могучие усилия были направлены на то, чтобы ее порвать.