Сергей Клочков - Новая Зона. В рай без очереди

Кося без разговоров улегся на покрытые пыльником еловые ветки. Ксанка, бросив обгоревшую веточку в костер, на четвереньках убралась в шалаш. Я заметил, что дрожи в руках и нездоровой бледности на ее лице больше не было – хотя при слабом свете костерка я мог этого и не рассмотреть. Или помогает микстура, или девка себя в руки взяла, или опять таблеток своих специальных наелась.

А я, привалившись к высокому березовому пню, достал ПМК. Ввел пароль. Открыл папки…

Фотографии, фотографии… Надо же, тот самый кот, только уже не электронный, а самый настоящий. И не сибиряк, как мне вначале показалось, а самый натуральный серо-полосатый мэйн-кун. Крупный, едва на кресле умещается, кисточки на ушах, выразительный, умный взгляд. Точно, тот самый. Присмотревшись к виртуальному питомцу, я заметил и кисточки, и подпись под фото. «Барс. На долгую память. Скучаю…» Много фотографий… Барс умывается, Барс на окне, он же у миски на кухне. Да, слышал я об этом – новые компьютеры способны были так обработать сохраненные фотки, что питомец буквально оживал на экране, а специальный программист тщательно корректировал поведение виртуальных домашних животных по воспоминаниям владельца. Целый бизнес открылся в Москве, фирма не успевала с заказами справляться. И удовольствие это было не из дешевых. Жена заместителя директора вот так же своего чихуахуа сохранила, и тот сокрушенно жаловался в курилке про триста девяносто тысяч, отданных на «бабский каприз».

– Значит, тебя Барс зовут… – тихонько сказал я, забыв, что в ПМК существует распознавание речи. Электронный кот оживился, «услышав» кличку, коротко, басовито мяукнул, почти вплотную подошел ближе и, встав на задние лапы, передними словно оперся изнутри на стекло мини-компьютера.

И давит на сердце. Вот что ты будешь делать… В душу словно ведро хины всыпали и размешали грязной лопатой. Даже дышать тяжело.

Но снова за ПМК, листаю дальше. Фотографии одна за другой мягко выплывают из анимированного альбома, послушно увеличиваясь под движениями пальцев. Кот играет с завернувшимся уголком одной из них, не то балуясь, не то расправляя «помятость», или сидит в левом углу экрана, вместе со мной внимательно следя за картинками.

Нашел.

Она оказалась немного восточной внешности, невысокая раскосая девушка с толстой черной косой. Улыбка, курносый нос, на щеках заметные ямочки, маленькие складки у глаз. На руках – кот с вытянутыми лапами, косится желтым глазом. Следующее фото – родители. Улыбчивая стройная женщина в очках, рядом строгий, серьезный мужчина. И подпись: «Профессор Хаттори Акихиро Иошитович, отдел физики аномальных явлений. Старший научный сотрудник Хаттори Надежда Ивановна, биологический отдел ЦАЯ. Владивосток, наша совместная командировка, 2006». И сама девушка, похоже, еще студентка, на фоне какого-то пятиэтажного здания, внизу подпись – «первый курс, физики и математики». И рядом – еще множество таких же молодых, улыбчивых людей. Я тихонько притронулся к портрету девушки. Высветилась рамочка: «Маша Хаттори». Уже лучше.

«Бот, не спишь?»

«Да какой тут сон… Закос, гадик, гулянку закатил, орут, водка, песни, все дела. Даже в подвале слышно».

«Сможешь по своим сетям пробить имя Мария Хаттори?»

«Не вопрос. Фамилия мне хорошо знакомая. Два с половиной года назад профессор Хаттори из экспедиции не вернулся со всем отрядом. Дочка у него тоже пропала. Сейчас, секунду… Ага, есть. Мария Хаттори, исчезла без вести сразу после пропажи ученых. В розыске до сих пор значится. Так это ее ПМК? По базам номер машинки записан был на какую-то Таню Иванову, тоже, кстати, пропавшую без вести – мы заносим, как только месяц исходящий сигнал не приходит. Но про Таню эту у меня вообще ничего нет, кстати, даже паспортного номера. Точнее, есть, но он левый, не существующий в реальности. При регистрации аккаунта не проверили, головотяпы. Неужели и правда дочка профессора, Ланс? Ты уверен?»

