Максим Хорсун - Зона Посещения. Бродяга Дик

– Да, в горы обычной тройкой стремно идти, – поддержал Гризли. – Для этого похода экспедиция нужна. Если повезет, хотя бы половину выпустит Зона.

– Где же я людей на экспедицию наберу? – Папаша Линкольн сплюнул. – Похоже, выбор у меня небольшой – только бомжи и пьянчужки.

– Я пойду с тобой на Дика, – сказал Гризли и невольно залюбовался, как Папаша Линкольн пучит глаза. – Правда, есть одно условие.

– Ну конечно, – старый сталкер снова смачно харкнул. – Всегда есть какие-то условия.

– Мы возьмем с собой журналистку, ты видел ее вчера со мной в «Боржче».

Папаша Линкольн еще сильнее округлил глаза.

– Ты спятил, Гризли.

Гризли ничего не ответил. Тогда Папаша Линкольн заговорил снова:

– Я все понимаю, дело молодое. Но в Зоне бабе не место, никогда еще мадамы туда нос не совали, неправильно это, нельзя так делать.

– Не совали?! – переспросил Гризли. – А Истеричка Сара?

– Сравнил, – буркнул Папаша Линкольн. – Это не мадама была, а конь с яйцами…

– Угу…

– Подумай сам, – продолжал корноухий сталкер. – Даже если она выживет… сколько ей лет-то? Девятнадцать? Двадцать? Ей ведь еще детей рожать, ну, пожалей ее, Гризли. Она ведь сама, дура, не понимает, куда лезет.

– Я назвал свое условие, Папаша, – со вздохом проговорил Гризли.

– С бабой – в Зону? Чтоб мне сдохнуть… – Папаша Линкольн задумался, потер лицо шершавой ладонью. – Слушай, чего-то мне не по себе. Я вижу пятна, они плывут над дорогой… черно-красные, ну, ты в курсе. Меня в Зоне так частенько накрывает. И громыхает все вокруг, как будто кто-то громкость добавил.

Гризли ухмыльнулся.

– Мне тебя обнять, чтоб ты успокоился?

– Молокосос! – огрызнулся Папаша Линкольн. – Сопляк! Откуда тебе знать, молодому и приезжему! Нет у тебя правильной чуйки. Как вы, зеленые, только в Зону ходите…

Гризли насторожился.

Солнце клонилось к вечеру. Силуэты хармонтских строений едва просматривались сквозь сиреневую дымную мглу. Вблизи же видимость была отличной – легко можно было рассмотреть каждый камешек на дороге, каждый потек ржавчины на железных воротах, что попадались по обе стороны, каждый лист, каждую былинку. В знойном штилевом воздухе пахло липовым цветом и гнилью. А еще – собачьей шерстью.

Гризли и Папаша Линкольн остановились одновременно. Сквозь прореху в зарослях сирени на дорогу выбралось существо, которое с большой натяжкой можно было назвать собакой. Большая голова с ассиметричной клыкастой мордой, короткая шерсть, сквозь которую алеют пятна кожных болячек, на спине – моток недоразвитых, безвольных лап с закрученными спиралью когтями. Когда собака шла, все это хозяйство на ее спине тошнотворно колыхалось.

– Мутант, что ли? – процедил Папаша Линкольн.

– Ага, – Гризли, стараясь обойтись без резких движений, потянул за рукоять револьвера. – Я встречал таких в Зоне.

– Выбралась из Зоны?

– Выбралась, сам видишь.

Собака-мутант, шумно принюхиваясь, обошла сталкеров по кругу. Мощные лапы отставляли на намытом дождями песке похожие на звезды следы.

– Мне что, косточку ему дать? – буркнул Папаша Линкольн.

– Ага, – Гризли прищурился, целясь. – Свою берцовую. Большую или малую.

– Не стреляй, – попросил старый сталкер. – Может, покрутится, поймет, что жратвы нет, и уйдет обратно.

– В Зону?

