Гарри Гаррисон - Стальная Крыса спасает мир. Ты нужен Стальной Крысе

Как только утром открылись магазины, я разослал служащих отеля за покупками, не пожалев денег, и вскоре в изобилии появилась одежда, соответствующая моему высокому положению, и дорогие чемоданы для ее упаковки. А еще карты местности, точный прибор под названием «магнитный компас» и книга об основах навигации. Проще простого было определить точное направление, указанное детектором, нанести его на карту, а затем в единицах измерения, «милях», отмерить расстояние до источника энергии. Длинная черная линия на карте указывала курс, поперечная черточка на ней – расстояние, и я вышел на цель. Две линии пересеклись на большом городе, самом крупном на той карте.

Он, непонятно почему, назывался Нью-Йорк, хотя нигде не было указаний – где же находится Олд-Йорк, впрочем, это неважно. Теперь я знал, куда ехать.

Мой выезд из отеля более походил на отбытие августейшей особы. Многие приветливо приглашали меня снова погостить у них, оно и понятно. Специально нанятая машина доставила меня в аэропорт, и услужливые руки доставили багаж к нужному выходу. Тут меня ожидало крупное потрясение – я ведь совсем забыл про ограбление банка. Но другие помнили.

– Откройте ваш багаж, – попросил угрюмый служитель закона и порядка.

– Разумеется, – бодро ответил я, видя, что все другие пассажиры тоже подвергаются этой процедуре. – Можно спросить, что вы ищете?

– Деньги. Ограбление банка, – буркнул он, роясь в моих пожитках.

– Должен вас предупредить, что я никогда не вожу с собой крупных сумм, – сказал я, прижимая к груди портфель с банкнотами.

– Здесь все в порядке. Посмотрим портфель.

– Пожалуйста, не при всех, офицер. Я занимаю видный пост в правительстве, и у меня здесь особо секретные документы, – процитировал я слово в слово то, что слышал по телевизору.

– Пройдите в комнату, – указал он.

Я даже пожалел, что пнул этот ящик, раз он такой познавательный.

В комнате, к его изумлению, я открыл не портфель, а гранату с сонным газом, и бдительный страж порядка мирно уснул. У стены стоял большой металлический шкаф с разными бланками и бумагами, милыми сердцу бюрократа. Потеснив их, я нашел место и для своего храпящего приятеля. Чем позже его обнаружат, тем лучше. Если не будет непредвиденных задержек, я прилечу в Нью-Йорк прежде, чем он придет в сознание, – а это будет долгий естественный процесс, так как противоядие им неизвестно.

Выйдя из комнаты, я увидел еще одного человека в форме, поэтому повернулся и сказал в открытую дверь:

– Благодарю за любезное содействие, никакого беспокойства, уверяю вас, никакого беспокойства.

Потом закрыл дверь и улыбнулся контролеру. Он нерешительно поднял палец к козырьку и, отвернувшись, занялся багажом пожилого пассажира. Я прошел со своим портфелем мимо, не слишком удивляясь испарине, выступившей на лбу.

Полет был коротким, малоинтересным, шумным и довольно тряским. Мы летели на большой машине с крыльями. Двигатель, по-моему, реактивный на жидком топливе. Хотя запах этого топлива стоял повсюду и был мне знаком, я все никак не мог поверить, что они жгут невосполнимые углеводороды. При посадке я держался настороже, но никакой тревоги не было. Добираться из аэропорта в центр города было сущим мучением: потоки машин, крик, шум. С чувством глубокого облегчения я вошел наконец в прохладный номер отеля. Но вот покой и пара глотков дистиллированной органической отравы, к которой я начинал привыкать, привели меня в норму, и я задумался над следующим шагом.

Каким он будет? Разведка или атака? Благоразумие диктовало осторожность в поисках источника энергии. Надо же разузнать, против кого или чего я выступаю. Я уже почти принял план и журил себя за то, что мог подумать об атаке. Но тут замкнулась логическая цепь, и я посмотрел на себя в зеркало.

– Балда ты, – сказал я, грозя себе пальцем. – Ты то, чем один извозчик обозвал другого извозчика. Кретин и придурок.

У меня только одно преимущество, и это – внезапность. Любая разведка выдаст меня, и захватчики времени узнают, что за ними наблюдают и возможно нападение. Раз они развязали войну времен, то должны быть готовы к возмездию. Но нельзя же быть начеку неделями, месяцами, а возможно, и годами? Как только они узнают, что я здесь, в этом месте и времени, тут же примут экстренные меры предосторожности. Чтобы не допустить этого, я должен первым нанести удар, и сильный удар – даже если не знаю кому.

– А какая разница? – задал я вопрос, открывая контейнер с гранатами. – Конечно, неплохо бы любопытства ради узнать, кто напал на Корпус и зачем. Но так ли это важно или необходимо? Отвечаем: нет.

С атомной бомбочкой в руках я посмотрел на свое красноглазое отражение.

– Нет и еще раз нет. Их надо уничтожить, точка. Сейчас же. И быстро.

Другого пути не было, и я спокойно и уверенно увешивал себя самым мощным оружием уничтожения, какое военная наука, всегдашний фаворит человечества, изобрела за тысячи лет. Вообще-то я не сторонник принципа «убивай или тебя убьют» – это значит видеть мир только в черном и белом цвете. Но сейчас я видел все именно так и не испытывал никаких угрызений совести за свое решение. Они ведут необъявленную войну против человечества будущего – иначе зачем первой мишенью избран Специальный Корпус? Некто, некая группа людей желает держать под контролем все . Вероятно, это самый эгоистический и безумный план, когда-либо претворявшийся в жизнь. И не имеет большого значения, кто они такие. Смерть им – не то они погубят все, что мне дорого.

Выходя из отеля, я представлял собой ходячую бомбу, разрушительную силу. Черный детектор энергии лежал в кейсе, в крышке которого я прорезал отверстия, чтобы видеть стрелки. Где-то здесь притаился враг, и я дождусь, когда он начнет действовать.

Ждать пришлось недолго. Энергия времени сорвалась с цепи где-то совсем близко, судя по поведению стрелки, и я пошел по следу. Я прокладывал свой курс, не обращая внимания ни на людей, ни на транспорт. Но, чуть не попав под грохотавший грузовик, притормозил и стал поосторожней.

Вот широкая улица с зеленым газоном посредине, высокие, удручающе однообразные здания, стены из стекла и металла тускло мерцают в загрязненном воздухе. Все дома похожи друг на друга. Который из них?

Стрелка снова качнулась, дрожа, она поворачивалась при моем движении, а напряжение поля достигло конца шкалы.

Здесь. В этом черно-красном здании.

И я вошел, готовый ко всему.

Ко всему, но не к тому, что случилось на самом деле. За мной тут же заперли дверь, и перед ней выстроился заградительный отряд. Все, кто там был – посетители, лифтеры, даже продавец табачных изделий, – все шли, бежали, проталкивались ко мне с холодной ненавистью в глазах.