Артем Каменистый - Холод юга

– Это твое ружье.

Либерий с сомнением покрутил неказистого вида самоделку и заметил:

– Совсем не похоже на то оружие, которое мы захватили у тебя после боя в пещере. Оно легче было и красивее, что ли…

– Ну, что сумел, то и сотворил, не придирайся. Показываю, как работает. Вот так открывается затвор, вот сюда вставляется патрон. Можно не до упора, потому что затвор потом надо закрыть, и он до конца задвинет патрон. Видишь? Все, теперь ружье заряжено. Отводишь назад эту штучку, называется она курок, и прижимаешь вот так к плечу. На стволе, в самом начале, видишь, планка с прорезью? В середину прорези надо поймать мушку на конце – это примерная линия, по которой полетит пуля или картечь. То есть ловишь цель, чтобы она была на линии мушка – прорезь, и нажимаешь вот на это. При выстреле ощутишь толчок назад, не пугайся – это отдача. И еще: экстрактор я не придумал, если гильзу раздует, выковыривай ее, поддевая за шляпку ножом. Для этого в казеннике врезка оставлена, в нее кончик вставляй и тащи. Предохранителя нет, так что заряженное ружье носи осторожно.

– Что такое картечь и пуля?

– Пуля – это когда в патроне один поражающий элемент. Тяжелый, летит далеко, при попадании страшная рана. Картечь – несколько поражающих элементов малого размера. Летит не так далеко, на дальней дистанции поражение похуже, чем от пули, на средней можно сразу кучу целей поразить, если по толпе бить. На ближней дистанции она божественна – противник получает сразу несколько ран. И попасть картечью гораздо проще, но мы с Тейей наткнулись на тварей, которые на нее плевать хотели. У пули пробиваемость гораздо выше, только ими и спасались.

– Понял. Попробовать можно?

– Держи.

Либерий достаточно уверенно повторил порядок действий, затем выстрелил, подняв фонтанчик мокрого снега и грязи.

– И правда, в плечо толкнуло, но не сильно.

– Теперь показываю пистолет и бомбу.

Закончив с ликбезом по военному делу, Влад указал на Эхнатона:

– Ремонтники сверху на корпусе установили пару сидений, переделав кресла из медцентра. Теперь можно будет передвигаться быстро. Но при этом лучше развернуть их, чтобы располагаться спиной к движению.

– Зачем?

– Холодно, встречный ветер быстро заморозит. От спинки сиденья хоть какая-то защита. Хотел кабину сконструировать, но не успел.

– Ничего, одежка местная хороша, хоть и от нечистого духа.

– Никакой это не дух – просто склад старый.

– Иерархам, Влад, гораздо виднее.

– Ты, кстати, можешь хоть прямо сейчас валить к своим иерархам, если что-то не нравится.

– И пропустить столько интересного? Да ты, должно быть, шутишь?

– Смотрю я на тебя и ничего не понимаю…

– Иногда я сам себя не понимаю… Ну так мы полетим, или ты решил разговоры вести о божественном и роли церкви в нем?

– Поехали.

Создание из кошмарного сна хладнокровно выждало, когда под стеной, на которой оно укрывалось, проедет машина передового дозора, после чего без звука спикировало вниз, ухватило зейпа, скрючившегося на холодной броне в калачик, и в несколько прыжков скрылось среди руин.

Зейп только после этого начал орать, причем вряд ли от страха – безо всякого сомнения, аборигена там пожирали заживо. Его тупые товарищи тоже завопили, хватаясь за свои дурацкие копья и луки. Опоздали шуметь, раньше надо было тревогу поднимать. Живут в грязи, а легкого холода и едва заметной сырости боятся. Скорчились на броне, дальше носа своего не смотрят, вот и прозевали тварь пустоши.

Лереида зябнет даже в кабине транспортного дрона, своего личного средства передвижения, куда не допускаются вонючки в тухлых шкурах. Неужели они верят, что отвратительно-кислый смрад пугает чудовищ? Видят же сами, что ничего здешние образины не боятся.

Вот идиоты! Сыплются с брони, бегут к руинам, размахивая своим смехотворным оружием. Ругаясь сквозь сжатые губы, откинул дверцу кабины, ступил на броню, одновременно отдавая команду машинам остановиться.

И людям, если так можно называть этих вонючек, тоже закричал:

– Стоять все! Вернуться на места!

– Но госпожа, тварь схватила…

– И что? Он уже мертв, не стоит терять время ради одной твари. Тут их еще предостаточно, будете смотреть внимательно, сумеете немало перебить. Вам что было приказано? При виде тварей поднимать тревогу. Вы – глаза и уши этих машин, только покажите им, где опасность, и ее не станет. Смотрите!

Одна из машин, подчиняясь неслышному приказу, развернула турель в сторону руин, где как раз оборвался последний крик пожираемого неудачника. С направляющих сорвалась ракета, влетела в пролом, разорвалась за стеной, выплеснув языки огня через пустые оконные проемы и многочисленные бреши.

Лереида собрался переждать грохот взрыва, чтобы затем еще больше унизить зейпов сочными описаниями их безмозглости и беспомощности, но не успел. Мало того, что грохнуло, так еще и взрывной волной приложило – все же не стоило устраивать такой фейерверк в опасной близости. Стена, простоявшая века, не выдержала надругательства, начала заваливаться прямиком на остановившихся идиотов. Часть из них, в силу врожденного тупоумия, стояла, глядя на это с разинутыми ртами, те, в чьих головах чудом оказалась хотя бы капля мозгов, припустились наутек.

Стена рухнула эффектно, с грохотом, затмившим взрыв, под аккомпанемент криков обреченных зейпов. Удар был столь силен, что земля дрогнула, а вместе с ней и техника. Изящные полусапожки на высоченном каблуке – не та обувь, в которой следует совершать прогулки по скользким моноструктурным листам композитной брони. Лереида не удержался на ногах, отчаянно размахивая руками в запоздалой попытке сохранить равновесие, рухнул вниз. Чудом избежал знакомства копчика с гусеничной полкой, инстинктивно оттолкнувшись от корпуса машины в полете. Из-за этого тело на финише приняло положение, близкое к горизонтальному, и он плашмя рухнул в грязнущую лужу, с хрустом проломив тонкий ледок.

Вот сейчас ему стало по-настоящему холодно. Ну что за денек на его голову…

А затем он увидел тварь. Ту же самую или уже другую, Лереида не знал. Размером с корову, поджарая, будто собака из тех пород, которые с длинными ногами, название их вылетело из головы. Шкура… Да вид такой, будто шкуру содрали, причем давненько. Голова, казалось, сплошь состояла из пасти и зубов – орудие убийства, где мозгу нет места, да и ни к чему он ей, на бегу в разные стороны отлетали тягучие брызги слюны, выпускаемой в аппетитных предчувствиях.

И это омерзительное создание, ожившее воплощение всей грязи отравленных пустошей, мчалось сейчас прямиком на него. Не вызывало сомнения, что жить ему остались жалкие мгновения. Сейчас подбежит, ухватит, как того дурака, утащит в развалины и там с наслаждением будет рвать сладкое мясо, хрустя костями и многочисленными имплантатами.