Сергей Клочков - Новая Зона. В рай без очереди

Не приходя в сознание, девушка начала постанывать и слабо шевелиться. От ручьями сбегавшего пота намокло рваное армейское одеяло, которым я, за неимением ничего лучшего, прикрыл Ксанку. К полуночи стоны сменились лихорадочным бредом, но температура вроде бы спала. Под утро, стуча зубами и крупно дрожа, Ветерок шепотом попросила воды и надолго, жадно присосалась к бутылке. Затем, так же шепотом, попросила тазик и выгнала нас всех из флигеля.

Рвало ее долго и жестоко несколько часов подряд, причем приступы рвоты перемежались с сильной жаждой – воду девушка поглощала литрами. К окончанию мучительной «серии» Ксанка не смогла даже говорить и заснула до самого вечера. Ни пота, ни сильного жара на этот раз не было. К счастью, Закос и его «хлопчики» во флигеле не показывались целый день – из краем уха услышанного разговора бандитов я узнал, что Паня уехал по делам, как-то связанным с новым торговцем Пузырем. Не было их и наутро, хотя к дому Закоса подъехал джип с компьютером, книгами и приборами Ботаника, а от соседской усадьбы на проволоке протянули оптоволоконный кабель с заказанным Геной скоростным интернетом. Похоже, переговоры с Пузырем прошли успешно, и Ботаник оказался, скажем так, полезным. Но самого Бота я так и не увидел. Как, впрочем, и Егора. «Братец» тихонько сбежал ночью, прихватив некоторые вещи Депутата и вытащив остатки денег из куртки Ветерка. Девушка сказала, что оставалось у нее от моей суммы не больше полутора тысяч рублей, причем Егор выгреб даже металлическую мелочь и дешевую зажигалку.

– Плесень, – негромко, равнодушным тоном буркнула Ксанка относительно Егорушки. – Все с ним ясно было еще с первого курса. Ушлепок патлатый…

– А по мне, так хорошо, что этот щегол свалил, – добавил Депутат. – Не было у меня к нему доверия с первой же минуты. Подвел бы нас всех под монастырь, точно говорю. Зона гнильцу человечью наружу выворачивает, да так, что всех вокруг гнилушник такой и запачкает, если даже просто рядом постоит. Вот как-то раз ходил я с одним, кличка еще такая странная – Клепач. Щегол щеглом, вчерашний школяр, сопля… ну, значит, он такой и…

– Кося, будь любезен, умолкни, – сказал я даже немного резче, чем следовало, но Депутат кивнул и послушно заткнулся, нисколько не обидевшись. Похоже, давно привык товарищ к такому отношению. А вот мне нехорошо сделалось. Что Закосу, гаду этому, говорить? Ох, Ботаник, не подвести бы тебя…

– О, здорова, олени. – В окно флигеля сунулась широкая рязанская рожа Ляпы Песочка, здоровенного угреватого «быка», приставленного Закосом «сторожить лошков, ну». – Че делаете, шваль? Бг-гы… слышь, бабца, а ты как насчет перепиха? Хотя не, ты ща стремная, шо песец, одни ребра, хотя на рыло ниче вроде так. Ты это, когда выздоровеешь и отожрешься, то я у тебя первый буду, поэла, соска? Смотри не изменяй мне, а то отмудохаю до красных пузырей.

– Слышь, кабан кучерявый, я вот одного не пойму. Откормили тебя, как вижу, и даже рыло поперчили как следует, но вот пожарить забыли. Непорядок, ага. Могу исправить. Бензин в пятак хорошо помогает, корочка получается хрустящая. Жди.

– Слышь, шалава проколотая, я те щас самой рыло наперчу, с-стерва…

Я поднялся со стула и внимательно глянул на Ляпу. Тот хоть и порозовел от злости, но во флигель не сунулся. Видимо, Закос запретил «сталкеров ломать».

– О, ты глянь, какая морда нарисовалась из темноты. Попроще хлеборезку сочини, дятел. – Песочек хрустнул кулаками. – Где твой братец педовчатый?

– А вот свалил Егор ночью. Хреново сторожишь, лопоухий.

Ляпа изменился в лице. Сальную улыбку как ветром сдуло.

– Тэ… тэисть как эта свалил?

– Каком кверху. Не знаю. Ночью, видимо.

– Едрена во-ошь…

Песочек умчался. Депутат хмуро глянул ему вслед и на удивление немногословно буркнул:

– Натурально что-то будет.

Я молча кивнул.

Закос если и был зол, то виду не показывал. Приехал он через двадцать минут после сообщения, хмуро посмотрел на меня и громко втянул воздух сквозь зубы.

– Твоя работа, Фриланс?

– Нет. Ты же в курсе, что не могу я Генкой рисковать.

– В курсе, – грустно согласился бандит. – Верю, кстати. Так, кого я там присматривать поставил, а? Не тебя ли, Песочек мой родной?

– Шеф, да я… да блин… – Заикаясь, Ляпа затравленно оглянулся по сторонам, вжал голову в плечи. – Шеф, да я честно…

– Где же ты был этой ночью, Ляпушка?

– Да в буру до трех он резался, потом дрых и носками вонял, – с хохотком поведал Кенарь. – Пятихатку, сволота, у меня выиграл. Распустил ты своих солдат, босс. Непорядок. Ай-ай.

Закос вздохнул, поднял глаза к небу. На впалых скулах сыграли желваки.

– Великое небо, сколько раз молил я тебя даровать мне надежных и неглупых людей? Чем так прогневил я тебя, что посылаешь мне в помощники сплошных кретинов и мудаков? Скорбит душа моя, в печали и обломах проходит серая жизнь. Грешник, видно…

Паня еще раз горестно вздохнул и кивнул в сторону Ляпы:

– Кенарь, умница моя, оформи-ка паренька в поход. Надо, Ляпушка, сходить, ой как надо, – покачал головой Закос.

И Ляпа Песочек взревел раненым медведем:

– Буго-ор! Не н-на-адо, буго-ор… Я в натуре щас землю жрать буду, только не похо-од! Буго-ор, прости-и-и!..

Но из дома уже выволокли тощий рюкзак, обрез двустволки и старенький детектор аномалий.

– Я с ним пойду! – выпалил Песочек, крепко ухватив меня за плечо. – Вместо того патлатого я, ага?

– Нет, прелесть моя. Не годится такой расклад. – Паня сплюнул в пыль. – Не с ним ты за хабарком отправишься. Морда треснет.

– А с кем?

– С Кенарем, вестимо.

– Э… я че-то не врубаюсь. Ты попутал, Панька? – Одутловатое полное лицо Кенаря потемнело. – Какого на хрен? Я те че, баклан малолетний? Ты, блин, кого в Зону отправляешь, борзота?

– Ты был за старшего, брателло, – все так же печально проговорил Паня. – И, сука ты страшная, должен был и проследить, и перебдеть, и самолично проверять, как пацаны в отсутствие папы себя ведут. Доверился я тебе, вручил, так сказать, бразды правления. А ты, мразь, вместо того, чтоб Песочка проверить на дежурстве, пятихатку ему в карты проигрывал, урод. А потом, после своего же косяка, мне, смотрящему за участком, гнилые наезды причиняешь. Ляпушке ружбайку отдай, а сам рюкзачишко неси. Ляпка! Ты Кенаря впереди себя гони, заместо гайки, и ствол тебе в этом да будет в помощь.

– Ты, тва-арь… – глухо, с натужным, прокуренным хрипом выдал Кенарь, налившийся совсем уж дурным цветом, и кинулся на Закоса. Паня, молниеносно крутанувшись на месте, впечатал каблук ботинка в солнечное сплетение бандита, а затем, не прерывая движения, развернулся и нанес второй, судя по звуку, зубодробительный удар в челюсть. Кенарь, словно неплотно налитый бурдюк, глухо хлопнулся на землю в глубоком нокауте. Из размозженных губ на пыльную дорогу вылетел широкий веер крови. Паня звучно плюнул на полумертвое тело, негромко назвал его штопаным козлом и повернулся к «подчиненным».