Денис Бурмистров - Принуждение к контакту

Громов ускорил шаг, пересек опушку и вошел в лесную тень, приметив вытоптанную им же дорожку среди осоки.

Чем ближе пилот приближался, тем больше тревожно ныло под ложечкой – он боялся увидеть что стало с Ткачевым. Воображение рисовало то холодное тело друга, лежащее внутри шалаша словно в склепе, то, наоборот, пустой лагерь без следов Ильи. Руслан запрещал себе думать об этом, но не переставал накручивать себя до тех пор, пока не вышел к стоянке.

Илья лежал у самого входа в шалаш, наблюдая сквозь полузакрытые веки за тлеющим кострищем. Его руки плетьми покоились вдоль туловища, бледная кожа вызывала ассоциацию с воском. Рядом валялась фляга с отвернутым горлышком, земля под ней темнела от впитанной влаги.

– Илья! – Пилот подбежал к Ткачеву, опустился рядом, заглянул в лицо. – Илья, я вернулся!

Зрачки Ткачева поползли от одного края узкой бойницы век в другой. Тяжело, словно чугунные. Ученый нашел мутным взглядом Громова, проскрипел, почти не двигая губами:

– Я… тут. Не уходил…

– Молодец! – воскликнул Руслан, с жалостью разглядывая друга. – Я тут принес, вот…

Он подтянул рюкзак, на ощупь нашел бутылку с водой. Вытащил, открыл. Придерживая голову Ильи, прислонил горлышко к сухим губам, осторожной струйкой отправил воду в рот.

Ткачев дернулся, кадык заходил вверх-вниз. Поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая прозрачные капли. Но уже через секунду прильнул к бутылке, закрыв глаза от удовольствия.

– Все-все, хватит. Помногу нельзя, – пилот, преодолев вялое сопротивление ученого, отнял бутылку, сам сделал небольшой глоток.

Глаза ученого открылись, он более осмысленно посмотрел на товарища. Спросил еле слышно:

– Ты давно вернулся?

– Да вот только что.

– Значит, я счет времени потерял… Один нескончаемый кошмар.

– У меня хорошие новости! – поспешил поделиться радостью Громов. – Завтра за нами придет помощь!

Ткачев смог пошевелить бровью, края губ чуть приподнялись.

– Это здорово, – ответил он. – Ты смог подать сигнал?

– Я встретил Прокофьева, бывшего ремонтника из бригады обеспечения. Помнишь?

Илья задумчиво поднял глаза, но лишь качнул головой.

– А он тебя помнит, привет передавал. Он доберется до института и приведет наших. Я завтра должен их ждать у Маяка, на площадке. Оттуда прилетим за тобой.

– Действительно хорошие новости, – вновь попытался улыбнуться Ткачев.

– Так что жизнь налаживается, братуха! А пока вот, он гостинцы передал.

И выложил на траву принесенные продукты.

– Давай поедим немного и потом займемся твоей спиной. Надо посмотреть как там и что.

Руслан специально не стал спрашивать о самочувствии друга, хоть и подмывало. Только к чему глупые вопросы, лишь заострять ненужное внимание. Сейчас это лишнее, пусть думает о завтрашнем дне и о спасении.

При виде съестного Ткачев оживился, глаза голодно загорелись. Руслан выдавил из тюбика на полоску хлебца немного сгущенки, передал другу. Сам поставил в еще горячие угли банку с тушенкой, предварительно сняв крышку.

– Ты ешь маленькими кусочками и чаще запивай, – посоветовал летчик Ткачеву. – Желудок отвык от жесткого, может появиться дискомфорт.

Да только о каком дискомфорте шла речь? Илья старался следовать словам Громова, но, сам того не замечая, с каждым разом откусывал все больше и жаднее. Руслан не стал одергивать, его самого поглотил процесс еды, когда с каждым укусом в тело возвращались силы, сопровождаемые теплой и уютной негой.

Зашкворчала тушенка, булькая горячим жиром. Громов помешал красные волокна палочкой, дурея от аромата. Отлил себе часть в пустую банку, оставшуюся от прошлой трапезы, большую часть предложил ученому.

За все время еды они, казалось, не произнесли ни слова, лишь причмокивали и довольно вздыхали. День клонился к закату, ветерок облизывал лица приятной прохладой, и мир казался не таким уж и плохим.

– Все, – наконец выдохнул Громов, отставляя банку с половинкой хлебца. – Это оставлю на утро.

Ученый удовлетворенно вздохнул, поглаживая живот. Сыто рыгнул, смущенно прикрыв рот.

– Извиняюсь.

– Ты сытый?

– О да, более чем. Спасибо тебе, Рус.

Руслан отмахнулся:

– Ерунда. Ведь для этого и нужны друзья, верно?

– Да, верно.

– Вот и отлично. А теперь давай займемся твоей спиной.

Илья слабо кивнул – ему явно не хотелось испытывать боль в такой момент. Но Громов не хотел медлить – темнота наступала, вместе с ней наваливалась дневная усталость и сытая сонливость. Хотелось быстрее покончить с делами и завалиться спать, ускоряя приход нового дня. Дня, когда их спасут.

Пилот помог Ткачеву перевернуться на живот. Ученый скрипел зубами и стонал, упираясь лбом в землю. У него все еще была высокая температура, кожу покрывал липкий пот.

Импровизированная повязка не выдержала испытаний, она съехала и оголила покрытую коркой рану. Из многочисленных трещин выступали капельки крови, кожа стала темной, угрожающе багровой. Руслан уловил нехороший сладковатый запах гниения.

Он закусил губу, подцепляя край повязки. Та прилипла к засохшей крови. Работы предстояло много.

– Как ты тут был, без меня? – спросил Громов, чтобы отвлечь ученого разговором. Сам подтянул пластиковую флягу из вертолета, наполовину полную. Высыпал рядом медикаменты и бинты.

– Плохо помню, – проговорил, не открывая глаз, Илья. – Как на долбаных качелях, то проваливался в беспамятство, то выныривал в жару. Было очень душно и влажно.

– Нужно было больше пить. Вон бутыль почти полная.

– Я пытался, Рус, честно. Но в какой-то момент просто перестал соображать что к чему и где я. У меня перед глазами постоянно маячила сломанная ветка с одиноким листом… Она там, где-то над нами. Я ее видел каждый раз, когда приходил в себя. И, кажется, изучил все ее изгибы… Ай!

– Ой, извини, братишка! Потерпи немного, нужно повязку сменить.

– Да, конечно… Ох, зараза…

– Терпи! И не молчи.

– Уф, потише!.. Да что говорить-то, Рус? Ты когда-нибудь тонул? Вот чтобы по-настоящему? Каждый раз с головой уходишь все дольше, выныриваешь все реже. И силы кончаются быстро, как вода в песок. Вот и здесь то же самое… Запах знакомый. Это что там?

– «Зеленка».

– Точно, – Илья повернул голову в другую сторону. – Вечером стало полегче. Я даже смог выбраться из шалаша и подкинуть веток на угли. Потом просто лежал и смотрел на облака.

– Это хорошо, что стало легче, – ободрил друга Руслан.

– Знаешь, – помолчав, сказал Ткачев. – Я думал, что ты не вернешься. Думал, что ты погиб… Думал, что ушел без меня.

– Ну, блин, Илья!

– Извини, всякая хрень в голову лезла. Ты же не вернулся к ночи, что мне оставалось думать?

– Согласен, я бы на твоем месте еще бы и в панику впал.