Сергей Недоруб - Шестая ступень

– И теперь я помеха. Мешаю тебе думать.

– Да, если тебе так будет угодно! – вскричал Виктор. – Мешаешь. Извини, что так вышло, но я за тебя переживал. Это так тяжело понять?

Он упал в кресло и закрыл глаза. Сердце громко стучало. Детектив ощущал себя полностью утратившим контроль над всем, что делало его хоть сколько-то полезным человеком.

– Можно мне задать вопрос? – вымолвила Ольга.

– Задавай.

– Скажи, пожалуйста, честно или не отвечай. Я пойму.

– Да спрашивай уже.

– Ты когда-нибудь наводил обо мне справки?

– Нет, – ответил Виктор мгновенно.

– Я думала, ты хочешь знать тех, с кем работаешь.

– Я знаю тех, с кем я работаю, – сказал Виктор. – Не больше и не меньше, чем знают друг друга случайные соседи на съемных квартирах. Я знаю, что могу тебе доверять и всегда мог. Но мой печальный опыт подсказывает мне, что это максимум того, что можно ждать от людей. Извини, что так вышло с побегом из Центра. Мне очень сложно внятно объяснить, почему так сделал. Просто почувствовал, что так нужно. Еще все можно исправить – по крайней мере для тебя. Позвоним Мирославу и все объясним. Скажем, что ты просто попала под раздачу.

– Виктор, тебе нужна серьезная медицинская помощь, – сказала Ольга. В ее голосе не было ничего, кроме тревоги. – У тебя мания преследования. Хроническая и запущенная.

– Неужели?

– Ты единственный на нашем этаже, кто врезал дополнительный замок в свою дверь.

– Я считаю, что в этом нет ничего особенного.

– Есть особенное. Ты установил камеру слежения в своем кабинете…

– Это не камера, а обычная «вэбка»…

– …которая снимает дверь двадцать четыре часа семь дней в неделю, – продолжила Ольга. – Кроме того, ты сумел подключиться к камере в коридоре, чтобы из кабинета видеть, кто ходит мимо. Мне следует упомянуть, что незаметная врезка в камеру такого типа является уровнем высокого профессионализма?

– Не такая уж и незаметная, если ты заметила, – пробурчал Виктор.

– Ты хочешь знать, не подглядывает ли кто-нибудь в твою замочную скважину.

– У меня нет замочной скважины. Вернее, есть, но через нее невозможно ничего подсмотреть.

– Я ждала, когда ты признаешься, что проверял эту гипотезу.

Виктор чертыхнулся.

– У тебя на нижней стороне двери следы пластилина, – продолжала Ольга. – Сказать откуда?

– Давай. Поставь мне диагноз.

– При выходе из кабинета ты иногда опечатываешь дверь ниткой, цепляя оба ее конца пластилином. Чтобы знать при возвращении, не входил ли кто-нибудь в твой кабинет. Это не значит, что ты просто принимаешь меры предосторожности. Это значит, что ты не веришь тем мерам, которые сам же ранее и принял. Например, тем же камерам.

– Да, я подозрителен. И что с того? Может, у меня есть на то уважительные причины. В мире нет забот глобальнее моих?

– Ты всегда садишься в кафе так, чтобы видеть всех. Внимательно проверяешь, чтобы воду тебе наливали из одного и того же чайника. Но не позволяешь насыпать себе сахар и делаешь это сам…

– Может, хватит? – попросил Виктор.

– Знаешь, что в этой ситуации самое нелепое? – продолжала девушка. – То, что тебе хочется иметь хоть одно знакомое лицо, которому ты бы доверял проходить через твои системы безопасности. Чтобы в очередной раз вернуться в кабинет и встретить там близкого человека. При этом ты понимаешь, что через твои замки все равно никто не пройдет. Потому что никакой близкий не захочет входить туда, где есть замок. Близкий – это тот, кому ты откроешь сам.

– Я периодически просматривал записи с камер, – сказал Виктор. – И я ни разу не встретил никого, кто топтался бы перед моей дверью, не решаясь войти. И я этому на самом деле очень рад.

– Конечно, ты рад. Ты же веришь, что к человеку за закрытой дверью никогда не заходят, если не хотят причинить ему зло.

Виктор ощутил легкое головокружение.

– А что ты еще умеешь, кроме как трупы резать? – спросил он с издевкой. – Может, ты еще и психолог?

– Я не психолог, Виктор. Хотя, конечно, твое поведение действительно смахивает на медицинский случай. Но я не психолог. Я твой друг.

Эти слова подействовали на Виктора отрезвляюще. Он вздрогнул, вжался в кресло.

– А вот я наводила о тебе справки, – спокойно сказала Ольга.

– Неужели? И по чьему приказу, можно узнать?

– По своей инициативе. Должна же я знать коллег, с которыми работаю.

– И что ты узнала? – спросил Виктор с кажущимся безразличием.

– Особо ничего. Хотела выяснить, откуда пошла кличка Совун. Я знаю, что под этим именем ты известен самым разным людям, у которых нет ничего общего. Ничего, кроме собственных кличек и иногда – оружейных тайников. Знаю, что ты где-то проходил силовую подготовку, но с тех пор все забросил и даже в тренажерном зале не появляешься.

– Мужчину красит пивное брюхо, – сказал Виктор.

– Красивого мужчину украшать не нужно.

Виктор не понял метафоры. Это мог быть как замаскированный комплимент, так и пренебрежение.

– Ну и как, здорово меня засекретили? – спросил он.

– Виктор, я тебе вот что скажу, – произнесла Ольга, и ее губы неожиданно задрожали. – Я знаю, что если хочешь понять коллегу, то не нужно закрываться на кучу замков и сидеть в скорлупе, ожидая, что придет кто-то достойный и тебя вытащит. Нужно просто ломать скорлупу и идти навстречу. И тогда ты узнаешь гораздо лучше и себя самого, и того, ради кого ты вылез. А что по поводу Совуна, то зачастую секреты не скрывают просто потому, что секретов нет.

– Ты украла мою цитату, – усмехнулся Виктор.

– Я не знаю, где и как ты стал известен под этим именем. И я считаю, что ты сам этого толком не знаешь. Потому ты и пришел в ЦАЯ – чтобы получить доступ к базам данных. К улучшенным методам расследования и другим ресурсам. Ты хочешь узнать, кто именно тебя тренировал и для какой миссии. Только поэтому ты здесь. Зона тебе не нужна. Артефакты, сталкеры – все это для тебя чепуха. У тебя своя проблема, и ее ты пытаешься решить.

В словах Ольги не было даже слабой доли вопросительных интонаций. Виктор обмяк в кресле, бездумно глядя в потолок.

– Ты во всем права, – пробормотал он. – Я должен был… не знаю, докопаться до истины, понимаешь?

– Понимаю.

Дождь за окном усилился, выбивая дробь на стекле. Виктор страстно захотел, чтобы капли заглушили его мысли, вычистили бы его голову изнутри.

– Я хотел понять некоторые элементы своего прошлого, – признался он. – Даже если я тебе расскажу, то сам ничего не пойму.

– Давай не сейчас, – попросила Ольга. – Сейчас очень неподходящий момент. Я обязательно выслушаю тебя, но позже. Если ты хочешь наладить что-то из прошлого, разберись сначала с настоящим.

– Да, конечно, ты права. Слушай… спасибо тебе.

– Не за что, – сказала Ольга и отвернулась.