Вадим Панов - Войны начинают неудачники

– Не-е, стая сытая, – успокоил его охотник. – Нож хороший.

Чуя достал боевой нож Кортеса и с вожделением посмотрел на черный клинок:

– Очень хороший нож. Навский.

– Я знаю.

Кортес оторвал от рубашки пуговицу и проворчал заклинание. Пуговица превратилась в шприц.

– Плохо? – поинтересовался Чуя.

– Нехорошо, – процедил наемник, вкалывая себе наркотик.

– Я тебя щупал. Кости целы, и раны неглубокие. Ты поправишься.

– Все равно плохо.

– Зато у тебя нож хороший, – заключил охотник. – А у Чуи плохой нож. Сломался.

Помолчали. Кортес впитывал в себя стимулятор, а крысолов завистливо вертел в руке черный навский клинок. Каждый думал о своем.

– Бзик тоже смотрел нож, – сообщил последние новости Чуя. – Ему понравился. Так и сказал: «Хороший нож». Много мне завидовал.

– Тебе-то почему? – осведомился Кортес, не открывая глаз.

Он уже понял, что нож придется отдать, но пытался вяло сопротивляться.

– Ты ведь мой друг, – туманно пояснил Чуя. – А потом я первый увидел нож. Бзик позавидовал.

– Сколько времени?

– Скоро восемь утра, – ответил ос и со вздохом перевел взгляд на грязные стены Лабиринта.

Кортес медленно поднялся и несколько высокопарно произнес:

– Мы вместе бились, вместе проливали кровь. Прими этот нож, воин, в знак моей признательности и уважения к твоему мужеству.

Чем проще устроен мозг, тем больше напыщенности ему требуется для существования. Лицо охотника расплылось в детской улыбке, и он победно рубанул клинком воздух:

– Это поступок великого воина, Кортес. Хочешь, я подарю тебе свой лучший дротик?

Кортес поморщился:

– Лучше дай денег, мне надо позвонить.

– Позвонить? Пожалуйста.

Чуя вытащил из сумки мобильный телефон:

– Добыча!

За несколько минут ос вывел Кортеса к ближайшей станции метро и, помахав на прощание рукой, растворился в темных коридорах Лабиринта. Оставшись один, наемник быстро набрал номер.

– Это я. – Кортес привык, что на другом конце провода его узнавали по голосу.

«Скорее, по манере говорить», – мысленно поправил его Сантьяга, но в слух спросил:

– Амулет у вас?

– Нет. Артем оставил его в камере хранения на Киевском вокзале.

Сантьяга нахмурился:

– А где он сам?

– Была драка, – сухо ответил Кортес, которому очень не хотелось рассказывать, как он потерял Артема, – меня ранили…

– Он едет на вокзал?

– Скорее всего.

– Понятно, – Сантьяга на секунду задумался. – Для вас есть новое дело.

– Сейчас не могу, – угрюмо ответил Кортес, – нужно найти Яну.

– О ней не беспокойтесь. Я вытащил ее из Зеленого Дома, и она продолжает контракт.

– Что я должен делать?

– Надо найти одного чела, фотографа. – Сантьяга быстро продиктовал Кортесу имя и два адреса: студии и дома. – Как найдете, звоните мне. Я скажу, куда его привезти.

Москва, Киевский вокзал,

28 июля, среда, 07.59

– Я подожду тебя здесь, – сказала Лана, снижая скорость около здания вокзала. – А ты отправишься в камеру хранения и принесешь Амулет. Понятно?

– Да.

– Будь внимателен, там может быть засада. Сначала посмотри вокруг, а уж потом доставай Амулет. Если будет кто-нибудь подозрительный, немедленно возвращайся. Понятно?

– Да.

– И не нервничай.

– Хорошо.

Девушка нежно провела рукой по лицу Артема.

– Иди. Когда вернешься, я тебя поцелую.

Страсть вспыхнула в нем с новой силой.

– Я быстро!

Окрыленный Артем вышел из «Мустанга» и направился к вокзалу, живущему своей обычной, суетливой жизнью. Понедельник или суббота, утро или ночь – здесь ничего не менялось. Толпы обезумевших от предстоящей дороги людей, щедро разбавленные цыганами, бродягами, нищими, карманными ворами и полицейскими, сновали по сторонам, шевелились, толкались, кричали, путались друг у друга под ногами и громко ругались. А еще запах. Запах вокзала трудно с чем-либо спутать: хороший вокзал пахнет отправляющимся поездом и вагоном-рестораном, плохой – туалетом и прокисшими три года назад носками.

У камеры хранения Артем огляделся, но никого подозрительного не заметил, вытащил из ячейки рюкзак и направился к выходу. Все оказалось до обидного просто.

– Порядок? – поинтересовалась Лана, когда он бросил свою ношу на заднее сиденье «Мустанга».

– Ага.

Наградой стал еще один поцелуй. Фея уверенно поддерживала жертву в нужном эмоциональном состоянии.

Она вывела машину на набережную и, быстро достигнув Воробьевых гор, остановилась и достала из сумочки мобильный телефон:

– Алло, мне нужен Кувалда. Это единственный из Красных Шапок, с кем можно говорить, – объяснила Лана Артему, – остальные полные кретины, да еще и озабоченные выше крыши. Кувалда? Здравствуй, это Лана… Кувалда, у меня твой друг… Да, тот самый… Нет, милый, деньги мне не нужны, я хочу встретиться с твоим хозяином… Нет, Кувалда, так не пойдет. Передай Вестнику, что с ним хочет встретиться фея Зеленого Дома… Да, иначе ничего не получится… Запиши мой мобильный…

Лана отключила телефон, раскрыла сумочку и, вытащив пудреницу, сообщила:

– Кувалда перезвонит через десять минут и назовет адрес. Надо успеть привести себя в порядок перед встречей с Вестником.

Артем покивал головой и поинтересовался:

– Может, поцелуемся?

Московское полицейское управление

Москва, улица Петровка,

28 июля, среда, 08.09

Генерал Шведов, начальник Московского полицейского управления, обожал устраивать совещания рано утром, пока его еще не захватил водоворот ежедневной текучки. Все самые серьезные вопросы и самые важные дела рассматривались до десяти утра, не спеша, обстоятельно и очень подробно. На этот раз в его огромном кабинете оказались Корнилов, Шустов и Васькин. Первым докладывал капитан.

– Александр Геннадьевич Юшлаков, тридцать шесть лет, фотохудожник. – Сергей положил на стол портретную фотографию лысеющего мужчины с маленькими глазками и бульдожьими щеками. – В Москве четыре года, снимает двухкомнатную квартиру на Юго-Западе и маленькую студию в полуподвале на Плющихе.

– Привлекался? – спросил Шведов, разглядывая фотографию подозреваемого.

– Так точно, Аркадий Львович. Десять лет назад Юшлакову шили тунеядство, но он отмазался, пристроился бездельничать сторожем на каком-то складе.

– Жаргончик у тебя.

– Извините, увлекся.

– Продолжай, – буркнул Корнилов.

Майор не любил здесь бывать: во-первых, Шведов не курил и курить в своем присутствии никому не позволял, а во-вторых, Андрей недолюбливал низкие температуры, и плюс семнадцать, поддерживаемые в кабинете генерала кондиционером, были для него слишком некомфортны.

– По профессии Юшлаков фотограф, но не крутой, не знаменитый, перебивается случайными заработками, – продолжил Шустов. – Щелкает природу для календарей, провел несколько мелких рекламных кампаний, но основная его работа – девочки. – Капитан выложил на стол еще несколько фотографий. – На любой вкус.