Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

— Что?! — взвизгнул доктор и, чуть отдышавшись, продолжил уже с меньшей экспрессией: — Как? Мне сказали…

— Это я сказал. Не обессудь. Надо было тебя как-то вытащить из борделя. Кто ж знал, что ты такой импульсивный.

— Какого хера? — проскрежетал он, поднимаясь на ноги.

— Хочу поболтать о твоих недавних пациентах.

— Да? Я хочу, чтобы ты мне отсосал, раз уж не дал сделать это шлюхе.

— Знаешь, — схватил я грубияна за горло, — с вырванным кадыком тебе будет трудно отвечать на мои вопросы, а без этих ответов тебе будет трудно остаться в живых. Так что не усугубляй. Понял?

— Понял, — прохрипел он, когда пальцы разжались.

— Меня интересует наёмник с огнестрельной дырой в правом плече. Помнишь такого? И советую как следует подумать перед тем, как говорить.

— Да, — помотал доктор головой. — Да, помню. Он был вчера утром. Платил серебром, не здешним. Я подлатал и отправил восвояси. Даже имени его не знаю.

— Тебе и не нужно. О чём вы говорили?

— Да ни о чём. Я вообще не особо люблю болтать за жизнь со свежеподстреленными наёмниками. Мало у нас общих тем для разговора.

— Он что, ни слова не проронил?

— Ну, почему. Пришёл, сказал, дескать, помощь нужна, рану обработать. Я его пустил. А чего бы и не пустить? Завёл в кабинет. Спросил, огнестрел ли? Он подтвердил. Рана оказалась сквозная. Промыл, заштопал, перевязал. Он ещё, когда уходить собрался, спрашивал, где тут упасть можно, отлежаться. Я посоветовал пойти в доки, там ночлежка какая-то была. Вот, собственно, и весь разговор.

— Доки, значит?

— Я только посоветовал. Пошёл он туда или нет — знать не знаю.

— Где это?

— У реки, понятное дело. Там, — махнул доктор рукой в сторону Камы. — Точнее не скажу. У местных поспрашивай. Ну, честно, не знаю я. В доки мало кто без особой нужды суётся.

— А что такое? Неблагополучный район?

— Для кого как, — ощерился доктор. — Ты, думаю, быстро освоишься.

— Посмотрим.

— Ну, всё? Можно мне теперь вернуться к неоконченному минету?

— Да, валяй. И это, — окликнул я уже удаляющегося страдальца, — не распространяйся о нашем разговоре, если не хочешь, чтобы сегодняшняя сказка стала былью.

Неудовлетворённый врачеватель в ответ лишь злобно сверкнул глазами и скрылся за углом, не пожелав составить мне компанию по дороге в столь спешно покинутый бордель.

Забрав свой арсенал и пообещав приветливым охранникам непременно вернуться, я покинул храм любви, поймал у входа мучимого стояком березниковца, подкинул ему монетку — дабы тот не занимался от безденежья самолечением — за что получил подробнейшее описание искомого маршрута, и отправился в доки.

Путь мой пролегал из центра через давно обезлюдевшую промзону и огромный пустырь с лесом. Если бы я не знал точно, что впереди Кама и расположившийся на её берегу неблагополучный район Березников, то решил бы, что город закончился, а дальше только дикая тайга. Но спустя некоторое время, уже затемно, исчезнувший было город снова возник, замелькав редкими огнями.

И почему отбросы общества всегда льнут поближе к воронкам? Должно быть, виной тому тяга к саморазрушению, присущая человечеству в целом, но особенно ярко выраженная у наихудших его представителей. Если в радиусе километра-другого от выкопанной атомным ковшом ямы есть жизнь, можно быть уверенным — эта жизнь уродлива, агрессивна и лучше бы её не было. Дьявол. Начинаю рассуждать как конченый лац. Слишком давно я покинул отчий дом, успел отвыкнуть.

Меж тем, встречающие меня лачуги района доков здорово напоминали таковые же в родном Арзамасе — убогие, сляпанные из чего попало наросты на остатках довоенных построек, с крохотными оконцами под самой крышей и низкими дверями, чтобы удобнее было ебашить сверху по затылку незваных гостей. Никакой планировки, никаких улиц, как дома, с той лишь разницей, что хуй поймёшь, куда тут идти.

— Вечер добрый, уважаемые, — подошёл я к трём гуманоидным особям коротающим вечерок за распитием мутной дурно пахнущей жидкости. — Не сориентируете, где тут переночевать можно?

— Не местный что ли? — поинтересовался через губу самый крупный и, видимо, самый авторитетный из троицы собутыльников.

— Да, проездом.

— Проездом? — переспросил тот, усмехнувшись, чем побудил двух подпевал помельче к натужному веселью над моей безобидной репликой. — И куда же путь держишь, уважаемый?

— Прямо сейчас — к ближайшему месту, где можно кости уронить.

— Хе, ну тогда ты пришёл, — запустил авторитет руку под куртку и вернул её сжимающей рукоять внушительных размеров тесака, его подельники, решив последовать примеру старшего товарища, тут же обзавелись кастетом и обрезком арматуры.

— Полегче, — сделал я шаг назад, примирительно вскинув руки. — Разве так следует обращаться с гостями?

— Выворачивай карманы, — порекомендовал авторитет, — и уйдёшь на своих ногах, может быть.

— Остыньте, парни. Я только лишь усталый путник в поисках ночлега, и не хочу неприятностей. Давайте обсудим всё, как цивилизованные люди.

Пока я нёс эту околесицу, мои примирительно вскинутые руки поднимались всё выше, к рукояти закреплённого на спине кинжала, а стайка охотников до лёгкой наживы медленно расходилась, беря меня в кольцо.

Первый из них — жилистый недомерок с арматуриной — попытался сломать мне ногу, но был слишком безыскусен, за что поплатился рассечённой от губы до уха щекой и скорчился у стены, нервно ощупывая свою обновлённую физиономию. Второй подельник — высокий голодранец вооружённый кастетом — нанёс размашистый удар, целя мне в висок, и сложился пополам, отведав потрохами сталь клинка.

Авторитет, перехватывая рукоять ножа вспотевшими ладонями и не решаясь напасть, призывно глянул на своего широко улыбающегося сподручного:

— Липкий, ты чё? Помоги давай.

Но тот вместо самоотверженного штурма лишь отполз за угол и сиганул прочь, зажимая рукой распоротую щёку.

— Липкий! Ах ты сука.

Кому было адресовано последнее, сказать трудно — может Липкому, может мне, а может и господу богу, так немилосердно подставившему раба своего грешного.

— Ладно, — сделал авторитет шаг назад. — Ладно, — повторил он, будто заклинание, вытирая скользкую от пота ладонь о куртку.

Я двинулся влево, обходя струхнувшего героя так, чтобы тот развернулся спиной к своему бездыханному товарищу, и, выбрав момент, резко шагнул вперёд.

Пытающийся спасти себя организм отпрянул и споткнулся об организм, которому это не удалось. Нож выскользнул из руки, ноги отчаянно замесили грязь в попытке разорвать быстро сокращающуюся дистанцию между беззащитным телом и светящейся в темноте сталью кинжала.

— Всё, хорош-хорош, — затараторил авторитет, продолжая сучить ногами и ёрзать жопой по грязи.