Татьяна Бурносова - Новая Зона. Тоннельная крыса

Надо что-то делать – подумал он. Иначе можно катастрофически опоздать. Опоздать на всю оставшуюся жизнь, наполненную солнцем, которое косыми лучами падает сквозь жалюзи на ореховый стол. Решительно вскочив, Петя снова подбежал к краю платформы и строго посмотрел на табло, которое показывало время отсутствия поезда. Время отсутствия поезда отсутствовало. Время, которое Пете было отмерено до собеседования, приближалось к критическому.

«Здесь просто ремонт», – осенило Петю. Самый тривиальный ремонт. Эскалатор поломался – вон его завалило как! Вот и закрыли станцию. Во избежание. Ах, как полегчало Пете в этот момент. Все наконец-то объяснилось и стало не таким пугающе непонятным. И словно в подтверждение его догадки мимо платформы, не останавливаясь, пронесся поезд, весело сияя желтыми электрическими окнами. Петя запрыгал, радостно замахал поезду рукой, закричал:

– Счастливого пути!

Сзади послышался шорох, и еще несколько камешков скатились к Петиным ногам. Он медленно опустил поднятую в приветствии руку, обернулся и почувствовал себя нехорошо. Гора щебенки дрожала. Дрожала и шевелилась. С нее срывались отдельные камешки, катились вниз. Еще мгновение – и гора неотвратимо поползла на Петю всей своей неизвестной массой.

Заорав дурным голосом, Петя помчался от лавины в другой конец платформы. Добежав до решетки, он попытался забраться по ней вверх, но понял, что ему мешает портфель, с которым не осмелился расстаться, надеясь на лучшее. Лавина гремела за спиной. Петя повернулся, прижался спиной к решетке и зажмурился. Перед ним пронеслась вся его жизнь, кофе с длинными ногами и растворимые девушки в личном автомобиле орехового дерева.

– Мужчина! Гражданин! Там человек, товарищи!

Петя выпрямился. Он был готов принять свою смерть достойно и не стал обращать внимания на галлюцинации, который посчитал признаком малодушия.

– Откройте решетку, немедленно! Где камеры? Дайте свет! Какой сюжет, обалдеть!

Первая волна лавины накрыла ботинки Пети грязным песком…

Петю показывали по телевизору целый день. Во всех новостях. Бывшее начальство звонило и заботливо предложило три оплачиваемых дня на восстановление сил. Будущее начальство чарующим голосом длинноногой секретарши, говорящей в телефонную трубку с придыханием, великодушно перенесло собеседование на следующий день. Пока Петю, завернутого в одеяло, снимали для новостей, он выпил пять бумажных стаканчиков растворимого кофе – совершенно бесплатно.

Всю ночь Пете снились пальмы и бикини.

На следующий день, выйдя из дома заранее, он решительно взял такси. Водитель согласился на семьдесят рублей и помчался вперед. Лихо миновав пробку, проскочив по дворам, машина вырулила на совершенно пустой проспект…

– И что? – спросил капитан, которому рассказ в целом понравился, хоть и напомнил местами предыдущий.

– Да ничего. В метро не ходи, вот что.

– Погоди, – припомнил вдруг Снифф, – так построили же тринадцатую станцию на кольце. Как ее… «Площадь Суворова»!

– Построили, – согласился Квазиморда, – меж Козерога и Водолея построили. А как отрыли ее торжественно, так сразу Москву-то и накрыло. Так что в метро не ходи, я тебе говорю. И вылазь уже, раз собрался… Пора.

Снифф послушно вылез.

– Удачи, капитан! Может, еще и встретимся… Зона ж маленькая, как деревня. И вот еще… Я кое-что написал в часы досуга, – сказал несколько застенчиво Квазиморда и протянул Сниффу общую тетрадь в замызганной обложке из красного пластика. Для сохранности она была упакована в полиэтиленовый пакет. – Почитай. Может, понравится… Задумаешь издать в каком журнале – ради бога, хоть под своим именем, гонорар можешь пропить. Дарю.

С этими словами Квазиморда захлопнул дверцу, лихо развернулся на месте и, мигнув красными огнями, двинулся в обратном направлении.

Только сейчас Снифф понял, что помаленьку начинает смеркаться. Размышлять о поведении явно чокнутого сталкера или идти дальше, к пресловутому райотделу полиции? Несомненно, второе.

Капитан убрал подарок Квазиморды в рюкзак, поудобнее пристроил его на плечах, еще раз прислушался к удаляющемуся рокоту двигателя и зашагал по тротуару к Первой Крылатской улице.

Продюсер был одет со вкусом, но рационально. Камуфла, ботинки, шлем – все явно дорогое, из специальных магазинов, на плече – неизвестная собравшимся автоматическая винтовка, которую тут же принялись рассматривать, на поясе – «кольт», тоже какой-то новомодный. Референт Эдуард тоже походил на человека, хотя камуфляж на нем был попроще, а вооружился он бесшумным «валом». Хорошо, подумал Упырь, если сдуру начнет во что-то палить, то хотя бы без звука, внимание не особо привлечет.

Михайловский представил нам съемочную группу. Опасения Упыря не оправдались: состояла группа всего из трех человек.

– Это Костя, оператор, – показал Оскар Никитич на пузатенького веселого мужичка лет тридцати. Тезка Упыря был весь увешан чехлами и кофрами. – Это Игорь, второй оператор.

Игорь был совсем молод, тоже весь увешанный и с усами, как у Аспирина. У обоих операторов – пистолеты, вроде как «беретты». Правильно, им больше и не нужно.

Третий член группы запаздывал. Собственно, на пожар никто не спешил, и у человека даже могли быть уважительные причины, но Упырь не очень любил безответственность. Однако когда опоздавший наконец явился, критиковать его не было никакой возможности.

– Володя Белов, – с гордостью сказал продюсер, словно он сам родил и воспитал Володю Белова.

Аспирин присвистнул. Сантехник тихо матюкнулся, а Бармаглот с некоторым восторгом спросил:

– А автограф можно?

– Парни, вы что? – удивился, улыбаясь, Белов. – Какие автографы? Мы тут все в одной лодке.

Упырь покачал головой. Продюсер таки подложил свинью, да еще какую… Он сделал знак Михайловскому отойти в сторону. Тот послушно пошел.

Рандеву проходило в Одинцово, на окраине, где сталкеров ждали два приземистых джипа, на которых прибыли Михайловский и компания. Прислонившись к одному из них, Упырь укоризненно произнес:

– Что же вы делаете, Оскар Никитич? Зачем нам Белов? Я же прекрасно понимаю, что современный кинематограф вполне позволяет вам наснимать реальных планов, а потом вставить туда актера. Зачем его с собой в Зону-то тащить? Ведь это же…

– …ведь это же Владимир Белов, лауреат премий в Венеции и Каннах, звезда и все такое, да-да, – закончил за Упыря продюсер. – Я прекрасно понимаю. Но что я, твою мать, сделаю, если он поставил обязательным пунктом своего контракта участие в непосредственных съемках на объекте?! Он же кулаком стукнет, и мне придется другого на главную роль искать! А мне другой не нужен, мне нужен Белов! На нем вся картина держится!