Я вспомнил косу найденной девушки. Не черная, светлее намного, но так и время прошло, непогода, пыль, дожди… Но и рост, и длина волос, все, совершенно все соответствовало.

«Уверен, Бот. Она это».

«Спасибо тебе, дружище. Спасибо огромное. На карте покажешь, где нашел?»

Я вывел карту складов, увеличил знакомый поворот дороги и аккуратно вывел стилусом крестик.

«Там могила, Бот, под деревом».

«Спасибо, друг, спасибо. Молодец!»

И Ботаник отключился. Интересно, за что спасибо-то? И раньше находил я бедолаг, и в «мобилкоровскую» сеть через Ботаника координаты скидывал. Ладно, спрошу как-нибудь. И мать можно будет тоже через Генку найти – как ее зовут, я теперь знаю, и место работы тоже. ЦАЯ, тот самый Центр, к которому Бот, скажем так, несанкционированный доступ получил. А «Мобилкор» сеть общая, и работники ЦАЯ особо и не скрывают, что интересуются сталкерскими новостями. Или Бота прямо попросить, чтобы уж точно сообщил по адресу, он сможет, факт…

«Ботаник, дружище, выйди по своим левым каналам на мать, весточку кинь ей, где… Ты понял, в общем».

Сообщение осталось без ответа. «Погладив» кота и снова наполнив его виртуальную миску, я чутко задремал, не переставая на тонкой грани неспящего сознания сканировать звуки ночного леса. Тихонько застонала в шалаше Ксанка, всхрапнул Кося и, шурша хвойными иголками, перевернулся на другой бок.

Небо над кронами черных деревьев начало потихоньку светлеть…

Лес, в котором давно уже не было грибников и отдыхающих, попросту зарастил все свои тропинки молодой порослью так, что нам пришлось буквально проламываться через подлесок. Я шел впереди, стараясь находить самый легкий путь в густой путанке ветвей. За мной потрескивал сухими сучками Депутат и, отстав на десяток метров, устало брела бледная Ксанка. Впрочем, девушка, которую била мелкая дрожь, уверила, что этот «кумар» терпеть можно, тем более что тошноты и головной боли на этот раз не случилось. Несмотря на некоторое улучшение состояния, Ветерок была раздражительной и хмурой и не раз огрызалась на вполне безобидные, нейтральные вопросы.

– Далеко еще? – пропыхтел Кося, отводя от лица сухую еловую ветку. – Может, по шоссе все-таки?

– На шоссе патрули и сигналки. Нельзя. Можем попасть под раздачу.

– Да нет там ни хрена, Ланс! Ни одной машины. Давай выйдем, задолбало уже это болото…

– Топай, опытный сталкер, молча, – не без раздражения цыкнул я на Депутата. – Считай, добрались. Вон, посмотри…

Кося послушно осмотрелся, но, пожав плечами, обозленно сплюнул и потащился дальше. Не видит, похоже. Нет, странный он все-таки бродяга. Невозможно, чтобы человек в Зону ходил и при этом знаков не видел.

Скелет зайца, целый, косточка к косточке, не растащенный зверьем, только что зеленью покрытый и мхом заросший. Птиц нет совсем, тихо до писка в ушах, до звона, только иногда с каким-то неприятным не то шелестом, не то жужжанием пролетает одинокая серая муха шашечница – трупоедка Зоны, только в ней они и живут. И «ведьмина метла» в ветках осины, и вон еще две видны, и молодые дубки стоят с живой, но по-осеннему желтой, чахлой листвой. Опять кости – что-то крупное было, с теленка размером, но не он – два длинных, похожих на оглобли мосла и позади них шаровидный, словно обрубленный череп с асимметричными глазницами и беззубыми челюстями. Оттуда приперлось и тут сдохло, факт. Зона часто выкидывает из себя подобных ублюдков – нежизнеспособных, вялых и почти всегда кошмарно уродливых…