Юрий Иванович - Шагнуть в неизвестность

«Печенье с крючка сразу слетит, но его можно кинуть на подкормку. А вот есть ли тут червяки?»

Оказалось, что есть. Копнул мачете пару ямок, и три червя готовы к самопожертвованию. Место попалось мне более чем удобное, словно специально сотворенное природой для заядлого рыбака: густое переплетение корней над самой водой, которая в этом месте была метра полтора глубины.

Так как к тому времени наступила ночь, то я решил ловить рыбку еще и на свет. Поэтому прочно привязал фонарь на далеко выступающий корень, кинул туда кусочки печенья, забросил туда же леску и крючок с извивающимся червяком и стал ждать. Мачете положил рядом да еще и шнурок надел на запястье. Если крупная рыба попадется, то я ее оглушу ударом по башке. По крайней мере, так рыбаки и делали, я сам в Нете видел.

Вроде все сделал правильно, но поклевка не шла. Мало того, целая стайка мальков с похвальным остервенением набросилась на размякшие куски печенья и моментально его сожрала. Но при этом хорошо видимого червяка они игнорировали полностью. Хмыкнув, я кинул в воду второе печенье. Тот же результат. С некоторой жалостью накрошил третье, и тут вдруг мальков словно ветром сдуло.

«Ага! — злорадствовал я, хватаясь удобнее за ручку мачете, а левой кидая в воду более крупные куски печенья. — Видно, крупняк идет, спугнул мелочь! Сейчас ты у меня либо червяка схаваешь, либо за печенье по голове схлопочешь!»

Только у меня мелькнула мысль, что нам на ужин хватит две пары рыбок величиной с ладонь, как в круг света, к самому крупному куску печенья устремилась эдакая солидная и довольно зубатая пасть. Как мне показалось вначале, вполне рыбья. Да и не до рассматривания мне было, с застоявшимся охотничьим азартом я изо всей силы рубанул прямо по высунувшимся на поверхность губам. Да так удачно, что, кажется, убил рыбину с одного удара. Причем такую рыбину, что нам и на завтрак должно хватить, если я не ошибаюсь.

Ошибся, как потом выяснилось, и очень сильно.

Потыкав удилищем в окровавленной воде, я приподнял голову трофея над поверхностью, со счастливым повизгиванием ухватил за жабры и стал тянуть на себя. Тяжело пошло. Тогда я отбросил на берег удочку, отцепил фонарик одной рукой и сунул его за пазуху, а потом, уже двумя руками ухватив свою добычу, с рычанием поволок на берег. До костра было метров тридцать, но пока я доволок, то прогрелся настолько, что с меня пар валил.

— Лень! Помоги! — не удержался от зова.

Товарищ бросился на мой голос с фонариком, обрадованно приговаривая:

— Неужели поймал?! Ай да молодец!

Но после того как осветил меня, стал освещать и добычу, пытаясь понять, за что взяться и как помочь. И когда луч фонарика пробежался по моему следу, мы вскрикнули одновременно. Толщиной в руку, по моим следам тянулся шланг не то змеи, не диковинной морены. Когда и я чуть отошел от испуга, то, светя спаренными лучами фонариков, мы прошли к берегу, осматривая добычу и шумно переговариваясь:

— Жуть настоящая!

— Да ты никак питона приговорил?

— Да нет, морда у него чисто рыбья.

— Значит, змей, скорее всего!

— Да говорю тебе, что на питона никак не смахивает!

— Ухты! Более пятнадцати моих шагов! Пятнадцать метров, что ли?

— Вроде того. Хотя мне кажется, что это местный угорь.

— Иди ты! Такие угри не бывают!

— Есть многое, Горацио, что…

— Знаю, знаю я эти философские бредни! Ну а если отравимся?

— Риск, конечно, присутствует. Но кто не рискует, тот ест шоколад. Хочешь?

— Рискнуть? Придется.

Дальше дело пошло конвейерным способом. На какой-то расчищенной коряге я ловко отрубал аккуратный кругляш нашего угря, ополаскивал его в воде одного полиэтиленового кулька и кидал в солевой раствор второго кулька. Леонид насаживал по два куска на импровизированные деревянные шампуры и укладывал на разложенные над кострищем поперечины. Он же и следил за жаркой, скидывая готовые деликатесы на расстеленный кусок клеенки и слегка посыпая все сверху душистым молотым перцем.

Как-то так получилось, что моя часть операций на конвейере не требовала от меня много времени, поэтому основные усилия я тратил на еду. Подтяну трофей, отрублю два-три куска, помою, брошу в рассол и ем горячее, рассыпающееся во рту мясо. Красота! Лучшая диета! Вначале Леня шутил, что я его объедаю, и жаловался, что так нечестно. Потом на четверть часа он тоже увлекся обжорством. Но когда сам стал передвигаться с трудом, а я все рубил и ел, рубил и ел, он не на шутку забеспокоился.

— Боренька! — Его громкий шепот намекал, что он еще и от смеха еле сдерживается. — Осталось всего несколько метров угря. Если он таки отравленный и тебя начнет тошнить, то постарайся умирать не возле шалаша.

Я и в самом деле на ноги поднялся с трудом. Затем произвел уже ставшие привычными в последние два дня манипуляции по разминке и проверке собственной дееспособности и столь же привычно констатировал:

— Может, тебе и смешно, но у меня ничего не болит. И можешь хоть сразу начинать меня оплакивать, но я таки слопаю еще два-три кусочка. Угрем объесться нельзя.

— Неправильно, надо говорить «мяса угрячьего».

— Да какая разница! — фыркнул я, лихо отрубая следующий кусочек, — И вообще, предлагаю сразу нам и на завтрак рыбки пожарить, знаешь, как с утра будет лень костер разводить?

— Догадываюсь, — насаживая утренние порции на шампур, протянул мэтр, — Эх, сейчас бы чайку горяченького попить.

— Выйдем к людям — напьешься. Если хочешь чего на десерт, угощайся шоколадкой, маленькой.

— Да я и большую не хочу. На сладкое — милее беседа. Ты мне лучше расскажи, какие здесь короли и королевы? Императора здешнего видел?

— Ща-ас! Так нас и пускают, простых смертных, пред очи императора!

Затем я довольно бегло обрисовал современное устройство мира, и в частности политические уровни империи Моррейди. То, что сам помнил или слышал краем уха. Продолжая на автомате жарить рыбку, мой товарищ и дальше требовал ответы на новые вопросы:

— Ну и про титулы мне очень интересно послушать. Ты себе, например, какой выбрал?

— Хо! Как это «выбрал»? Титулы вроде как заслужить надо. Ну или купить там как-то, или на графине жениться.

— Ой, не смеши меня! И кто тебя здесь знает? Смело можешь представляться если не графом, то уж маркизом точно, — веселился товарищ, — Ты что, книжек не читал про таких, как мы? Раз мы с диких Пимонских гор, то можем представляться хоть князьями. А потом всегда можно свалить вину на давно умерший и никому не известный королевский род. Потомки за предка не в ответе. Не поверят, ну и фиг с ними! Зато при обращении всегда можно потребовать слов «ваше сиятельство». А? Или я не прав?

Понятно было, что мэтр клоунады и тут балагурит да насмехается, но, с другой стороны, почему бы и в самом деле не представиться как-то более звучно? Графами — это уже слишком, а вот баронами — в самый раз. Да и для уха хоть какая-то новизна появится. А то Борька, да Ивлаев — за жизнь так приелось. О чем я и заявил во всеуслышание: