Юлия Зонис - Скользящий по лезвию

Затем Йорек фыркнул, развернулся и повел свою стаю прочь из города — туда, где над костяным лесом белыми гребнями вздымались дикие горы, не принадлежавшие ни людям, ни андроидам, ни вообще никому.

Мартин сжал звенящий череп руками и медленно осел на засыпанный снегом порог.

Там его и застал сержант Рой Батти.

А еще через два часа, когда с неба ударили прожектора вертолетов и на поселок посыпались черные фигурки с десантными ранцами и лазерными винтовками, Мартина в Авроре уже не было.

На рассвете солдаты закончили поиски и разложили покойников на площади аккуратными рядами. Как ни странно, погибших оказалось не так уж много — всего двадцать человек. Некоторые, правда, были изъедены до такой степени, что в кровавых огрызках сложно было опознать человеческие существа. По площади потерянно бродили выжившие. Кто-то плакал. В основном молчали. Доктор Андерсен и армейский врач строчили в планшетах медицинские свидетельства. Джон Нанук с шерифом давали показания. Баркер и Дрейфус торчали рядом с медвежьими тушами и старательно делали вид, что они тут ни при чем.

Батти и Мэттьюс стояли на крыльце бара. Мэттьюс курил, сбрасывая пепел на веранду. Нанук ночью потушил гирлянды, и они свисали с козырька, как не-опрятная паутина. Снег под крыльцом нежно розовел, но уже не от крови, а от первых солнечных лучей. В тени он казался лиловым.

— Что дальше, сэр? — тихо спросил сержант.

Мэттьюс хмыкнул и оглянулся на Нанука. Эскимос вдохновенно врал — это было видно даже отсюда. Шериф неохотно подтверждал его враки.

— Инуиту на хрен не надо выдавать дроидов, — процедил маршал и щедро сплюнул в снег. — Порушится весь его бизнес. Шериф ничего не скажет. Яйцеголовые во всем обвинят своего начальника, а его покроет та армейская шишка, что финансирует всю эту херь, и дело потихоньку спустят на тормозах, если не проведают журналюги. Ну и мы конечно же ничего не скажем. Так что дальше мы сядем в вертушку и уберемся отсюда. Не знаю, как ты, а я рвану во Флориду. Тепло, пальмы и девочки. Надо прогреть кости после этой чертовой полярной зимы.

— А Си-двадцать пять…

Мэттьюс резко обернулся к нему и сощурил светлые глаза, в ясном утреннем свете казавшиеся почти прозрачными.

— Он заслужил свое имя, ты не находишь, железяка? Зови его Мартином.

— А меня вы по-прежнему называете железякой, сэр, — улыбнулся андроид.

— А кто ты есть? Железяка, и точка, — хмыкнул в ответ маршал. — Так что называю и буду называть.

Сержант пожал плечами и кивнул на двух стоявших у вертолетов офицеров в пятнистой униформе.

— Если вы правы и эксперименты на этой базе финансируют военные, они не допустят, чтобы мы распространялись о том, что тут видели. Возможно, нас ликвидируют.

Маршала, похоже, это не впечатлило. Он потянулся, громко хрустнув задубевшей на морозе кожаной курткой.

— Ликвидируют? Вряд ли. Мы — ценный ресурс. Может, потрут память. Мне. А тебе просто прикажут забыть. Ты ведь всегда подчиняешься приказам, железяка?

Андроид вгляделся в лицо человека. Хотя маршал говорил совершенно серьезно, глаза его смеялись — кажется, в первый раз с их встречи. И возможно, в последний.

— Генерал Амершам, вы снова неверно меня поняли. Где вы обнаружили в моих расчетах указание на то, что Морган следует устранить?

— У вас сказано, что Морган — узловая фигура, связанная с опасностью прорыва.

— Узловая, да, но не причина. Не обязательно причина. Из-за того геноцида, что вы устроили моим реципиентам, я не могу добиться идеальной точности прогноза. На Морган, несомненно, сходится несколько магистральных линий, но это, скорее, указывает на ее лабораторию. В прорыве может участвовать она, кто-то из ее сотрудников, любой человек, имеющий соответствующий доступ… да хоть вы.

— Опять вы хамите, доктор.

— Я пытаюсь втолковать вам, что вы ошибаетесь. Может быть, смертельно ошибаетесь. Морган связана с прорывом, но в расчетах нет однозначности. Возможно, она единственная фигура, способная предотвратить катастрофу.

— Меня не интересуют ваши домыслы, Харпер. Я военный человек. Я вижу опасность, я принимаю решение, я действую. Решение принято.

— Господи боже мой, генерал. Вы берете две неопределенности — Морган и Ричарда — и пытаетесь свести их в одной точке. При этом надеетесь получить точный результат? Это даже не глупость, это просто безумие.

— Харпер, вы можете чирикать, сколько вам угодно, и пудрить мне мозг своей псевдонаучной чушью. Факт тот, что я оплачиваю ваши вшивые эксперименты. Я пользуюсь их результатом так, как считаю нужным. Морган будет устранена. Попробуете вмешаться — и с вами случится что-нибудь нехорошее.

— Хорошо, генерал. Спасибо. Я вас понял.

Гудки в трубке

[Конец записи]

07.08.2036 14:30 Сообщение Саманте Морган [от абонента +1402xxxxxxx]:

«Пожалуйста, перезвоните ASAP».

07.08.2036 14:33 Сообщение с номера Саманты Морган:

«Извините, не могу сейчас говорить. В чем дело?»

07.08.2036 14:33 Сообщение Саманте Морган [от абонента +1402xxxxxxx]:

«:) Генерал, будьте тоньше».

07.08.2036 14:34 Сообщение с номера Саманты Морган:

«Это не генерал, а Алекс Вечерский. Я сотрудник доктора Морган. Я вам перезвоню. Не пишите больше на этот номер».

Если бы Соки сказали, что вечером она будет пить чай с гигантской жабой, девушка… нет, впрочем, уже не удивилась бы. Но и особого желания бы не выказала. Тем не менее жаба за чайным столом присутствовала и восседала в большой, изрядно помятой алюминиевой кастрюле с водой, заполняя ее почти целиком. У жабы были красивые глаза, оранжево-золотистые, но в остальном она напоминала то ли болотную кочку, обросшую серо-зеленым мхом, то ли причудливую подушку для иголок. Жаба тяжело дышала, раздувая бородавчатые бока, и пялилась на Соки. Звали это выдающееся земноводное Милочкой.

Стоянку птицеловов осеняло такое же накренившееся пугало, какие провожали их фургон сумрачными взглядами в полях, — только на этом не сидели вороны. Вообще ворон поблизости не было, несмотря на налившиеся золотом пшеничные колосья, со всех сторон окружавшие вытоптанную площадку. Увидев напарника Джорджа, Соки поняла почему.

Когда Соки распахнула дверцу фургона и спрыгнула в жаркий, почти летний вечер, с треском кузнечиков, жужжанием мелких кусачих мух и катившимися по пшенице волнами, ей сперва показалось, что в поле торчат два пугала. Потом одно из них приветственно подняло руку, в которой болталось что-то черное, и зашагало к ним, высоко задирая ноги в рыжих ботфортах. Голову ходячего пугала венчала, как и полагается, широкополая шляпа. На голой загорелой груди перекрещивались ленты патронташа и синие линии замысловатых татуировок. Но больше всего смущал пояс — широкий кожаный ремень, исцарапанный, в темных пятнах. С ремня свисало штук пять дохлых ворон. Соки с первого взгляда поняла, что птицы не усыпленные, а дохлые, потому что шеи их были неестественно вывернуты. Вдобавок вороны потеряли солидную часть хвостового оперения. Девушка попыталась заглянуть под поля шляпы, чтобы рассмотреть лицо странного человека, однако впечатление у нее осталось самое расплывчатое: мелкие, как будто стертые черты, водянистые бегающие глаза, отвисшая нижняя губа. Ярче всего выделялись татуировки — они как будто отставали от всего остального, словно плохо подогнанная маска. От этого казалось, что лицо человека-пугала вот-вот отвалится, оставив после себя мутное пятно или набитый соломой мешок.