Вадим Денисов - Генетический дрейф

Матроса зовут Данилой, загорелый такой парняга в последней стадии пубертатного периода, только начинающий наливаться нормальной мужской силой. Смотрит строго, говорит коротко, типа всё знает и всегда готов по приказу командира к бою и подвигу, хотя отлично видно, как ему хочется просто потрепаться с новыми людьми.

«Харизма» даже на оборотах в две тысячи тащилась утюгом – ибо тянула за собой утюг поувесистей.

– «Адлер-контроль», знач так, вьюнош! Докладываю, есть интересные новости! – бодро вещал Будко уже с моей радиостанции, не забывая с большим интересом поглядывать на оборудование ходового мостика. – Буксир отменяется, встретил добрых людей, дотащат… Готовьте встречу, у нас пополнение! Морской скоростной частный катер «Харизма», прорубались из Греции на родину Семья: капитан, женщина и ребёнок трёх лет, последнему требуется медобследование. Сообщи об этом главному.

– Принял, встретим, медиков поднимаю.

Мимо проплывали знакомые берега, а мы болтали, рассказывая каждый о своём.

– Правильно сделали, что послушались Ставроса, мы с Данилой переживаем до сих пор, что он убыл, вместе бы патрулировали, – посетовал дед. – Судов на побережье маловато, много техники изломали придурки по глупости. В Греции как, такие катера ишшо есть?

– В Греции всё есть, – ответил я стандартно. – Ответь мне, Василий Семёнович, а большой звездолёт вы тут не видели?

– А что, могут налететь? – насторожился он.

– Да не, я так, чисто гипотетически, предположения… По логике, должны бы курсировать, только вот не видел никто.

– Пусть прилетают, у нас и для таких ха-арошие ракеты найдутся!

Не, ну он просто молодец! Катит себе по пологим волнам, и никаких сомнений в собственной победе! Дед что-то почувствовал и сказал:

– Обживёшься у нас и тоже тарелок бояться перестанешь, настрадались вы поди в неизвестности, – участливо сказал Будко. – Ничего, доведут, мы уже много знаем! Мочить их просто надо везде, где встретил, вот и весь сказ! У нас община крепкая, битая, так что отсомневались… И главный, Залётин Игорь Викторович, – мужик что надо, его все оставшиеся бандосы боятся пуще, чем Европа Чингисхана! Познакомишься – и сам всё поймёшь, с первого взгляда.

Пщ-шш…

– «Тунгус», вы как там, далеко?

– Скоро подойдём, не видишь, что ли? Ты хоть в окно смотри изредка!

– Вижу, что-то медленно ты, Василий Семёнович, ползёшь!

– Поприкалывай ещё, уши надеру! Лучше поросёнка готовь жареного, я корапь вражий подшиб!

Прошедшие высоко в горах бешеные селевые потоки окрасили воду реки Мзымты в бурый цвет, течение выносило конус далеко в море.

– Это стихия, горы… К вечеру усё очистится, не боись, сейчас экология идеальная, – успокоил меня дед. – Вход видишь? Втаскивай меня в гавань, а там будем маневрировать, пока не прижмём на кранцы. Не торопись только, входи нежно, мил человек.

Две маленькие надувнушки под моторами замаячили по бокам, подсказывая путь и желая помочь в сложной операции, дед замахал руками, мол, брысь в стороны, мальки!

Грузовой порт, не так давно построенный на левом берегу устья Мзымты, выглядел пустынным – громады серых бетонных причалов, низкие цветастые склады, контейнерные площадки и закрытое трёхэтажное здание управления. Я машинально поискал взглядом заправку. Имеется!

На огромной площадке стояла белая «Санта-Фе», больше машин не было. Да и судов в гавани не видно.

– Покамест надувнухи в запасе да пара жестянок, баловство одно… Надо собирать пароходы, искать шкиперов! – посетовал дед. – Недавно прибавился «Сыктывкар», морской трамвайчик, дыра на дыре… Ты по центру держи, по центру! Входи, а там уж скорость сбрасывай. Я сразу к себе полезу, оглядимся… Всё едино придётся подтягивать, не царапать же корпус такой красавицы.

Чёрное море было спокойно, ветерок стих, и остаточные слабые волны своим плеском вокруг металлических опор рукотворной гавани почти не нарушали настороженное природное молчание. «Харизма» уверенно вошла в гавань, как в родное стойло.

Да так оно и есть, мы домой пришли.

Лодки начали заводить на «Тунгус» троса, притягивая судно к пирсу левым бортом.

– Главный подъедет через десять минут, вы это, ребята, подождите мальца! – довольно проорал Будко уже со своего судна.

– Гош, чувствую, мои соотечественники, – улыбнулась Ани, показывая на двух мальчишек, тянувших троса к кроссоверу.

– Выходим, родные мои, приехали!

Мы спустились на серый бетон со следами опалубки. Плевать, зато родной.

Десять минут, говоришь? Отчего не провести их с толком?

– Между прочим, кто-то укормил меня презентациями концерта…

Анька посмотрела на меня с неуловимой хитрецой.

– Готов? Вставай вот тут и закрой глаза.

– Зачем?

– Надо!

Я залепил глаза ладонями, обратившись в слух. Что-то шепчет Тёмке, тот хихикает… Провокаторы, сейчас издеваться будут! Про папу, который может всё, что угодно.

– Открывай!

Маленький бочком стоял передо мной.

Ани размеренно, в медленном темпе захлопала в ладоши.

– Начали, Тёма! И…

Она помогала лишь самую малость.

Тёмка шёл вокруг меня и играл в разученную игру, стараясь каждым своим шагом попасть чуть подальше узких щелей в бетоне. Промежутки были велики, и шаги пацану приходилось совершать просто великанские. Ступая, он помогал себе слогами. Топал и лопотал, разбивая ритм под шаг:

– Е-хал! Гре-ка! Че-рез! Ре-ку!

Будто бы и не было страхов и мучительных поисков выхода.

– Про-да-вал он! Всем! Оре-ку!

Словно и не было потерь.

На последних тактах я с мокрыми глазами вместе с ним шептал самую важную в своей жизни считалочку:

– Кому два! Кому три! Выхо-ди из круга ты!

Глубоко вздохнув, крепко поцеловал обоих.

Мы вышли из круга. Почти все.

А остальное приложится, справимся.