– Хоть и в Зону, – Папаша Линкольн не сводил с псины глаз. – Там, скорее всего, жратву найти трудно. Вот и выбралась за Периметр…

– Там вообще жратвы быть не должно, – парировал Гризли. – Кроме сталкеров – ничего съедобного.

И собака в свою очередь угрюмо разглядывала людей. У нее были мутные глаза цвета застоявшегося гноя. С нижней челюсти свисали стеклянистые тяжи слюны. Бока ходили ходуном, легкие раздувались, как кузнечные мехи.

Мутант опустил голову к земле. Черная верхняя губа поползла вверх, приоткрывая растущие в несколько рядов коричневые зубы. Послышалось грозное резонирующее ворчание. Взгляд глаз с похожими на кляксы зрачками остановился на кадыкастом горле Папаши Линкольна.

Гризли держал пса на мушке. Но не стрелял, что-то не позволяло ему спустить курок. Какая-то деталь, нечто неправильное. Гризли внезапно почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой.

На обросшей опухолями, словно старое дерево – грибами-паразитами, шее собаки из Зоны был ошейник! Простой, уже порядком поистрепавшийся ремешок.

Из-за покосившегося, обвитого диким виноградом штакетника коротко свистнули. Пес мотнул головой, разбрызгивая слюну, затем потрусил в сторону, следуя на зов. Гризли повернулся, словно башенное орудие, навел револьвер на ограду, над которой маячила чья-то башка, прикрытая капюшоном.

И снова палец не стал вжимать спусковой крючок. Гризли показалось, что он узнал эти висящие щеки, вздернутый нос и близко посаженные глаза. Торопыга Плюмбум! Верный, пусть и не совсем ловкий напарник по вылазкам в Зону! Загадочным образом сгинувший в последнюю ходку…

Промедление едва не стоило Гризли и Папаше Линкольну жизни. Естественно, человек за забором не мог быть Плюмбумом. Повезло, что чуйка у Гризли оказалась все-таки острее, чем предполагал старый сталкер. Щелчок рычажка предохранителя «калаша» отчетливо прозвучал на ненавязчивом фоне шороха листьев и треска кузнечиков. Гризли схватил Папашу Линкольна за грудки и рванул вниз. Пропитанная табачным дымом джинсовая рубаха Папаши затрещала, во все стороны брызнула шрапнель металлических пуговиц. Старый сталкер, вышколенный Зоной, безропотно повалился на землю. Следом мордой в пыль упал и Гризли.

Сейчас же отрывисто заперхал автомат, и закружила в воздухе сбитая листва.

Гризли дважды выстрелил, целя в едва просматривающуюся сквозь щели штакетника фигуру. Револьвер басовито рявкнул, тяжелые пули вспороли древесину: вот когда хорош большой калибр! Автоматную пальбу обрезало. Взгляд Гризли остановился на вывороченном на обочину бетонном бордюре. Схватив Папашу Линкольна за шиворот, он толкнул старого сталкера вперед.

– Давай туда!

Папаша Линкольн на четвереньках, словно большой черный паук, перебежал за нехитрое укрытие. Едва он это сделал, как в пыль упала противопехотная граната. Гризли, матюгаясь сквозь зубы, успел перекатиться раз и другой, прежде чем граната рванула. Все звуки мира растворились в ватной тишине. Гризли приподнялся на руках, мотнул головой и увидел, что дорогу под ним окропило кровью. Боль он пока не чувствовал, руки-ноги работали, кишки не свисали наружу, значит – не беда, царапина.

Как упала вторая граната, он не услышал, ощутил только легкое сотрясение. Граната прокатилась по асфальту и остановилась у забитого ливневого стока. Гризли знал этот трюк: во второй раз обычно кидают невзведенную гранату, потому что выжившие после первого взрыва наверняка залягут в мокрых штанах и будут ждать, когда бабахнет еще. Тогда можно выйти и порешить всех по одному или взять в плен, смотря что нужно.