Вячеслав Шалыгин - Карантин

Секунд через двадцать она почти коснулась земли. Муха успел с нее спрыгнуть и даже, как заправский фокусник, элегантным жестом сдернул плащ. Облачко коснулось грунта, на миг остановилось, а затем будто проколотый желток вытекло из своей невидимой оболочки и расплылось по земле.

В результате на свободном от полупрозрачных камней участке образовалась еще одна «желатиновая» лужа, только не зеленоватая, как все прочие, а серая, но по-прежнему с радужным отливом.

– Всего делов, – констатировал Муха. – Я думаю, все эти сахарные висячки в небе – осколки взорванной установки Кукумберга. Не превратись они в такие симпатичные облачка, были бы зависшими в воздухе корявыми обломками и кровавыми ошметками. Висят такие, вращаются, кровь с них кап-кап, и тоже зависает…

– Тьфу на тебя, – проронил Бибик. – Набекрень голова, ее не поправишь.

– Да хоть навыворот, – Муха пожал плечами. – Андрей, скажи, что я прав. Что ты всю дорогу молчишь? Переводчица язык тебе прикусила?

– Ша, боцман, ни слова о море, – Лунёв усмехнулся. – А версия красивая. Думаю, так оно и есть. И наземные артефакты и аномальные лужи это частично обломки. А еще это техника, персонал и охрана, только в «реинкарнированном» виде.

– Вероятно, эта же участь постигла и пакали, – предположил Чернявский. – Давайте их искать!

К группе «пришельцев» присоединились квестеры-разведчики.

– Погоди, док, – вмешался Юрьев. – Дай осмотреться. Надо ведь для начала хотя бы понять, откуда начинать.

– А я вот все думаю о перетасовке, открытой доком Мозгуновым, – заявил Муха. – Ну, о том, что черная волна перемешала в зоне все предметы. Получается, даже если знать схему установки в норме, в «реинкарнированном» виде она может быть чем угодно – раз, по частям – два и где угодно – три. Андрей, так? Ты скажешь сегодня что-нибудь или нет? Я тебя не узнаю, ты влюбился, что ли?!

– Муха, епть! – попытался одернуть сталкера Бибик.

– Спокойно, – Андрей встряхнулся и поднял руку. – Муха, ты снова прав. Но и неправ одновременно. Твои опасения логичны, но… осмотрись, как посоветовал коллега Юрьев. Примерно на километр от центра зоны никаких конгломератов нет, только отдельные камни.

– Зато есть клубки-облака, – подсказал Бибик.

– Вот именно. Получается, аномалия здесь имеет другие свойства. Значит, есть шанс, что объекты и субъекты, бывшие поблизости от центра, не участвовали в перетасовке и здесь можно будет собрать все детали установки. Ну, или хотя бы примерно вычислить траекторию, по которой могли улететь при взрыве осколки. В том числе и пакали.

– Теория так себе, – Муха ухмыльнулся. – Но пусть живет. Тогда другой вопрос: как ты узнаешь, чем был тот или иной артефакт в прежней жизни? Вывезти из зоны такое количество камней нереально. По лабиринтам «леса» это два-три рейса в сутки.

– Да, это очень интересный вопрос, – на вполне приличном русском вдруг сказал Йозеф Бах, появляясь за спиной у Лунёва.

Как все европейцы, координатор выглядел холеным, беззаботным и неторопливым дядькой неопределенного возраста. Во взгляде у него иногда читалось высокомерие, а в голосе проскальзывали учительские нотки, но в целом он вел себя корректно. Насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Примерно так же выглядели и его земляки-помощники, доктор Хофманн и стрелок Крафт. Четвертый квестер, польский стрелок Ян Вознянски был чуть ближе по духу, хотя тоже грешил тягой к европейским ценностям. В частности, к фальшивому дружелюбию.

– О, и буржуи подтянулись, – констатировал Муха. – Велкам амигос, присоединяйтесь к диспуту, битте. Вводная простая: мы у цели, но толку, как от вашего парламента – один треп и никаких практических шагов.

– Вы просто слишком торопливые, – парировал Бах. – Не хотите взять паузу и подумать минутку.

– Дескан, – проронил док европейской группы профессор Хофманн. – Карашо искать пакаль. Другой артефакт нам не нужен.

– Угу, – Муха опять ухмыльнулся. – «Подь сюды», умник.

Хофманн вопросительно уставился на Муху, а тот вдруг вынул из ножен-контейнера за спиной причудливого вида полуметровый тесак. Даже непосвященному стало бы ясно, что оружие выковано не в обычной кузнице, а где-то… скорее всего, по другую сторону одного из разломов реальности.

– О-о! – импортный док округлил глаза и поцокал языком. – Это есть…

– Чужеродный сплав, ферштейн? Чужой эйзен. Доставай свой дескан, проверяй.

– Муха, – тихо сказал Андрей, – спалишь.

Сталкер и сам понял, что заигрался, но отступать было поздно. Хофманн уже активировал дескан. На экране приборчика возникли две отметки. Одна там, где стоял Муха – дескан и впрямь реагировал на чужеродный сплав, – а другая…

Все квестеры, и свои, и чужие, разом обернулись к Лунёву.

– У тебя тоже заразломное оружие имеется? – спросил Юрьев, искоса глядя на Андрея.

– Круче, – Андрей вздохнул. – У меня пакаль имеется. Вместо дескана.

– В смысле?

– А вы не в курсе, что пакали реагируют друг на друга? – Лунёв обвел взглядом квестеров и разведчиков.

– Два пакаля сразу я в руках не держал, – признался Юрьев. – Я ведь не квестер, у меня другие задачи по службе.

– Да, я слышал, – сказал Бах. – Вы нашли свой пакаль здесь?

– Нет, в другой зоне.

– И не сдали?

– Кирсанов разрешил его оставить на время. Как раз потому, что в этой зоне все пока новое и непонятное. В том числе физика.

– Но десканы работают, – заметил Бах. – Впрочем… пример вашего товарища весьма убедителен.

– Надо же, – буркнул Бибик. – Европа признает, что у нас тоже могут быть аргументы?

– Степан, мы сейчас по одну сторону баррикад, – Бах улыбнулся.

– Сейчас, – Бибик кивнул. – Ладно. Поверю.

– Но нам все-таки интересно, какие полномочия у господина Лунёва?

– Давайте, я просто объясню, в чем суть, – предложил Андрей. – Десканы здесь работают, вы правы, но у них невелик радиус действия и зачастую они дают ложные сигналы, реагируя на чужеродные сплавы. Пакаль же реагирует только на другой пакаль. Это поможет найти здесь пакали без утомительных проверок каждого арта. Кроме того, есть фокус, который я уже не раз использовал и надеюсь использовать вновь. Это «засветка».

– «За совет ка»? – Бах наморщил лоб. – Тост?

– Метод. Как вы думаете, что будет, когда свет от пакаля попадет на артефакт? Преобразование или что-то еще?

– Позвольте высказаться, – вмешался Чернявский. – Как показывает опыт, эксперимент может оказаться весьма рискованным…

– Но как крайнее средство можно иметь в виду и его, – добавил более решительный Мозгунов, док группы Юрьева. – Хофманн, вы согласны? Рина, вы переводите?

Девушка, которая держалась все время в тени, больше разглядывая Лунёва и его товарищей, чем вникая в суть мудреной беседы, встрепенулась и быстро перевела последние реплики. Хофманн кивнул.