Андрей Амельянович - Запасной путь

Здание, выбранное Васильевым для ночевки, раньше было то ли сельсоветом, то ли местным клубом. Двухэтажное, сделанное из красного кирпича, теперь покрытого копотью и сеткою трещин, оно находилось практически в центре поселка. В мертвых оконных проемах ни рам, ни стекол. Сорванная с петель дверь валяется на захламленном досками, обрывками газет, осколками стекла и прочим мелким мусором крыльце. Совсем рядом со зданием обрубок ствола молоденькой, в руку толщиной, березки. И ямы. Кругом ямы. Связист только сейчас обратил на это внимание. На дороге. У крыльца. У разрушенных домов. Будто кто-то взял, да и накрыл деревню артобстрелом, или разбомбил с воздуха. Но кому это нужно? Военным? Вряд ли: сталкер бы знал. Бандитам? Наемникам? Им-то зачем? Бред какой-то…

Зверски захотелось спать. И есть. Да просто вытянуться на чем-нибудь мягком и лежать… Долго-долго. До утра. Неделю. До третьего пришествия.

Связист чертыхнулся, чувствуя, что засыпает. Чтобы хоть как-то взбодриться, попрыгал на месте. Лямки рюкзака больно врезались в плечи, и так изнывающие от перенапряжения.

– Чё скачешь, придурок? – послышался сзади голос.

– Пошел на хрен, – зло ответил Связист и тут же получил тычок в спину прикладом автомата.

– Перестаньте! – скомандовал Васильев, до этого вместе с двумя бойцами осматривавший здание сельсовета, а теперь вышедший наружу. – В здании никого. И ничего. Поднимайтесь наверх и там разожгите костер: согреемся и пожрем, как белые люди. А потом на боковую. Дежурим по двое, меняемся через два часа. Вопросы?

Вопросов не возникло. Бандиты поднялись на второй этаж убежища, побросали рюкзаки и принялись за работу. Пленники, все еще связанные, расположились в углу, подальше от входа.

– Я предупреждал, – зло прошептал наемник. – Предупреждал, вашу мать, что нельзя этой суке доверять. Нельзя! А вы? Уши развесили, как девки на сеновале, ноги раздвинули. Вот вас и поимели. А заодно и меня! Твари!

– Заткнись, – оборвал словоизлияния наемника сталкер. – Дай подумать…

Но подумать Связисту не дали. В комнату вошел один из бандитов, крепко сжимая в руках обрывок газеты. Особо прислушиваться сталкеру не пришлось: мужик был габаритен по размерам и говорил так, что слышно, наверное, было и на другой стороне улицы.

– Искали бумагу для растопки, но все газеты за тысяча девятьсот сорок второй год. Что за фигня? Тут что, музей раньше был?

– Может и музей, – проводник похлопал товарища по плечу. Взял газету и, подсвечивая себе фонариком, начал что-то читать. – Да, военного времени газетка. Отлично сохранилась.

– Не нравится мне это, командир! Уходить нужно. Причем, немедленно. Не к добру ведь это…

– Успокойся, Холод, – сказал Васильев. – Из-за чего тревога? Из-за даты на газетке? А если бы ты кость мамонта нашел, что тогда? На охоту бы собрался?

Бандит не нашел ответа. Лишь промямлил нечто невнятное и, закурив, вышел из комнаты.

– Совсем с ума посходили, – пробурчал Васильев.

Пока бандиты разожгли костер, выставили часовых и более-менее организованно уселись у огня, прошло без малого полчаса. За это время успело стемнеть, воздух, нагретый за день, окончательно остыл. Зябко поежившись, сталкер уселся на голую землю рядом с наемником. Хоть бандиты и выдали пленникам «пенку», пользы от нее было немного: Связист и наемник, не сговариваясь, отдали ткань Версоцкому.

Чтобы хоть как-то разогнать напряженную тишину, бандиты вяло переговаривались друг с другом. Связист слушал их вполуха, вдумчиво колупаясь одноразовой пластиковой вилочкой в банке тушенки.

– Стоять! Кто идет? – раздался голос караульного. Послышался предупредительный выстрел. Судя по тонкому девичьему крику часовой не попал, а лишь припугнул неизвестную сталкершу, словно бабочка прилетевшую на огонь.

В миг бандиты повскакивали со своих мест, хватаясь за доселе лежавшее на коленях оружие. Еще секунда и с десяток стволов оказались повернуты в сторону выстрела.

– Дяденька, не стреляйте, – сказал девичий голос, в котором явственно слышались слезы. – Я своя. По лесу уже второй день блуждаю.

Васильев и все остальные бандиты тут же поднялись и повалили на улицу – одинокая сталкерша, блуждающая по ночной Зоне, была частым сюжетом в сталкерских байках, хотя вряд ли кто мог похвастаться, что сам видел такое чудо. Связист тоже не выдержал и подошел посмотреть к окну.

Девушка совсем не походила на сталкершу. Совсем молоденькая, но одетая как деревенская баба в длинную плотную юбку, вязаную кофту и полуразвалившиеся боты. На голове – платок. В руках – корзинка. Неверный свет костра выхватывал ее грязное худое лицо, на котором, впрочем, не было страха, а лишь надежда на спасение.

Связисту не требовалось гадать, что будет дальше. Бандиты не отпустят девчонку просто так. И не посмотрят, что это почти ребенок. Рука сама собой потянулась к ножу. Но что он сделает один против толпы уродов с автоматами?

– Можно, я с вами останусь? – спросила девушка. – Я стирать могу, готовить… Обузой не стану.

От неожиданного предложения бандиты захохотали. А Связист нахмурился: сумасшедшая в Зоне? Еще один персонал сталкерских баек, в финале которых на сцену обычно выходил кукловод. Не то, чтобы Связист верил в байки, но тут ему стало неуютно. Бандиты, впрочем, продолжали веселиться от души.

– Нам стирать не надо, – сказал один, – а вот потереть – можно!

Ответом ему стал взрыв хохота.

– А ну, открой рот, будем измерять рабочий объем!

Новый взрыв издевательского смеха. Девушка растерянно переводила взгляд с одного на другого, и на лице ее проступили растерянность и обида.

– Эй, Шульц, посмотри, что там у нашей прачки с бельем, – закричал еще один бандит. – Постирано али нет?

Бандит по прозвищу Шульц медленно поднялся и, гнусно ухмыляясь, нарочито медленно двинулся в сторону девушки. Ослепленные животными инстинктами бандиты не обращали внимания на то, что приковало все внимание Связиста. Девушка не боялась. И вовсе не походила на жертву. Ненависть исказила тонкие черты девичьего лица. Такая ненависть, которой просто не бывает у жертв, даже если им грозит жестокое изнасилование.

– Прощай, жизнь, – ясным и сильным голосом сказала девушка. – Смерть оккупантам! – мгновение, и корзинка полетела на землю, а в руках у девушки появилась большая граната с деревянной ручкой.

Связист отпрянул от окна и даже успел сбить на пол встающего Версоцкого.

Взрыв прогремел оглушающе. За окном во все стороны полетели куски кирпича и окровавленные ошметки. Кровавый дождь брызнул и в окно, окропив красными каплями наемника. В углу жалобно завыл Зюзя, про которого Связист уже успел забыть. Бандиты с воплями ужаса разбегались по окрестным руинам. Треск и жуткий предсмертный вопль возвестили всей округе, что один из них забыл про опасность аномалий.