Юрий Иванович - Шагнуть в неизвестность

— А как они отнесутся к моим шрамам?

— Думаю, что нормально. Тем более что я войду первый и введу их в курс дела. Договорились? — Мы уже вошли во двор, и я указал на лавку возле крыльца: — А ты пока присядь да отдохни малость.

Мать меня встретила радостным восклицанием:

— Сынок! — и бросилась без всяких затей обнимать.

А вот отец проявил мужскую сдержанность, выразившуюся в ворчании:

— И как твоя новая работа? Уже выгнали?

— Хуже! — воскликнул я, здороваясь с ним за руку, — Сам сбежал, да еще и одного товарища за собой прихватил. Иначе он бы там обязательно загнулся.

Родители синхронно насторожились, переглянулись и просто присели на стулья, готовясь слушать. Ну я и обрисовал события прошедшей ночи, опустив самые страшные и непрезентабельные детали. Как, например, что меня умудрились напоить ядом и банально похитить, что Леонид помог уйти с этого света мерзкой преступнице и что пожар фактически устроил и правильно организовал именно я.

После завершения рассказа отец спросил:

— И что теперь собираешься делать?

— Мы с Леонидом отправляемся в новый мир, где я уже был и где мне жутко понравилось. Там нас никто не найдет и никто не побеспокоит. Места там отличные, прекрасные. Мне только и останется, что как можно больше набрать с собой аппаратуры, технического снаряжения, оружия и научного материала для продолжительных разработок.

— Хотите стать отшельниками? — закручинилась мать.

— Ну, нечто в этом роде. А чтобы ты не волновалась, обещаю: как только мне удастся оттуда вернуться, то в следующий поход обязательно уговорю и тебя с отцом отправиться в места нашего, так сказать, затворничества. Уверен: вам там понравится.

— «Как только удастся вернуться»? — сумел вычленить основополагающие слова отец, — А что, можешь и не вернуться?

— Естественно! — со всей возможной твердостью последовало от меня заявление. — Я человек взрослый, самостоятельный, уже сам имею право решать, где и как мне жить. А там мир просто уникальный. На сто жизней должно хватить его обследовать, изучать и радоваться. Ко всему прочему, я там вновь начну расти и за несколько лет стану вполне нормальным, полноценным человеком.

Судя по тяжелым вздохам, надежд на мое выздоровление родители особых не питали, но отец, видимо, оценил суть нашего затворничества с чисто научной точки зрения:

— Никогда отрыв от цивилизации не приносил исследователям или экспериментаторам больших результатов в работе.

— А я и не собираюсь отрываться от цивилизации! — возразил я, — И не сомневайтесь: если мне что-либо от вас понадобится, я сразу вернусь и попрошу самого максимального содействия.

Мать больше всего в этом сомневалась:

— Почему же сразу не просишь? Почему сразу нас с собой не зовешь?

— Потому что уже сегодня попрошу об очень многом, важном и многочисленном. Это — раз. А два: вы ведь сами не согласитесь с нами идти! Уж я вас знаю! Ты начнешь плакаться о своем складе со сгущенкой, отец вспомнит, что не все еще списанные детальки с завода вынес. А? Правильно я говорю?

Родители смущенно переглянулись, и я поспешил закрепить успех:

— А вот уже в следующий раз мы с вами заранее оговорим дату выхода, наметим сроки похода, и все будет как в самых лучших экспедициях вокруг света!

Кажется, на эту тему мне удалось родителей успокоить окончательно, но теперь мать переживала по поводу внешности моего товарища:

— Если он и в самом деле так изуродован, то как ты к нему привыкнешь? — Словно к теме ее вопроса, на подворье послышался громкий голос деда Назара. Так он всегда по своей глуховатости здоровался с новыми людьми, — Ох! Как бы он не испугался или не обидел парня!

Но я уже первым метнулся к двери и выскочил на крыльцо. Дед Назар дружески похлопывал мэтра по плечам да с радостной улыбкой приговаривал:

— Так это здорово, что ты Борькин товарищ! А то он, поди, всю жизнь только с девчонками и дружит, остальные ребята его в свою компанию из-за малого росточка не берут. А ведь он такой душевный малый, такой умный и милый!.. И сообразительный какой!..

— Да я уже заметил, — несколько смущенно переминался Леонид с ноги на ногу. — Пробивной парень.

То есть его первая встреча с моими родственниками прошла как по маслу. Словно мои знали парня давно и хорошо. Да и сам он сразу оценил царящую в доме атмосферу сердечности и покоя. Ну а деду Назару, с его детским отношением к миру и подспудным, ассоциативным восприятием других личностей, никакие шрамы не мешали сразу рассмотреть хорошего человека. Так что, судя по его реакции, и мои выводы о новом товарище оказывались правильными.

Нас вначале усадили завтракать, и во время этого мы вновь ухохатывались по случаю моего необычного аппетита и много шутили на эту тему. В сочетании с отличным настроением шутки получались такие искрометные и зажигательные, что мать плакала от смеха, а отец ладонями сдерживал свои разболевшиеся бока.

— Нельзя! Ну нельзя так людей до смеха доводить! — стонал он, — Так и умереть можно!

Смех с него как рукой сняло, когда он увидел врученный ему список со всем необходимым для дальнего похода. Пробежав глазами его до конца, он ожесточенно почесал заросший щетиной подбородок и воскликнул:

— То, что средств не хватит, ладно! Но когда тебе все это надо собрать?

Время для перехода мной уже было подсчитано и выбрано.

— К сегодняшней ночи.

Отец озадаченно ткнул пальцем в одну из строчек:

— Два арбалета! Да еще и самых модерновых?! И по три сотни болтов к каждому? Ты себе представляешь, как их трудно будет и купить за такое короткое время, и оплатить?

— Па! Все, что обведено красным, — надо покупать обязательно. Иначе сроки ухода весьма негативно скажутся на тех людях, которые нас очень ждут.

Родители переглянулись, тяжело вздохнули, и отец ожесточенно почесал затылок.

— Ладно, постараемся, — И отдельно для матери добавил: — Проверь зарядное устройство в машине дня мобильных и свою записную книжку. Как только появится кубертура, начнем тормошить всех нужных людей.

На обед гостьи с Пимонских гор так и не заявились. А вот на ужин пришли самыми первыми. Причем по сторонам особо не осматривались, а получив свои подносы, показали неслыханную прореху в своем воспитании: каждая выложила возле себя на стол книгу и продолжила читать на выбранной странице. То есть вели себя как настоящие, совершенно невоспитанные дикарки.

Сидящая через два стола Мансана не сводила с них взгляда, то краснея от негодования, то бледнея от преддверия предстоящих разборок. Емляну она торжественно поклялась, что даже не приблизится к сестрам Борея и уж тем более не сделает попыток с ними заговорить. Но стоило видеть, каких усилий стоило ей сдержать свое слово!